Читаем без скачивания Быстрее империй (СИ) - Фомичев Сергей

— Даже слушать меня не стали, — продолжал приказчик. — Разбрелись по лесам и проливам, меха добывать, еду. Оленя вот давеча принесли. Другие, что на кораблях ушли, морского бобра на островках и камнях промышляют. Порядочно собрали, грех жаловаться.

Комков повернул саблю, подставив огню другую сторону оленины.

— Но бобёр ушёл, — вздохнул приказчик. — Может на зиму, а может и насовсем, кто его знает? Теперь парни дальше двинули, шхеры здешние обыскивают. Чуть корабль не потопили. Я до твоего возвращения не велел далеко отходить. Если нужда возникнет, мигом соберём.

— Правильно не велел, — буркнул я. — А как же город?

— Не хотят промышленные город строить, — развел руками Комков. — Они вообще жить здесь не собираются. Пришли сюда за пушниной, так подай им зверя. Склад или казарму быстро соорудили, и уговаривать не пришлось, а камень собирать, да дома ставить, тут им корысти нет. Зверя промышлять охотно идут, а нет, так бездельничают. Вот и вся перемена.

— Могу копать, могу не копать, — подытожил я. — И что совсем никто не проявил интереса?

— Кроме корабельщиков, что баркас строят, остальные все лодырничают, — заверил Комков. — Караулы по ночам выставлять и то морока. Считай, чукчи и коряки за всех отдуваются. Стерегут, харчи варят. Они же и с местными пытаются торговать. Принесли несколько дюжин бобров речных, медведя, барсука какого-то, белку.

Я и без объяснений Комкова догадывался, чем всё обернулось, но всё же разозлился. Десять лет я бил зверя и мыкался по островам вместе с этими босяками, таскал припасы и торговал шкурами, чтобы обеспечить им прибыль. И всё это ради того, чтобы однажды попасть в тихое место и построить город. А они, варнаки, не могут пойти навстречу моей мечте или хотя бы потерпеть годик-другой.

— Цены что ли им вздуть на хлеб, оборванцам неблагодарным? — подумал я вслух.

Но сам же и отмахнулся — не поможет. Люди потеряли заинтересованность в труде. Каждый из них имел в нашей компании полупай и, когда дело касалось промыслов, старался, как мог. Но строительство города не прибавляло в закромах ценных шкурок. А с другой стороны, и те парни, что трудились сейчас на северных островах, вполне могли поднять ропот. Кому хотелось горбатиться на толпу бездельников? Убегут к конкурентам и будут по-своему правы. Те, по крайней мере, ставят ясные цели и не дробят добычу по захребетникам.

Назрела необходимость в кое-каких реформах. Спекуляции мехами давали сверхприбыль, не учитываемую при распределении паёв. Кое-какая копеечка капала с хлебной торговли и других поставок «северного завоза». Людей для поддержания пушного бизнеса много не требовалось. Тем более, что в стране индейцев выгоднее было выменивать меха, а не добывать самим. Так что я решил понемногу избавляться от чистых промысловиков. Они свою историческую роль сыграли, поддержали волну экспансии и послужили гарантией безопасности. Пусть отрабатывают оговорённый срок и убираются восвояси. Пусть даже и к конкурентам уходят. Лучше так, чем постоянная буза.

— Разошли людей и отзови артели с промыслов, — попросил я Комкова. — Скажи, разговор серьёзный будет со всеми. Коряков ватагинских пошли, к остальным у меня еще дело одно будет.

Утром я собрал всех, кто остался крепости, и задвинул пылкую речь о перспективах на урожай в благодатном климате Ванкувера. После чего спросил:

— Охотники есть?

Новое предложение вызвало, казалось, ещё меньше энтузиазма, чем строительство города. Кто-то посмотрел на меня с усмешкой, другие с недоумением, а большинство предпочло не встречаться взглядами.Огороды в Охотске или на Камчатке держали многие, но возделывание пашни большинство русских первопроходцев причисляло к разряду занятий холопских, недостойных свободного человека, а коряки, чукчи, алеуты земледелием и вовсе не увлекались. Вызвалось человек десять. Главным образом те мужики, которых завербовал в своё время Копыто.

— Дышло выходи тоже, — сказал я.

