Читаем без скачивания Дорога в рай (Рассказы) - Роальд Даль

    – Здравствуйте, - сказал летчик. - Ghia sou.

    Он выучил греческий, когда общался с людьми около Ларисы и Янины.

    Старик медленно поднял глаза, при этом повернулась его голова, а плечи остались неподвижны. У него была почти белая борода, на голове матерчатая кепка. Он был в серой, в тонкую черную полоску, рубашке без воротничка. На летчика он смотрел так, как слепой смотрит на то, чего не видит.

    – Я рад тебя видеть, старик. В деревне есть еще кто-нибудь?

    Ответа не было.

    Летчик присел на край поилки, давая отдохнуть своей ноге.

    – Я Inglese25, - сказал он. - Я летчик. Меня сбили, и я выпрыгнул с парашютом. Я Inglese.

    Старик поднял голову и снова опустил ее.

    – Inglesus, - произнес он. - Ты Inglesus.

    – Да. Я ищу кого-нибудь, у кого была бы лодка. Хочу вернуться на материк.

    Наступила пауза, а потом старик заговорил как во сне.

    – Они все время приходят, - говорил он. - Germanoi приходят все время.

    Его голос звучал бесстрастно. Он взглянул на небо, потом опустил голову, повернулся и снова посмотрел вверх.

    – Они и сегодня придут, Inglese. Скоро придут снова.

    В его голосе не было тревоги, вообще не было никакого выражения.

    – Не понимаю, почему они приходят к нам, - прибавил он.

    – Может, не сегодня, - сказал летчик. - Сейчас уже поздно. Думаю, на сегодня они закончили.

    – Не понимаю, почему они приходят к нам, Inglese. Здесь же никого нет.

    – Я ищу человека с лодкой, - сказал летчик, - который смог бы отвезти меня на материк. В деревне есть кто-нибудь с лодкой?

    – С лодкой?

    – Ну да.

    Чтобы ответить на этот вопрос, понадобилось какое-то время.

    – Есть такой человек.

    – Как мне его найти? Где он живет?

    – В деревне есть человек с лодкой.

    – Пожалуйста, скажи мне, как его зовут.

    Старик снова посмотрел на небо.

    – Йоаннис. Вот кто имеет здесь лодку.

    – Йоаннис, а дальше как?

    – Йоаннис Спиракис. - И старик улыбнулся.

    Видимо, это имя что-то значило для старика. Он улыбнулся.

    – Где он живет? - спросил летчик. - Извините, что беспокою вас из-за этого.

    – Где живет?

    – Да.

    Старик опять задумался. Потом отвернулся и посмотрел в конец улицы, которая шла к морю.

    – Йоаннис жил в доме, который ближе других к воде. Но его дома больше нет. Germanoi разрушили его сегодня утром. Было рано и еще темно. Видите дома больше нет. Нет его.

    – А где он сам?

    – Живет в доме Антонины Ангелу. Вон тот дом с красными окнами.

    Он указал в конец улицы.

    – Большое вам спасибо. Пойду поговорю с хозяином лодки.

    – Он еще мальчиком был, - продолжал, старик, - а лодку уже имел. У него белая лодка с голубой полосой по всей корме.

    Он снова улыбнулся.

    – Но я не думаю, что он сейчас в доме. А жена его там. Анна, наверное, там, с Антониной Ангелу. В доме они.

    – Еще раз спасибо. Пойду поговорю с его женой.

    Летчик поднялся и пошел было по улице, однако старик окликнул его:

    – Inglese.

    Летчик обернулся.

    – Когда будешь разговаривать с женой Йоанниса... когда будешь разговаривать с Анной... не забудь кое-что.

    Он умолк, подбирая слова. Его голос уже не был невыразительным, и он смотрел летчику прямо в глаза.

    – Его дочь была в доме, когда пришли Germanoi. Вот это ты должен помнить.

    Летчик стоял на дороге и ждал.

    – Мария. Ее зовут Мария.

    – Я запомню, - ответил летчик. - Мне жаль.

    Он отвернулся и стал спускаться вниз, направляясь к дому с красными окнами. Подойдя к дому, он постучался и стал ждать. Потом постучался снова и еще подождал. Послышался звук шагов, и дверь раскрылась.

    В доме было темно, и он смог разглядеть только черноволосую женщину, с такими же черными, как волосы, глазами. Она смотрела на летчика, который стоял на солнце.

    – Здравствуйте, - произнес он. - Я Inglese.

    Она не пошевелилась.

    – Я ищу Йоанниса Спиракиса. Говорят, у него есть лодка.

    Она по-прежнему стояла не шевелясь.

    – Он в доме?

    – Нет.

    – Может, его жена здесь? Она, наверное, знает, где он.

    Сначала ответа не было. Затем женщина отступила на шаг и распахнула дверь.

    – Входи, Inglesus.

