Читаем без скачивания Авакум Захов против 07 - Андрей Гуляшки

Откуда-то из эфира стали долетать точки и тире. На это ушло десять минут. Аввакум тут же взялся расшифровывать запись: "Перехвачена радиограмма "Лайт". Текст: "Двадцать пятого июля Спартель. На следующий день берешь Ганса. Он будет ждать у Дракона. Пароль для связи четвертый. Якорь у входа в залив. Посторонних не допускать. Сойдешь только ты и Франсуа. Сразу по прибытии Ганса трогаешься дальше по условленному курсу". Наше указание: разыщи W для получения инструкций".

На плечи с шумом устремляются струйки горячей воды. На душе у Аввакума весело - транзистор принес на берег Сены родную Витошу. Если 07 сбежал в туманность Андромеды, беда невелика - его он настиг

нет и там, он и там его разыщет, чтобы вернуть людям добрый луч! Ради того, чтобы им было хорошо тут, па земле, чтобы Надин не ходила по номерам, а женщины не производили на свет пауков. Весело, Фигаро... Если графу угодно танцевать... Сколько же неизвестных? Первое - Ганс. Второе - Дракон. Третье - пароль номер четыре. Уравнение с тремя неизвестными. Стоит только найти неизвестные, как кружки барабанчика станут на свое место, щелкнет замок и дверь темницы распахнется. Константин Трофимов и его секретарь будут спасены. Скорее к W! Скорее к W!

- Надин, малютка, скучаешь?

- О! -зевает Надин.- Мне хорошо. Подремала

немножко.

- Подремли еще малость!-советует ей Аввакум.

Я схожу куплю вина и еще чего-нибудь.

Повернув ключ в дверях, он уходит.

Двенадцать часов ночи. Площадь у Эйфелевой башни. Он под южным ее сводом.

- Мосье Дидье?

Ему отвечает высокий мужчина с белым воротником рубашки поверх пиджака:

- Non, moi j'suis m'sier Joseph*.

- He будете ли так любезны сказать, который час?

Человек с белым воротником поверх пиджака говорит, что уже, вероятно, время обеда. Аввакум подает ему левую руку. Затем они вдвоем поднимаются в лифте на вторую площадку. Под ногами пылает море, океан огней. Среди этого моря Елисейские поля кажутся перламутровой речкой.

Они курят. Любуются огнями города. Аввакум тихо воспроизводит текст радиограммы. Разговор ведется по-французски. Его собеседник сильно удлиняет гласные, особенно "а" и "о", и произносит он их как-то очень мягко. Он говорит:

- Видите ли, мы уже перехватили четыре такие радиограммы, текст всех почти один и тот же, только места указаны разные. В вашей, например, указан Спартель, то есть порт города Танжера. Спартель - это название тамошнего маяка. В других радиограммах

* Нет, я - Жозеф (франц.).

значатся имена, под которыми следует подразумевать порты Средиземного моря, Бискайского залива, Ла-Манша. В Малаге ли остановится судно, в Сан-Себастьяне, в Гавре или в Танжере - пока неизвестно. Мы не знаем и того, что это за судно - в Средиземном море плавают сотни судов. Но мы послали своих людей и в Сан-Себастьян, и в Малагу, и в Гавр. Вы поедете в Танжер. Я дам вам паспорт, в нем вы найдете адрес и имя человека, который будет оказывать вам помощь. Вам повезло- только в этой последней радиограмме упоминается имя "Ганс"...

Танжер, 25 июля 196... г.

Было три часа дня. Дышалось в жару тяжело. Знойное небо над городом напоминало раскаленную крышку.

Аввакум взял такси и попросил шофера отвезти его на бульвар Мохаммеда, дом 78 - "Банк дю Марок". Смуглолицый шофер, почти черный в своем снежно-белом кителе, едва заслышав волшебное "Банк дю Марок", тут же весь расплылся в широкой, приветливой, бесконечно угодливой улыбке. Лоснящаяся бархатная дорожка, которая сама стелется у тебя под ногами. И вот такая улыбка расцветает на лице рослого, кареглазого красавца с бронзовым загаром!

Они въехали на бульвар, тут и там затененный развесистыми пальмами и массивными домами с плоской крышей, белыми, словно морская пена, и гордыми своим солидным видом. Дома с мавританскими аркадами в этой части города казались чужеродными - среди иностранных гостей изредка мелькали местные жители.

Аввакум спросил у шофера, как его зовут.

- Хасан,- ответил шофер.

- Почему вы, Хасан, так раболепно улыбаетесь?

Бронзовое лицо человека густо покраснело.

- Профессия, господин! - сказал он и тихо, как бы извиняясь, добавил:-У нас ужасная конкуренция, господин!

Во время этого непродолжительного разговора Хасан улыбнулся один-единственный раз.

