Читаем без скачивания Леди-обольстительница - Мередит Дьюран

— Наслаждаетесь жизнью? — раздался рядом знакомый голос.

У Гвен упало сердце. Резко повернувшись, она застыла на месте.

— Алекс?!

— Собственной персоной.

Он походил на парижанина: серый пиджак, серый жилет, серая фетровая шляпа, серые замшевые перчатки. Даже галстук, узел которого был слегка ослаблен на местный манер, и тот был серым. Перед Гвен стоял богато одетый прожигатель жизни. Темные круги под глазами свидетельствовали о том, что он наслаждается ею не только в дневное время, но и ночи напролет.

Алекс жестом спросил, может ли сесть за ее столик, и Гвен кивнула. Разве могла она прогнать его?

Усевшись, Алекс широко улыбнулся. Может быть, та или иная страна меняла его характер, как и гардероб? Гвен с трудом отвела взгляд от его шеи. Она уже заметила, что французы небрежно завязывают галстуки. Узел на сером галстуке Алекса выглядел так, словно кто-то не вовремя зашел в комнату и помешал ему раздеться.

Гвен вдруг вспомнила, как они целовались, и к ее лицу прилила кровь.

Закинув ногу на ногу, Алекс огляделся вокруг с таким невозмутимым видом, как будто их встреча была случайной. Хотя на самом деле он довольно долго выслеживал Гвен.

Она сидела тихо, не шевелясь, затаив дыхание. Все ее внимание было приковано к губам Алекса. «Распущенные дамы, вероятно, грезят о таких губах», — думала Гвен.

Губы Алекса были плотно сомкнуты. Судя по всему, он не был расположен к разговору.

— Что вы здесь делаете? — выпалила она.

Алекс приподнял бровь.

— Что за дурацкий вопрос! Я же говорил вам, что еду в Париж. — Игравшую на его устах улыбку можно было принять за непристойный намек. — Это мне стоило бы спросить у вас, зачем вы последовали за мной.

— Вот это был бы действительно глупый вопрос, — раздраженно заметила Гвен. — Ибо, как вы помните, еще во время нашего последнего разговора я приняла решение отправиться в Париж.

Алекс прищурился.

— Я высказал свое намерение первым.

— Да, но мое решение никак не было связано с вашим намерением. Меня с вами вообще ничего не связывает.

— Вы… — Алекс провел рукой по лицу и пробормотал что-то неразборчивое. Через секунду он откинулся на спинку стула и вальяжно улыбнулся: — Впрочем, разве это имеет какое-то значение? Париж огромен, места здесь хватит для всех.

— В таком случае, почему вы оказались именно в том кафе, в котором сижу я?

На подбородке Алекса нервно задергалась мышца.

— Прекрасный вопрос, и я готов дать на него ответ. Мои сестры сомневаются в надежности вашей компаньонки. И, как я теперь вижу, не без оснований. Она, наверное, сейчас дремлет, положив на веки дольки огурцов, а вы в это время бродите по кафе и прикладываетесь к рюмке.

— Надеюсь, вы не собираетесь силой увозить меня в Лондон? По-моему, я ясно выразила свое мнение о вашем нелепом плане выдать меня замуж уже этой осенью.

— Я не собираюсь ни к чему принуждать вас, мисс Модсли, и мне хотелось бы, чтобы мои сестры тоже оставили вас в покое. Я приехал в Париж, чтобы провести здесь отпуск.

И как бы в доказательство своих слов Алекс подставил лицо теплым лучам солнца, закрыв глаза. В этот момент он был похож на большого домашнего кота, нежащегося на припеке.

— Хм… — пробормотала Гвен, надеясь, что он уловит нотки сарказма в ее голосе.

Она хорошо знала, что Алекс не стал бы тратить время на столь бесполезное занятие, как отдых.

Ресницы Алекса дрогнули, и он, не открывая глаз, зевнул, прикрывая рот рукой. Может быть, он действительно говорил правду? В конце концов, Алекс никогда не выглядел таким раскованным и беззаботным.

Гвен внимательнее вгляделась в лицо собеседника, пытаясь разгадать его тайные мысли. Алекс слегка выпятил нижнюю губу, и это выглядело очень сексуально. Гвен невольно подалась вперед. У него был очень красивый рот. Разве позволительно мужчине иметь такие чувственные губы? Они пламенели на его смуглом лице. Верхняя казалась длиннее нижней, более пухлой. Гвен так и подмывало провести по ней пальчиком.

— Вы нашли своего виконта? — спросил Алекс с закрытыми глазами.

— Еще нет.

Алекс открыл глаза.

— Я же говорил, что сам найду его. Вы считаете, я не способен сделать это?

Гвен стало неуютно под взглядом его синих глаз:

— Я не сомневаюсь в ваших способностях. Мой брат высоко оценил бы вашу готовность помочь мне. Но я уже говорила, что приехала в Париж по нескольким причинам. И одна из них — показать виконту всю глубину моего отвращения к нему. Я написала ему письмо, но кое-кто самым бесцеремонным образом вмешался в ход событий и запретил мне отправлять его.

— Запретил? — Алекс усмехнулся. — Разве вы всегда прислушиваетесь к тому, что вам говорят другие? Вы же свободолюбивая натура.

— Я совсем недавно вступила на путь свободы, — пожав плечами, заявила Гвен. — Меня можно назвать неоперившимся птенцом, который только учится летать. Но запомните, в дальнейшем я намерена полностью игнорировать вас. Даже если вы снова попытаетесь окружить меня братской заботой.

Алекс засмеялся:

— Братской? Это мои сестры внушили вам эту мысль? В последний раз я проявил братскую заботу в 1876 году, когда Белинда ссадила кожу на коленке. Если хотите, мисс Модсли, я могу осмотреть ваши колени.

Гвен вскинула подбородок:

— Мои колени в полном порядке.

— Рад за вас. — Алекс провел пальцем по графину с бургундским, стоявшему рядом с бокалом Гвен, оставляя след на его запотевшей поверхности. — Надеюсь, с вашими коленями и впредь ничего не случится, ведь приключения, которых вы ищете, убежав из дома, очень опасны. На этой дорожке легко поскользнуться.

Гвен взглянула на руки Алекса. У него были тонкие изящные пальцы музыканта. Она видела, как он играл на фортепиано. Но эти же пальцы сжимались в крепкие кулаки, когда предстояло сразиться с сильным соперником. В Лондоне поговаривали, будто Алекс сломал челюсть несчастному мистеру Реджинальду Милтону. Леди Милтон, мать Реджинальда, считала Алекса дьяволом во плоти. Но даже она, пожалуй, залюбовалась бы этими руками, если бы не знала, кому они принадлежат.

Гвен перевела взгляд на свои пальцы, сцепленные на коленях. Они были коротковатыми. Ее руки походили на руки прачки. Неудивительно, бабушка Гвен работала посудомойкой в поместье Роландов. Гвен, конечно же, не упоминала об этом факте за столом, ужиная у барона Роланда и его супруги.

Впрочем, если ей доведется снова побывать в их доме, она, пожалуй, расскажет им об этом.

— Я не убегала из дома, — заявила Гвен. — К вашему сведению, мне двадцать три года. Надеюсь, вы признаете за мной право ехать куда мне хочется.