Читаем без скачивания Фараон Эхнатон - Георгий Гулиа

— Итак, — заключил его величество, — мы, кажется, договорились с тобой насчет негодяев. Знай наперед, что не следует их полностью отвращать от себя. Держи их в узде, используй по своему усмотрению. Наш великий завоеватель Тутмос Третий был головорезом по характеру своему. Будучи умным от природы и образованным, он приблизил к себе наиболее степенных и осторожных. Он как бы уравновесил чашу весов…

«.. Что-то я не слыхал прежде таких речей от его величества. По-моему, относительно негодяев Ахнаяти был иного мнения. Отчего такая перемена во взглядах? Значит, права Нафтита, когда сетует на фараона… Вот оно как? — союз с негодяями, значит!»

— Должен сказать тебе, дорогой Семнех-ке-рэ: фараон мужает с годами. — Его величество вытянул шею и выпучил глаза, словно прислушивался к шороху. — Я признаюсь тебе: я только-только начинаю постигать всю глубину государственной мудрости. Я простер свою руку над Кеми. Все двадцать князей Та-Мета покорны беспрекословно. Все двадцать два князя Та-Реса склоняются к моим стопам. Нет провинции, где бы не низвергли презренного Амона! Сила моя подобна Хапи в месяц хойяк, когда воды заливают все Кеми. Я говорю не о военной силе, но о мощи духовной, вдохновленной нашим солнцеликим отцом. Скажи мне по совести, дорогой Семнех-ке-рэ, был фараон сильней и дерзновенней меня? А ну-ка, загляни в глубь веков!

И Семнех-ке-рэ ответил вполне искренне (а иначе он не умел):

— Нет, твое величество, это ты сверг Амона и возвеличил бога истинного, бога животворного. И — Кеми отвратил от себя лик Амона, ибо слово фараоново могучее! И нету больше силы во всей вселенной, которая бы повернула твою колесницу солнцеподобную назад. Ведь не текут же реки вспять?

— Не текут…

— Ты покорил многочисленных богов и врагов своих так, как это под стать только льву пустыни, — одним ударом! Только одним ударом!

Фараону понравилась эта мысль. Его словно бы кто-то подтолкнул эдак легонько в бок и указал на самую сильную сторону его характера. Он был очень доволен.

— Да, Семнех-ке-рэ, пожалуй, ты прав именно одним ударом, одним прыжком! Какой же дуралей прыгает через глубокий канал в два прыжка?!

Семнех-ке-рэ кивал ему. Улыбался. Чуть подобострастно. Впрочем, его величество этого не замечал. Он, казалось, упивался мощью своей, сковавшей страну толстой цепью На бледном лице фараона проступил румянец. Такой неяркий. На острых скулах.

Фараон приблизился к Семнех-ке-рэ — нос к носу. Соправителю хорошо было слышно прерывистое дыхание владыки Кеми. В расширенных зрачках фараона словно бы открывался целый мир в царство ночи, где черным-черно. Его величество неожиданно спросил:

— А ты будешь верен отцу нашему Яти?

Он спрашивал так, будто держал в руке нож, готовый вонзиться в горло Семнех-ке-рэ.

— Буду, — ответил младший брат.

— Как ты сказал?

— Буду! Буду!

— Очень хорошо.

Фараон вышел на балкон, облокотился на каменную балюстраду, поднял голову к небу. И оттуда крикнул соправителю:

— А я не верю.

— Чему?

— Твоим словам!

— А повод? — Семнех-ке-рэ проглотил горькую слюну. — А повод, Ахнаяти?

— Просто не верю!

Семнех-ке-рэ не знал, что и делать. Спорить, доказывать, что это не так? Это преунизительно! И можно ли вообще убедить человека, который твердо заявляет, что не верит тебе? Его высочество сидел не двигаясь. Потом — погодя немного — встал, подошел к его величеству сзади и положил на плечо ему руку:

— Ахнаяти, скажи, что ты пошутил… Что вырвалось это у тебя…

Тот молчал.

— Скажи, что нет у тебя оснований для подобного недоверия.

Фараон точно окаменел.

— Я жду, Ахнаяти…

Солнце накалило Восточный хребет, который был справа. Каменный жар чувствовался даже здесь, на берегу Хапи.

За густой рощей сикомор, росших прямо под балконом, проходила Дорога фараона. По ней проносились колесницы, шли прохожие, маршировали лучники, шедшие на смену дневной дворцовой страже.

А когда Эхнатон оборотился лицом к его высочеству, то, казалось, впервые увидел своего соправителя. Улыбнулся ему. Обнял за талию. Подвел к стене, туда, где попрохладнее. И как ни в чем не бывало сказал:

— Послушай, брат мой, я написал новый гимн, посвященный Яти. Мне кажется, что он удался. Я прочитал его писцам. Им понравилось все, за исключением одного места…

— Какого?

