Читаем без скачивания Последнее письмо (СИ) - Грэйс Райли

— Киару, ты ведь ещё здесь?

И практически сразу Ричард покачал головой. С одной стороны, он знал, что после смерти ничего нет и у вампиров нет души, чтобы остаться в этом мире отголоском жизни, мгновением, призраком. Но, с другой стороны, Ричарду хотелось верить в то, что он не сходит с ума, разговаривая сам с собой, а обращается непосредственно к Киару.

— Надеюсь… ты меня простишь… Ты… Я принял решение. Сегодня… Знаешь, у меня была абсурдная идея… Хотел позвонить колдуну. Представляешь? Я сам готов был набрать этому бессмертному, чтобы попросить его о помощи… — мужчина нервно рассмеялся. — Могу предположить, что колдун бы покрутил пальцем у виска и заявил бы о том, что с таким пустячковым дельцем, я смогу справиться самостоятельно. И знаешь. Он ведь прав. Мне не нужна помощь колдуна, чтобы избавиться от тринадцатого дома… Огонь прекрасно сделает всю работу за меня, а уж с тем, чтобы что-нибудь поджечь, я прекрасно знаю… главное, чтобы Браун не бросился тушить пожар…

Дотянувшись до коробки, вампир подвинул её к себе ближе, а затем вытащил флакончик с духами.

— Знаешь… никогда не любил эти духи… Мне всегда казалось, что твой аромат… должен быть связан с лесом и цветами… дарил тебе подобные, но ты… ты любила иные… — покачал головой мужчина. — И подарки мои игнорировала… а я не решался спросить тебя, почему тебе так нравятся восточные пряности…

Ричард несколько раз нажал на пульверизатор, распыляя в вокруг себя духи, но почти сразу же поморщился. Знакомый аромат не подарил ему ощущения того, что Киару рядом.

Глава 26

Флакончик с духами был возвращён в коробку. Несмотря на то, что теперь аромат казался чуждым, отвратительно пряным и даже горьковатым: словно вся сладость и тепло растворились без остатка в объятиях смерти. Мужчина поморщился. Несколько раз махнул рукой, словно мог отогнать от себя настойчивый запах, щекотавший ноздри, напоминающий о невосполнимой потери.

— Мерзкие духи! — вынес вердикт Ричард. Он не мог поверить, что когда Киару была жива, этот аромат напоминал ему восточные страны и, в особенности, пленительную Индию. — Может быть ты войдёшь в спальню и выскажешь мне всё, что думаешь? Заявишь, что я тебе отвратителен, что тебя бесит то, что назвал твои любимые духи мерзостью и что я абсолютно не прав? Киару! Ты слышишь?! — в отчаянии крикнул вампир, не способный иначе выразить своё горе. — Твои духи самые отвратительные во всём мире!

Это было ребячество. Мужчина понимал, что все его попытки поговорить с умершей супругой тщетны. Девушка не ответит ему, не поморщится, не закатит глаза и ни слова не скажет в ответ.

— Ты должна сказать… хоть что-то… — прошептал Ричард, потирая пальцы, стараясь отогнать от себя ярость и потушить гнев, что разгорался ярким пламенем в душе и отзывался покалыванием кончиков пальцев.

Теперь вампир знал, что бывает, когда он теряет над собой контроль, когда позволяет чувствам взять вверх над разумом и когда гнев настолько силён, что нет ни единого способа удержаться от всплеска сил.

Ричард подул на ладони, затем вновь потёр пальцы. Он старался отвлечься, но блуждающий взгляд по комнате не мог найти хоть что-то, что натолкнуло бы на приятные мысли.

— А помнишь, как мы в этой комнате… спорили и я был вынужден принудить тебя? — Ричард сам не ожидал того, что вспомнит о поступке, которым не гордится. — Не должен был вспоминать… — поморщился вампир. — Я дал себе слово, забыть об этом, но… знала бы ты, сколько раз я хотел извиниться перед тобой, а затем… столько же раз убеждал себя, что ничего плохого не сделал, что ты сама во всём виновата, что если бы ты согласилась, то я не приказал бы тебе… не повлиял на твой разум, заставив считать, что та мысль… принадлежит тебе и что я ни о чём не знаю…

Ричард покачал головой. Внезапное признание помогло отвлечься и кончики пальцев больше не жгло.

— Нет… не стоит вспоминать… Тот поступок… никогда не забуду… Ты же взяла с меня слово, что я никогда не буду использовать в отношении тебя принуждение, а я… тогда мне надо было получить желаемое, а ничего иного в мою дурную башку не пришло… Я ведь просил тебя отвлечь мальчишку… Юнец возомнил, что ты обязательно должна была стать очередным номером из его кровати… Проявлял к тебе интерес, а ты… наигравшись… пресытившись его вниманием… просто игнорировала… — Ричард, усмехнувшись, покачал головой, а затем закрыл глаза, сжимая кулаки. — Тогда мне льстило, что Лоун тебе наскучил, что ты всё равно предпочитаешь моё общество… Ты была невероятной, Киару. Яркой, стремительной, в чём-то суетливой… Иногда ты включала режим чопорной леди… чем невероятно меня бесила… а иногда ты давала возможность видеть тебя грустной, потерянной… И когда в твоих глазах не было жизни… когда они… а сама ты замирала и не шевелилась… я понимал, что в такие моменты ты не позволяешь быть рядом, ты вновь вспоминаешь свою жизнь, когда она была без знаний о тайном мире, о вампирах, что могут украсть жизнь… Интересно, а Лоун видел тебя такой? Браун? Кому ты ещё показывала эту часть себя, Киару? Кому?

Вампир, тяжело вздохнув, заставил себя встать на ноги. Ему следовало бы взять эмоции под контроль и думать о чём-то ином.

— Киару… я знаю… ты не в восторге от моего признания. Будь ты жива, то, уверен, в очередной раз заявила бы о разводе… который я, естественно, не дал бы. Мы бы поссорились. Долго выясняли отношения… ты бы ушла… может быть мы бы не виделись месяц, год или десять лет… а потом встретились бы и всё было так, словно я не принуждал тебя быть с Лоуном, не отправлял в его объятия и не был в курсе того, что ты могла мне изменить с моего одобрения…

Усмехнувшись, мужчина покачал головой. В его долгой жизни было достаточно моментов, которые он хотел бы забыть, но не мог.

— Киару… а помнишь… я лучше о другом буду вспоминать… то январское утро… когда положил тебя на лопатки на снегу… а затем… позволил тебе увести меня с улицы… Или… например… как мы сидели на кровати… в твоих волосах запуталась тина, но ты счастливо улыбалась и протягивала мне кольцо… я и подумать не мог, что ты будешь нырять до тех пор, пока не сможешь найти выброшенное мною родовое кольцо…

Ричард заставил себя улыбнуться. С трудом, но ему это удалось. Воспоминание, которое ожило перед глазами,