Читаем без скачивания Флибустьерское море - Жорж Блон

Ямайка фактически была аванпостом Британской колониальной империи, которой суждено было позже раскинуться по всему земному шару. В 1664 году, естественно, никто не мог предвидеть подобного разворота событий.

Менее чем через год после прибытия в Порт-Ройял Генри Морган благодаря протекции дядюшки вице-губернатора стал капитаном и владельцем корабля водоизмещением пятьдесят тонн, с несколькими пушками на борту. Это судно, далеко не новое и успевшее побывать в передрягах, стало любимым детищем молодого капитана.

Той весной к нему в каюту явились два других капитана, Моррис и Джекман.

– Несколько испанских шаланд, груженных кампешевым деревом, стоит у мексиканского берега, – сказал Джекман. – Бухта нам хорошо известна. Мы намерены добыть этот груз. Если угодно, можете присоединиться к походу.

– Дерево?

Морган, конечно, знал о баснословной стоимости кампешевого дерева в Европе. Но его мечты притягивало золото. Джекман увидел, как лицо собеседника тронула снисходительная улыбка. Он улыбнулся в ответ, показывая черные зубы:

– Ничто не помешает нам по дороге собрать пригоршню монет в рыбацких деревнях.

Пригоршню. Морган понял намек и сдержанно кивнул в знак согласия. Настоящий добытчик не должен отказываться от любой, самой малой возможности. А за минувшие несколько недель ему не было сделано ни единого предложения. Три десятка молодцов, составлявших экипаж Моргана, уже начали косо поглядывать на него, считая, что капитан-владелец ждет неведомо чего.

Небольшая экспедиция двинулась в путь. Вскоре возле берега показались испанские шаланды с ценной древесиной. Их владельцы безмятежно ожидали прихода испанского фрегата, назначенного сопровождать их. Добыча была взята без единого выстрела, экипажи суденышек посажены под замок в трюм, а Моррис, старший по возрасту из трех капитанов, пригласил коллег отобедать в его каюте.

– Теперь можем двинуться вдоль берега к югу, – предложил он. – Испанские селения здесь плохо укреплены, гарнизоны малочисленны, помощи им ждать неоткуда: позади сплошная сельва. Мы можем спокойно «добывать» их без всякого риска, если только в море не появятся испанские корабли. А ежели таковые появятся, действовать будем сообразно с обстановкой.

Морган задумчиво смотрел сквозь откинутый люк на низкий берег, окаймленный пеной прибоя, на россыпь островков.

– У меня другая мысль, – промолвил он. – Надо послать гонца в Порт-Ройял с одной из шаланд или поехать кому-нибудь из нас – просить у губернатора подмоги. Собраться здесь всем и вместе идти на Мехико. Если сумеем сделать это быстро, застанем испанцев врасплох. А в Мехико добудем Камору сокровищ.

В те времена при одном упоминании о Каморе сокровищ в Мехико на несколько секунд наступала тишина и почти отчетливо слышалось сердцебиение присутствующих. Оба сотоварища Моргана реагировали так же. Но затем из их ответов валлиец уразумел, что пылкое воображение занесло его слишком далеко.

Рейд на Мехико потребовал бы огромных сил. Пока бы армия собиралась, испанские лазутчики успели бы сообщить о ней властям. А пытаться совершить марш-бросок через сельву небольшим отрядом – пустая затея. По всем этим причинам губернатор Ямайки безусловно не одобрит подобное предприятие и, уж конечно, не выделит для него людей. Тем более, если идея грандиозного похода будет исходить от простых капитанов. Морган не стал настаивать.

Разбойное плавание, которому предалась затем экспедиция у атлантического побережья Мексики, мало заняло его. Он отметил лишь одну существенную деталь, о которой знал раньше, но не придавал ей значения: повсюду индейцы выказывали расположение к флибустьерам и лютую ненависть к испанцам.

В месте впадения в море реки Табаско, в южной части Мексиканского залива, группа индейцев вышла встречать пиратский десант. Около сотни человек тут же вызвались сопровождать их к Вилья-Эрмосе, селению в двенадцати лье от берега. Селение было разорено, но на обратном пути флибустьеры натолкнулись на отряд в триста испанцев, поджидавших их на берегу и успевших занять их суда. Бой развернулся прямо на пляже под проливным тропическим дождем. Последнее обстоятельство затруднило действия испанских мушкетеров: порох отсырел. Обрадованные флибустьеры бросились врукопашную, а во владении холодным оружием им не было равных, тем паче, что единственной надеждой остаться в живых было для них пробиться к кораблям. Испанцы дрогнули и отступили.