Тот вздохнул и под шутки дружков встал среди добровольцев. Изгнанный некогда зверобой вернулся недавно, перейдя к нам с «Захария» вместе с Тропининым. Он старался не попадаться мне на глаза, но я помнил старые грешки и ставил его на всякую непопулярную работу, угрожая в случае отказа расстаться без сожаления.

— Ещё охотники есть?

Люди молчали. Я посмотрел на Комкова, но тот только плечами пожал. За десять лет парни привыкли к тому, что продовольствие появляется в закромах само по себе. Они редко испытывали голод, разве только во время артельных промыслов. Забыли, как оно варить кожу? Наверное, стоило бы прекратить поставки на сезон-другой, чтобы вернуть их к реальности.

— Ладно, — буркнул я. — Которые охотники, за мной. Ватагин, возьми парней с мушкетами. Будете прикрывать.

— Зачем? — спросил Лёшка.

— На всякий случай. Вдруг местные не захотят, чтобы мы землю ковыряли.

По дороге нас догнал Расстрига, пожелавший, видимо, добавить к накопленному уже опыту и впечатление от крестьянской жизни.

— Дюжина землекопов и десять охранников, — буркнул я. — Лагерь, да и только.

— Вот видишь, — ухмыльнулся Лёшка. — Народ не собирается строить твою утопию.

— Равно как и расширять твою империю, — парировал я. — Поди, предложи им.

— Империя просто пригнала бы сюда пару сотен казаков и те волей-неволей вынуждены были бы пахать землю и строить.

— Однако не пригнала. Ничего, я придумаю, как заставить их шевелиться.

Поднимать целину — та ещё работёнка. Особенно если ощущается некоторая нехватка тягловой силы. До эпохи механизации ждать ещё долго, а пока у нас не было ни плугов, ни даже лошадей, которые могли бы их тянуть. Когда ещё Коврижка со своими лошадками доберётся до нас? К нынешней посевной он не поспевал точно. Оставалось разве что Дышло запрячь, кабы было во что.

Но выход я придумал. Найдётся на нашей планете и хлебу замена. Есть такой овощ! Вот только несмотря на все преимущества он ещё не проторил дорогу в Россию, да и в большей части Европы до сих пор считался экзотикой.

— Мы будем сажать картофель! — объявил я обозревая полянку присмотренную еще осенью.

Большинству название овоща ни о чем не говррило. Лишь коряк, что встретил меня на «Онисиме», догадался и спустил с плеча мешок.

— Картофель? — удивился Тропинин. — Да его никто есть не станет. Цари и те не смогли крестьян убедить.

— Это они не с того конца взялись за агитацию. Вот поджарю его с лучком, подам с соленым огурчиком, квашенной капусткой, да под водочку. Враз полюбят.

— У меня аж слюнки потекли, — признался Тропинин. — А тут, между прочим, и грибочки растут, только собирай. Мы лисичек на тюленьем жиру как-то жарили — милое дело. И белые есть. На зиму отошли правда, но сейчас тепло и влажно, могут и появиться. А с картофаном самый огонь будет!

В наше с Тропининым время ходило много анекдотичных историй про Петра или Екатерину, которые хотели заставить крестьян сажать картошку и придумывали разные замысловатые хитрости. В основном это были пересказы точно таких же басен, что ходили по всей Европе и про Прусского Фридриха, и про шведского Адольфа Фредерика, и про французского Людовика.

На самом деле европейские крестьяне отлично знали о качестве этого корнеплода, и с удовольствием сажали его. Но не на полях, а на огородах, которые облагали меньшими податями. По той же причине картофель не предлагали на продажу в товарных количествах.

Иногда мне казалось, что распространению тех или иных продуктов больше способствовали войны, чем усилия императоров и королей. Солдаты и маркитанты охотно перенимали чужие кулинарные привычки. первые с голодухи, вторые чтобы заработать.

Но в России все было как в исторических книжках — про кулинарное чудо действительно говорили лишь в высшем обществе, в которое я, разумеется, не был вхож. И поскольку на родине картофель не откуда было взять, я нашел его в Амстердаме. Я долго бродил по Новому Рынку, выбирая клубни посевные — проросшие, или с проклюнувшимся глазком, но еще полные силы, не сморщенные.