— Это трудно объяснить. Для этого надо прочесть тебе весь гимн.

— Так прочти, Ахнаяти!

Фараон выглядел ослабшим, осунувшимся. Эта перемена в нем случилась буквально за несколько мгновений. «Все это — его болезнь, — подумал Семнех-ке-рэ. — Ахнаяти вдобавок ко всему изнуряет себя работой и заботами. Только минуло тридцать пять, а на вид — старик…»

Его величество принес свиток и сильным, вдруг окрепшим голосом стал читать гимн. «Надо отдать должное, — размышлял Семнех-ке-рэ, — читает фараон прекрасно. Слова просты. Такие же, как на рынке. И ничего — или почти ничего — от древних, запыленных текстов, многие из которых или непонятны, или просто смешны теперь».

Его величество с необычайной энергией внедрил язык земледельцев и простолюдинов даже в дипломатическую переписку. Даже ноты писались на этом языке. Поэтому каждое слово, написанное или сказанное фараоном, так понятно всем немху — небогатым людям, людям малоимущим.

Фараон дошел до спорного места и предупредил:

— Слушай внимательно. — И стал читать дальше.

Не ты ли позвал народы

Идти за тобою в путь далекий —

Народ Джахи и народ Та-Нетер,

Народ Вавилона и Митанни,

Арамейцев, шумеров, израильтян

И славный народ обширного Кеми?

И замолчал. Посмотрел исподлобья на соправителя.

Спросил:

— Ну, что?

— Ничего. Читай дальше.

— Тебя ничего не смущает?

— Смущает.

— Что?

— Смущает твоя ошибка. Она же у тебя не сегодняшняя. Ты давно решил ошибаться именно на этом самом месте.

— Ты имеешь в виду это самое перечисление?

— Да.

Фараон швырнул свиток на пол. Позеленел:

— Что скажешь ты еще?

— Ничего нового.

— А все-таки?

— Зачем гусей дразнить?

— Чтобы они гоготали.

— Нет, серьезно?

— Если серьезно, то я вовсе не дразню! Это слишком мелкое занятие. Недостойное мало-мальски мыслящего человека. А я разве глупый? Скажи, глупый?

— Нет. Совсем наоборот. Значит, все это ты делаешь нарочно?

— А может, по велению свыше?

— Не знаю.

— А ты узнай.

Семнех-ке-рэ настроен миролюбиво. Ему не хочется ссориться, пререкаться, браниться, взвинчивать себя и Ахнаяти…

— Послушай, брат, я не против того, чтобы ставил нас после всех народов. Пусть будет по-твоему.

Ахнаяти остановил его резким жестом:

— Не по-моему, а по справедливости. Между прочим, я, как это ни странно, может быть, отделяю эти два понятия: «по-моему» и «по справедливости». Если мы — народ великий на самом деле, то почему бы не проявить скромности! И не стать позади своих соседей? Почему бы, спрашиваю?

— Это унижает…

— Кого?

— Наш народ.

— Великий народ?

— Да, великий.

— Этого я, наверно, никогда не пойму! Великий народ обижается, потому что назвали его после шумеров? Или израильтян, которых горстка? На это обижается великий народ?

— Возможно…

— Дурак обидится, а великий — нет!

Семнех-ке-рэ в этом пункте не мог согласиться с Эхнатоном. Как ни говори, а все-таки нельзя ставить народ Кеми позади каких-то азиатов или эфиопов. Это обидит хоть кого! А главное — увеличивает число врагов фараона, коих и без того немало. Поход против Амона стоил очень дорого. Если и стерто имя божества в храмах, то оно все еще живет во многих сердцах. Тетива оказалась натянутой. Может быть, даже слишком. А тут еще и это самое — заигрывание с соседними народами. Неужели в этом нуждается могучее государство на Хапи?

В ответ на это фараон сказал следующее:

— Любое государство — большое или малое — нуждается прежде всего в справедливости. Что это значит? Справедливость по отношению к любой живой душе. Это — раз! И справедливое отношение к coседям. Это — два! Нарушение справедливости в первом случае вызывает смуту внутри страны. Так было, например, во времена Сехемхета. Он сместил многих семевов, уличенных в жестокостях. Этим смещениям предшествовали восстания — весьма кровопролитные. То есть смещения запаздывали. На несколько месяцев… Теперь о втором роде несправедливости. Походы Тутмоса Третьего в соседние государства не решили по-настоящему ни одного вопроса. Враги остались врагами. Они не стали от нас дальше, несмотря на то что наши войска топтали их земли. Разве все это не должно наводить на размышления? Как думаешь, Семнех-ке-рэ?

— Наводить на размышления должно. Но очень важно, к каким выводам приходишь после размышлений.