Короткое время спустя возле Белиза (уже в наше время Белиз стал независимым государством) тридцати пиратам удалось захватить маленький порт Рио-Гарта и все свезенные туда на рынок товары (был как раз базарный день). Дальше к югу та же участь постигла Трухильо и еще несколько портов и селений.

Берег медленно проплывал по правому борту, часто наполовину скрытый завесой дождя и тяжелыми свинцовыми облаками. В бухточке или устье реки показывалась группа домов, обычно окруженных хижинами невольников. Флибустьерским судам оставалось лишь поднять повыше паруса, и услужливый вест тут же подгонял их к берегу. Обитатели господских домов успевали скрыться в лесу еще до того, как корабли утыкались носом в песок. Обычно грабеж начинали с церкви; кстати, сплошь и рядом никакой другой поживы не оказывалось. Генри Морган исполнял эту рутинную работу без всякого вдохновения, но решительно и четко. Из составленного позже ямайским губернатором отчета можно заключить, что валлиец выказал себя в этой экспедиции наиболее умелым из трех капитанов.

Встреченные ими индейцы были настроены благожелательно, и Морган воспользовался этим в целях разведки. Посланные к устью реки Сан-Хуан индейцы, вернувшись, настойчиво повторяли название Гранада.

Река Сан-Хуан, соединяющая озеро Никарагуа с Атлантическим океаном, ныне служит границей между республиками Коста-Рика и Никарагуа.

Ни Морган, ни его сотоварищи никогда не слышали о Гранаде – кроме той, разумеется, что расположена в Испании. Индейцы же убедительно твердили о некоей Гранаде, стоящей на берегу очень большого озера в глубине материка. В это озеро можно попасть на пироге, поднявшись вверх по течению реки Сан-Хуан. Гранада, судя по всему, была крупным городом, ибо индейцы показывали на пальцах, что в нем насчитывается семь церквей.

Демон жадности свербил в мозгу у флибустьеров, но перипетии пути до Гранады заставляли серьезно задуматься. Морган в который раз выспрашивал у индейцев подробности. Выходило, что до озера Никарагуа никак не меньше ста пятидесяти километров по реке Сан-Хуан плюс столько же по озеру до Гранады. Индейцы не пользовались мерами длины, принятыми в то время, они исчисляли расстояния в днях – днях пешего хода или на пироге. Флибустьеры понимали, что двигаться им придется скрытно, а это еще больше удлиняло поход. Поэтому, несмотря на перспективу завладеть сказочной добычей, Моррис и Джекман колебались.

Морган твердо настаивал:

– Мы должны пойти туда.

Спутники в конце концов согласились.

Сто человек составили экспедиционный корпус, тридцать были оставлены охранять корабли. Отряды пожелали друг другу удачи – каждый думал, что другому она понадобится больше...

Свыше недели провели они в индейских пирогах. Река Сан-Хуан была судоходна, кроме мест, где русло перегораживали пороги. Приходилось высаживаться и вытягивать посудины на крутой, заросший непроходимой сельвой берег. И на воде и на суше флибустьеры соблюдали осторожность. По мере продвижения в глубь испанской провинции проводники становились все более внимательными. Обычно гребли с рассвета до полудня, днем прятались и вновь пускались в путь с приближением сумерек.

Индейцы знали местность до мельчайших подробностей, особенно участки, где можно было устроить дневку или ночлег. В первый же вечер флибустьерам стало ясно, что без проводников они бы сгинули в тропическом лесу: бросив камень, индеец отогнал затаившегося аллигатора в тот самый момент, когда первый пират собирался спрыгнуть в тину. Страшилища были невидимы в жидкой грязи, а те, что днем грелись на отмели или речных островках, казались обрубками стволов. Но, заслышав плеск весел, «бревна», щелкнув страшными челюстями, ловко соскальзывали в воду.

В последний день сельва просветлела сразу по обоим берегам: флотилия вошла в озеро Никарагуа. Озеро выглядело подлинным голубым морем, противоположного берега не было видно. На зеленых лугах паслись коровы и лошади, чуть дальше виднелись фруктовые деревья. Вдали таяли вершины высоких гор, над которыми курился дым. Когда пираты вполголоса стали восторгаться дивным ландшафтом, индейцы-проводники объяснили, что для них это райское место было равнозначно аду. Тех, кто отказывался стать рабом, испанцы безжалостно истребляли, как зверей; единственная отличительная черта охоты на людей заключалась в том, что, поймав строптивца, его крестили и лишь потом закалывали. Индейцы откочевали дальше к востоку в сельву, где они чувствовали себя как дома.