    Она провела его по коридору в заднюю комнату. В комнате было темно, потому что в окнах не было стекол - только куски картона. Но он увидел старую женщину, которая сидела на скамье, положив руки на стол. Она была совсем крошечной, точно маленький ребенок, а лицо ее напоминало скомканный кусок оберточной бумаги.

    – Кто это? - спросила она резким голосом.

    Первая женщина сказала:

    – Это Inglesus. Он ищет твоего мужа, потому что ему нужна лодка.

    – Здравствуй, Inglesus, - сказала старая женщина.

    Переступив порог, летчик остановился в дверях. Первая женщина стояла возле окна, опустив руки.

    Старая женщина спросила:

    – Где Germanoi?

    Казалось, ее голосу было тесно в тщедушном теле.

    – Сейчас где-то около Ламии.

    – Ламия.

    Она кивнула.

    – Скоро они будут здесь. Может, уже завтра будут здесь. Но мне все равно. Слышишь, Inglesus, все равно.

    Она подалась вперед. Голос ее зазвучал еще резче.

    – Ничего нового не произойдет, когда они придут. Они уже были здесь. Каждый день они здесь. Являются каждый день и бросают бомбы - бах, бах, бах. Закроешь глаза, потом откроешь их, поднимешься, выйдешь на улицу, а от домов одна пыль... да и от людей тоже.

    Она умолкла и быстро задышала.

    – Сколько человек ты убил, Inglesus?

    Летчик оперся рукой о дверь, снимая тяжесть с больной ноги.

    – Сколько-то убил, - тихо произнес он.

    – Сколько?

    – Сколько смог. Мы не можем вести подсчет.

    – Убивай их всех, - спокойно сказала она. - Иди и убивай каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка. Слышишь меня, Inglesus? Ты должен их всех убить.

    Кусок оберточной бумаги сделался еще меньше.

    – Сама я убью первого же, который мне попадется.

    Она помолчала.

    – А потом, Inglesus, потом его семье сообщат, что он мертв.

    Летчик ничего не сказал. Она посмотрела на него и заговорила другим голосом:

    – Что тебе нужно, Inglesus?

    – Что касается Germanoi, то мне жаль. Мало что в наших силах.

    – Да, - ответила она, - я понимаю. Но что тебе нужно?

    – Я ищу Йоанниса. Я бы хотел взять его лодку.

    – Йоаннис, - тихо произнесла она, - его здесь нет. Он вышел.

    Неожиданно она оттолкнула скамью, поднялась на ноги и вышла из комнаты.

    – Идем, - сказала она.

    Он пошел следом за ней по коридору к входной двери. Теперь она казалась еще меньше, чем когда сидела. Она быстро дошла до двери и открыла ее. Когда она оказалась на солнце, он впервые увидел, насколько она старая.

    У нее не было губ. Вокруг рта была такая же морщинистая кожа, как и на всем лице. Она прищурилась от солнца и посмотрела в сторону дороги.

    – Вон он, - сказала она. - Это он и есть.

    И она показала на старика, который сидел возле поилки.

    Летчик посмотрел на него. Потом повернулся, чтобы сказать что-то старухе, но она уже исчезла в доме.

Они никогда не станут взрослыми

    Мы сидели вдвоем возле ангара на деревянных ящиках.

    Был полдень. Солнце стояло высоко в небе и шпарило, как огонь. Жара была страшная. Горячий воздух с каждым вдохом обжигал легкие, поэтому мы старались дышать быстро, почти не разжимая губ; так было легче. Солнце жарило нам плечи, спины, пот просачивался сквозь поры, струился по шее, груди и ниже к животу и собирался там, где брюки были туго перетянуты ремнем. Он все-таки просачивался и под ремень, где и собиралась влага, что причиняло большое неудобство; было такое ощущение, будто в этом месте покалывает.

    Два наших "харрикейна" стояли всего лишь в нескольких ярдах от нас. У них обоих был тот исполненный терпения и самоуверенности вид, который характерен для истребителей, когда двигатель не работает. Тонкая черная взлетная полоса спускалась к пляжу и морю. Черная поверхность полосы и белый песок по ее сторонам, сквозь который пробивалась трава, блестели и сверкали на солнце. Знойное марево висело над аэродромом.

    Старик посмотрел на часы.

    – Пора бы уже и вернуться, - сказал он.

    Мы оба были готовы к вылету и сидели в ожидании приказа. Старик поджал под себя ноги, убрав их с горячей земли.

    – Пора бы уже и вернуться, - повторил он.

    Прошло уже два с половиной часа с того времени, когда Киль улетел, и, конечно, ему давно уже пора было бы вернуться. Я посмотрел на небо и прислушался. Возле топливозаправщика громко разговаривали техники, и было слышно, как волны накатываются на берег, самолета же было не видно, не слышно. Мы еще немного молча посидели.