Читаем без скачивания Звери на улице - Марк Ефетов

— Успокойся, — сказала тётя Сима и взяла Славу за руку. — Пойдём!

— Куда?

— К Асе Сергеевне.

— Так она же ушла?

— Ну и что? Я знаю, куда она ушла, и мы её там найдём. Она что, знает, как разыскать твоего Мишку?

— Знает, наверно.

— Ну вот и отлично. Поехали…

— Минуточку.

— Что? — спросила тётя Сима. — Тебе ещё надо куда-то на минуточку? Ну иди, я подожду.

— Нет, — сказал Слава, — ботинки…

Тётя Сима посмотрела на Славины ноги и ахнула:

— Давай дочищай второй. Что же ты?

— Пфеннигов не хватило.

Тётя Сима потащила Славу к автомату и вмиг опустила туда монетку. Щётки завертелись, автомат зашумел.

— Чисть же, чисть! — сказала тётя Сима.

Потом потащила Славу к лифту, а он сказал:

— Тётя Сима, щётки же ещё крутятся! Почистите свои ботинки. Ведь уплачено…

Она только махнула рукой. Так щётки эти и крутились зазря.

Ярмарка

— Куда мы едем? — спросил Слава тётю Симу, когда они вошли в трамвай.

— На ярмарку, — сказала тётя Сима. — Я слышала, как Ася Сергеевна в ресторане уговаривала свою соседку по столу побыстрее есть, чтобы успеть на маленькую ярмарку… Понял?

Он-то понял, но молчал.

Ох и обидно же ему от этого стало!

Тётя Сима тронула Славу за плечо и как бы разбудила:

— Нам выходить!.. Ой, смотри, там, кажется, Ася Сергеевна. Она?

— Она! Она!

Они соскочили с площадки вагона, но в это время перед ними — по ту сторону широкой улицы — загорелся красный глазок светофора и полицейский поднял руку в белом нарукавнике. У нас такие нарукавники, только тёмные, надевают иногда счетоводы и делопроизводители — те, кому надо много писать. Это для того, чтобы не протереть рукава. А здесь белые нарукавники у всех полицейских, которые регулируют движение. И правильно: белый нарукавник хорошо виден издали, даже в сумерки или при плохом освещении.

Так вот, нарукавник белел посреди мостовой, автомобили и трамваи мчались мимо Славы и тёти Симы сплошным потоком, а в это время Ася Сергеевна уходила всё глубже и глубже в толпу людей.

А потом… потом Слава с тётей Симой пережидали жёлтый огонь светофора, шли на зелёный, стояли в очереди в кассу, покупали билеты на ярмарку и, пройдя сквозь широкие ворота, попали в толпу, в которой, конечно же, никакую Асю Сергеевну найти было невозможно.

— Ну, что будем делать? — спросила тётя Сима так, будто Слава был учитель, а она ученик.

А что он мог ответить: только пожал плечами.

Тётя Сима сказала:

— Раз пришли на ярмарку, посмотрим, что здесь происходит. Не уходить же обратно в гостиницу.

— Конечно, — сказал Слава, — не уходить. И потом, может быть, мы всё-таки встретим Асю Сергеевну.

Они пошли по ярмарке. Чего только там не было: карусели со скачущими лошадьми, тиры с вертящимися мишенями (выстрелил метко, и смотри, как завертелась ветряная мельница), лотереи, где можно было выиграть большущую коробку конфет и даже фотоаппарат, но, как сказала тётя Сима, в сто раз вероятнее выиграть бумажную розу, а продуть за неё всё, что в кошельке.

Вот такая была эта маленькая ярмарка — шумная, пёстрая от разноцветно светящихся реклам, и Славе показалось, что бесконечная: он не видел конца павильонам — стреляющим, играющим, зазывающим…

И вдруг в сплошном немецком говоре услышал русские слова:

— Славик, вот встреча! С кем ты? А, Сима Петровна! А мы тут ещё видели наших!

Это были наши туристы.

— Кого видели? — спросила тётя Сима.

— Женщины наши из группы. Ася Сергеевна…

— Как в сказке! — воскликнула тётя Сима.

А Слава только успел сказать:

— Ох!

Один из наших туристов протянул руку куда-то вбок:

— По-моему, все они пошли туда, к тому вот балагану.

Тётя Сима схватила Славу за руку и решительно сказала:

— Пошли!

Пойти-то они пошли, но когда подошли, тётя Сима сказала:

— Это балаган не для нас.

— А почему? — спросил Слава и подумал: «Всегда так — что интересно, говорят: нельзя. Вот ведь какая очередь стоит. У других балаганов пусто — зазывалы одни надрываются: „Битте, коммен зи“ — „Пожалуйста, проходите“. А никто, между прочим, не заходит. А здесь, как у Кинотеатра повторного фильма, когда там идёт старая смешная картина с Игорем Ильинским».

— Ну, что насупился? — тряхнула его за плечо тётя Сима. — Ты же учился читать по-немецки. Читай…

Чудеса

Над балаганом была светящаяся вывеска. И хотя буквы были яркие-яркие, прочитать их — вернее, сложить в слова — было Славе не так-то легко. «Циммер» — «комната», это он понял. А вот первое слово никак разобрать не мог.

Пока он читал, люди всё подходили и подходили, и очередь в кассу уже загибалась за угол балагана. «Эх, — думал он, — не попасть нам сюда. А тут, конечно, интереснее, чем везде, и тут же, наверно, Ася Сергеевна. Она уж выберет себе местечко, где поинтереснее. Будь спок».

И только это он так подумал, как тётя Сима спросила:

— Прочитал?

— Прочитал.

— Что?

— Комната. А почему мне туда нельзя? Что я, комнат не видел?

— А ты первое слово прочитал?

— Нет. Хотя вот: шреклихе.

— А что это значит, знаешь?

Слава молчал. Что-то такое вертелось у него в голове. И будто не он, а кто-то сидящий в нём вдруг выпалил:

— Это — ужасное что-то. Хотя нет, нет — не ужасное. Это я придумал так просто.

А тётя Сима засмеялась:

— Ничего ты не придумал. Молодец, хорошо выучил немецкий язык. «Шреклихе» — это, конечно же, «ужасная» или «страшная». Это комната ужасов. Понял?

Сразу Слава не понял. Что это за комната, он не мог себе представить. Но само название как бы притягивало. Он с детства любил страшные сказки, а потом страшные кинофильмы: сидишь, смотришь на экран, а по спине как будто холодную воду льют. Так то в кино — на экране, видимость одна, а тут на самом деле…

— Тётя Сима, тётя Симочка…

— Не подлизывайся.

— Посмотрите, вот из этой комнаты люди выезжают на вагонетке и все смеются. Разве от страха смеются? Ну я прошу. Пожалуйста…

Тётя Сима взяла Славу за руку и сделала два больших шага, как будто прыгнула, и они стали в хвост очереди.

«Ура!» — как бы про себя крикнул Слава.

Потом тётю Симу и Славу посадили в открытую вагонетку, вроде дрезины, и они с грохотом понеслись по рельсам в темноту.

В этой темноте они мчались со страшной скоростью, а вокруг выли и рычали какие-то звери, и казалось ещё, что кто-то громко хохочет и рыдает.

Слава сидел на мчащейся скамейке, прижавшись левым боком к тёте Симе, а правой рукой сжимал железные перильца. И вдруг впереди блеснул яркий свет, точно молния сверкнула. Блеск этот был мгновенный, но Слава успел заметить, что впереди рельсы обрываются и там зияет пропасть. Вот тут-то и завыла сирена.