Читаем без скачивания Флинн при исполнении - Грегори Макдональд

Флинн взглянул на ковер. Восточный рисунок кругами расплывался перед глазами. От этих завихрений снова затошнило.

— Где Лодердейл?

— Его убрали, сэр.

— Я понимаю, что убрали! Куда, черт подери? — Флинн приложил ладонь ко лбу. Ответа не последовало. — Понимаю. Ты здесь лицо подневольное. Тебя наняли делать работу. И ты с ней, надо сказать, чертовски хорошо справляешься! Только и знаешь, что переносить мертвецов по ночам с места на место!

— Мистер Рутледж, он предупредил, что вы будете задавать утром вопросы, сэр.

— Догадливый он парень, этот Рутледж.

— И сказал, чтоб я и не пытался на них отвечать. Что если вы что-то узнаете, то он тут же свяжется с местной полицией, и тогда…

— Очень умен этот Рутледж.

— И тогда это только все еще хуже запутает.

— Френк, — сказал Коки, все еще сидя в кресле. — Мне что-то нехорошо, Френк.

— А ты старайся не думать о маринованных огурчиках и хлопьях со сливками.

— Он просил передать, чтоб вы воздержались задавать вопросы до тех пор, пока не встретитесь с другими членами клуба.

— Так сходи за ними! — сказал Флинн.

— Не могу. Я же не знаю, где их искать.

— Так позвони в этот проклятый гонг!

— Не поможет, — сказал Тейлор. — Не то время, чтоб бить в гонг. Они сразу догадаются, что вы их зовете.

При одном воспоминании о звуках, которые производит гонг, Флинна замутило еще больше, чем при мысли о маринованных огурчиках и хлопьях со сливками.

— Они соберутся у «Трам-тара-рама» где-то в двенадцать или около того.

— У «Трам-тара-рама»? Что это за место такое?

— Да домик. Просто охотничий домик. В горах. И я должен отвезти им туда горячее. Выезжаю в «Лендровере» примерно в одиннадцать тридцать. Почему бы вам не поехать со мной?

Флинн взглянул на часы — девять двадцать шесть. Последние десять-одиннадцать минут растянулись, казалось, на несколько часов. Словно он провел весь вечер, слушая Шенберга.[14] Интересно, но утомительно.

У него оставалось два часа, чтоб привести голову и тело в порядок и подготовить их к несомненно утомительной и тряской поездке в «Лендровере» по каменистой горной дороге.

— Сперва принеси нам завтрак, — сказал Флинн.

— О, Френк…

— А все уже позавтракали, — сказал Тейлор. — Когда кто-нибудь пропускает завтрак, ему уже ничего не…

— Мы не члены клуба! — взорвался Флинн. — И нам плевать на все их поганые правила! Если повара уже ушли, приготовишь завтрак сам. Яйца всмятку, тосты, чай.

— О, Френк…

— И куриный бульон!

— Куриный бульон?

— Да, куриный бульон. И если понадобится, будешь сам ловить цыплят с помощью лассо, а потом их ощипывать, ясно?

— Да, сэр.

— Завтрак подашь в мою комнату ровно через пятнадцать минут!

— Да, сэр.

— Френк…

— И принесешь мне сапоги. Размер десятый. И теплую парку.

— Да, сэр.

Флинн слегка пошатнулся.

— И если не исполнишь всего этого, Тейлор, я лично позабочусь о том, чтоб ты до конца своих дней сидел в камере и чтоб тебе все время играли «Свадебный марш». Денно и нощно!

Глава 23

Флинн побрился, принял контрастный душ — сперва горячая вода, потом холодная, потом снова горячая, — переоделся в свежее белье и почувствовал себя настолько бодрым, что даже сделал ответный ход слоном на f5.

Без десяти десять Тейлор подал им в комнату завтрак. Полную супницу горячего куриного бульона, яйца всмятку, тосты и чай.

Коки, приволакивая ногу, вошел в комнату. Он тоже побрился. Волосы у него были мокрые. Глаза немного прояснились. Нижняя губа отвисала больше обычного.

— По крайней мере, — сказал Флинн, — у меня нет причин подвергать допросу в связи с этим делом губернатора Кэкстона Уилера и Уолтера Марша. — Он покачал головой. На этот раз обошлось. — Впрочем, как знать, как знать…

Коки взглянул на шахматную доску.

— Та-а-ак… — Флинн довольно потер руки. — Что может быть лучше куриного бульона на завтрак!

— Мне он ни к чему.

Прежде чем притворить за собой дверь, Тейлор сказал:

— Зайду за вами примерно в одиннадцать тридцать, инспектор Флинн.

— Обязательно. — Флинн придвинул стул к столу. — И смотри не забудь сапоги и куртку!

Коки брезгливо и осторожно придвинул к себе тарелку и смотрел на нее, как смотрит котенок на оставленную им лужицу.