Войдя в банк, Аввакум прошел в зал текущих операций - своего рода черномраморный храм, где царила

http://ianfleming.narod.ru

прохлада. В глубине стоял шум счетных и пишущих машин, у окошек ждали своей очереди паломники - с портфелями, в элегантных шерстяных или териленовых костюмах.

Получая по чеку деньги, он попросил, чтобы ему дали немного мелочью.

Когда из мраморной прохлады Аввакум вышел на улицу, у него было такое ощущение, будто его сунули в раскаленную печь. Хасан ждал его у машины, придерживая рукой открытую дверцу.

Аввакум мог получить деньги и в другом банке, поменьше этого, даже на аэродроме, но Хасан должен знать, что имеет дело с солидным клиентом.

-Хасан,- сказал Аввакум,- я буду тебе очень признателен, если ты отвезешь меня на улицу Мелендез-и-Пелейа, не возражаешь?

- Есть, ваше превосходительство! - по-военному

ответил Хасан.

Хлопнув дверцей, он с ловкостью леопарда занял место за рулем. Не каждый день попадается клиент, имеющий дело с "Банк дю Марок".

На пересечении бульвара Пастера с улицей Свободы Аввакум повторил:

- Мелендез-и-Пелейа, 47. Германское консульство!

- Аллах, ну и клиент! Такое не каждый день случается!

- Хасан,- сказал Аввакум, когда кремовый "пежо"

остановился у дома 47.- Возьми эту мелочь,- он вы

сыпал ему горсть монет,- и, пока я в консульстве

справлюсь с делами, можешь по собственному вкусу

охладить свое горло.

- О, ваше превосходительство! - возразил Хасан,

но тут же подставил руку и сунул деньги в карман.

- Если кто-нибудь станет спрашивать, что у тебя за

клиент, объясни: француз из Парижа.

- Француз из Парижа, клянусь аллахом! - кивнул

Хасан.

Чего только не бывает на белом свете: почему его превосходительство из Парижа не может иметь дел в западногерманском консульстве? Одному аллаху известны пути человеческие! Мелочь составила приличную сумму. Пусть его палками дубасят, он все равно будет твердить, что его превосходительство из Парижа.

Аввакум явился к чиновнику по регистрации, холодно поздоровался кивком головы и потребовал, чтобы ему показали список лиц, которые прибывали с паспортами ФРГ в Танжер и уезжали из него в течение последней недели.

Начисто облысевшая голова чиновника обрела цвет перезрелого арбуза. Небесно-голубые глаза его затянули мрачные тучи.

- По какому праву, мосье? - спросил он по-французски, и его тонкие тевтонские губы искривились в пренебрежительной, вызывающей усмешке.

Этот француз много на себя берет!

- Прошу вас,- сказал Аввакум тоном, который

никак не граничил с просьбой. Неужели этот потомок

Зигфрида не соображает, что имеет дело с гасконцем? - Список! настаивал Аввакум.- Я хочу видеть

список!

Потомок Зигфрида закусил губу. Тучки в его глазах стали метать молнии.

- Никакого списка вы не увидите,- отрубил он.

И оставьте меня в покое, ради бога!

- Но разве вам не звонили из Бонна? - удивился

Аввакум. - Вспомните-ка получше, сударь, вспомните!

Ах, проклятый гасконец! Во времена Зигфрида таким вот, как этот, тут же отрубали головы!

- До чего же вы мне надоели, сударь!

- Весьма сожалею,- сказал Аввакум.- Весьма со

жалею, что приходится вам надоедать, но что поделаешь! - Он вынул из внутреннего кармана пиджака

удостоверение и галантно протянул его чиновнику.

Ничего не поделаешь,-усмехнулся он.- Придется вам

показать список.

Галльский петух выигрывал сражение. Потомок Зигфрида прочитал слово "Интерпол" *, затем прочитал, что удостоверение принадлежит Морису Марсеньяку, убедился, что на Фотокарточке, дьявол его возьми, изображен этот самый Марсеньяк и что документ скреплен надлежащей официальной печатью. С этой "Интерпол" шутки плохи.

- Благодарю, господин Марсеньяк,- сказал чиновник. Потомкам Зигфрида тоже приходилось оказывать

* Международная полиция.

содействие "Интерпол". Контрабанда опиума, торговля девушками, похищение драгоценностей и дорогих картин.- Проходите, пожалуйста! Не угодно ли выпить, чашку кофе? Рюмку виски со льдом?

В течение истекшей недели из ФРГ прибыло пять граждан. Один из них проследовал транзитом в Иоганнесбург, двое других отбыли в Дакар, четвертый вернулся обратно в Бонн, а пятый, Пауль Шеленберг, профессор из Мюнхена,этот все еще остается в Танжере, отель "Гибралтар" на улице Свободы.

- Вот этот, Макс Шнейдер, два дня назад уехавший в Дакар,- сказал Аввакум и призадумался.- Не

припомните ли вы, господин, какая у него профессия

по паспорту?

- Разумеется, господин Марсеньяк! Очень даже хорошо помню! - Он посмотрел вокруг, потом наклонился