— Над нами учинили расправу, Коки. Они расправились с нами! Думаю, главной особенностью правящего класса является их умение… управлять. Они должны управлять, что тут поделаешь. Как рабочий класс должен прежде всего работать…

Коки следил за тем, как Флинн наливает ему в миску куриный бульон.

— Сдается мне, что я не выдержу этой поездки сегодня на джипе, Френк. Мало того, что пил вчера с Хевиттом, так еще этот Рутледж насовал какой-то дряни в кофе.

— Ты останешься здесь. Посидишь, пораскинешь мозгами. А я пойду выслеживать этих охотничков в лесу. — Флинн налил себе бульона. — А что еще остается делать… Мы же не можем вызвать полицию штата и показать, что трупа в наличии не имеется. Ешь бульон!

Стоило Коки только заставить себя попробовать ложку, и он, уже не останавливаясь, выхлебал все до конца.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей и не портить ни себе, ни другу аппетит, Флинн неумолчно болтал за едой:

— Знаешь, вполне возможно, Тейлор тот человек, который нам нужен. Он чужак, он не из этой шайки полудурков. В свое время судья Лодердейл приговорил его к трем годам заключения за четырехкратное двоеженство. А потом устроил парня сюда на эту обезьянью работу. Тоже своего рода наказание за нарушение закона. Мучил его своей музыкальной шкатулкой, доводил этим маршем. Как только такое в голову могло прийти, сделать музыкальную шкатулку орудием пытки?!

— Так выходит, это Тейлор спрятал шкатулку Лодердейла в кладовой?

— Ну вот, мыслительный процесс уже начался! Съешь еще тостик, Коки. Да, очень вероятно, что он. А сегодня утром эта самая шкатулка стояла на рояле. Ты, случайно, не помнишь, вчера вечером она там была?

— А тебе кажется, что была? Что ж, может, ты и прав. Как бы там ни было, есть все основания подозревать именно Тейлора. Поднялся по лестнице из гимнастического зала на веранду босой. Ступал тихо, бесшумно. Прокрался в музыкальную комнату, одним прыжком оказался у Лодердейла за спиной. Руки у него сильные, тренированные. Чуть не оторвал Лодердейлу голову с помощью обыкновенной бельевой веревки. А после быстренько и тихонько ускользнул обратно в гимнастический зал, который находится прямо под музыкальной комнатой. Обе двери, и на веранду, и в музыкальную комнату, были открыты.

Коки не сводил с Флинна глаз. Тот опустошил миску с бульоном и принялся за яйца.

— Но к чему было Тейлору убивать Хаттенбаха?

— Зависть, мой друг. Элементарная зависть. Тейлор рассказал мне, что в тюрьме его обследовал врач-психиатр. Женщина. И она поставила ему диагноз: гиперсексуальность. К вашему сведению, лейтенант Конкэннон, этот наш приятель Тейлор имел одновременно девять жен! Хочешь, верь, хочешь, нет, но ровным счетом девять. И именно из-за этого и работает здесь. Чтоб оградить себя от дальнейших фатальных ошибок того же сорта, чтоб снова не оказаться перед алтарем рука об руку с очередной дамочкой и не твердить: «Согласен, согласен!» И тут возникает Хаттенбах. Привлекательный, молодой, он тоже пользуется успехом у женщин. Они так и слетаются к нему, точно мухи на мед, и он одерживает одну победу за другой. Но Хаттенбаху хватило ума ограничиться только одной женой. Впрочем, не уверен, что это было столь уж мудро с его стороны, выбрать в жены холодную бессердечную женщину, сущую, по правде говоря, стерву. И вот представь, лежит наш обреченный на воздержание Тейлор в холодной каморке для слуг и прислушивается к разговорам господ. И слушает те же разговоры о бесконечных любовных подвигах Хаттенбаха, когда подает к обеду отварную рыбу. Ну, неужели, скажи, у него не возникнет при этом искушения оторвать голову этому ловеласу?

— Да, — с готовностью ответил Коки.

Флинн сделал вид, что не заметил поспешности, с которой последовал ответ.

— Ну а Клиффорд? — спросил после паузы Коки. — Ведь он тоже весьма привлекательный молодой мужчина. Почему бы Тейлору не завидовать и ему тоже?

— Последние полгода Клиффорд отсутствовал. Был на Ближнем Востоке. А Тейлор работает здесь всего девять месяцев. Однако, следуя этой логике, мы должны были бы предупредить Клиффорда, верно? Ты что, яйца не будешь?

— Что-то не очень хочется.

— Ешь, — Флинн отодвинул миску, стоявшую перед Коки, и выложил ему на тарелку пару яиц. — Осознай наконец, чем пожертвовали для тебя курочки! Своим потомством!

— В данный момент меня больше беспокоит мое состояние, — сказал Коки.

— К слову, о Клиффорде. К числу женщин, с коими женатый Хаттенбах делился жаром своих чресел, принадлежит и незамужняя сестра Клиффорда Дженни. Сам он твердит, что сей факт ничуть не оскорбляет его чувств. Но брат есть брат. И все братья — люди разные.