Читаем без скачивания Усы генералиссимуса - Игорь Саксин

– Что?– я был поражён.

– Думаю, Вы не могли не заметить, что мы занимаемся только определённой группой артистов?– он почти дословно повторил вопрос, заданный мной Георгию Ивановичу.

– Было очень трудно не заметить,– ответил я с усмешкой.

– Напрасно усмехаетесь. Мы сознательно не давали им пропасть. Пусть люди чаще жалуются на то, что эфир телепередач забит всякой ерундой! Пусть чаще говорят о том, что одни и те же лица надоели им до смерти! Вы когда-нибудь слышали притчу о камне, брошенном в воду?

– Георгий Иванович познакомил.

– Наркоманы, голубые, лесбиянки, авантюристы всех мастей и прочая шушера плотно оккупировала главные каналы страны, но они и есть камень, брошенный «Системой».

– А брызги от его падения?

– О, не переживайте, брызги уже в воздухе, но они упадут в воду только тогда, когда этого захотим мы. Когда почувствуем, что точка не возврата пройдена.

– А не боитесь, что точка не возврата будет пройдена и для всех русских людей?

– Поверьте, Гоша, обратить процесс вспять будет не так уж и сложно. Человек быстро привыкает ко всему, а в отличие от других народов у русского человека в силу определённых исторических причин этот путь занимает намного меньше времени.

– Понимаю,– сказал я,– члены Вашей организации сознательно кормят народ этой лабудой и ждут момента, когда у людей сработает рвотный рефлекс.

– Браво, лучше не скажешь! Вы, Гоша, схватили самую суть происходящего. Я запомню эти слова и при случае процитирую их. Конечно, с Вашего позволения.

– Цитируйте,– ответил я, подумав, что ему бы не понравилось, узнай он от кого я их услышал,– но противники начали методично убирать Ваших протеже.

– Пускай,– он беспечно махнул рукой,– теперь это не имеет никакого значения, они своё дело сделали. «Система» больше не занимается подобными делами, теперь у нас более масштабные задачи. Те, кто остался, допрыгают и исчезнут навсегда.

– Довольно жестоко по отношению к этим людям.

– Только не говорите, что Вам их жаль. Они отработанный материал, мусор. С их помощью мы тридцать лет готовили людей к этому моменту. Давили, душили и искореняли настоящих талантов, придумывали новые форматы, чтобы они не смогли пробиться сквозь эту пену и муть. Оставался маленький шажок до конечной цели, но тут вмешались наши визави и, надо признать, спутали все планы.

– Каким образом?

– Убитый ими король сцены был знаменем порока: ни совести, ни чести, ни угрызений совести, ни раскаяния. Ничего святого или просто человеческого. Мы искали такого много лет, а когда нашли, ужаснулись той грязи, которая жила в его сердце. Но чем хуже, тем лучше, ведь он практически идеально подходил для наших целей. К его, увы и ах, несостоявшемуся юбилею были запланированы грандиозные массовые торжества, на которые государство выделило огромные средства. В период общего экономического спада это вызвало бы у людей массу вопросов. Но всё это мелочи! Кульминацией данного торжества должно было стать вручение «любимому» артисту высшей государственной награды.

– Ордена Святого апостола Андрея Первозванного?– с удивлением спросил я, отметив, что совсем недавно он говорил, что случайно узнал о том, кем был убитый.

– Точно,– Виктор Антонович с отвращением сплюнул,– трудно представить, какой резонанс вызвала бы такая акция! Почему какой-нибудь работяга, отпахавший на родное государство тридцать лет, не может получить от него благодарность даже в виде грамоты, а не скрывающий своей паскудной ориентации петух, удостаивается такой чести, а?

– Общество бы как минимум заволновалось,– признал я,– могу себе представить страсти, которые бы закипели в Интернете.

– И всё же это только присказка,– протянул он,– сказка была бы впереди. После этого мы должны были открыть людям ужасную правду: серийный насильник и педофил, освобождённый властью из тюрьмы, награждён высшим Орденом государства! СМИ раздули бы из этого такую историю, что земля должна была закачаться под ногами. Тут же всплыли бы факты, говорящие о постоянной подмене людей творческого цеха. Соответствующие органы должны были провести эксгумацию тел и представить неоспоримые доказательства чудовищных экспериментов. Каково, а?

Мне пришло в голову, что напротив меня как раз и стоит чудовище в человеческом обличии.

– Это стало бы ужасным ударом по действующей власти,– только и оставалось ответить мне.

Он кивнул:

– Определённо, Гоша, определённо. В знак протеста против творимых преступлений коллеги короля отказались бы от гастрольной деятельности и всяких выступлений. Уж мы бы постарались.

– Но артисты зарабатывают только на концертах,– возразил я,– на какие средства они бы существовали?

– Мы бы оплатили их вынужденный простой,– ответил он,– деньги на эти цели были давно подготовлены.

– В общем, Вы решили раскачать ситуацию,– подытожил я,– но не слишком ли большое значение Вы придаёте всем этим людям?

Он ухмыльнулся:

– Отнюдь. Это только на первый поверхностный взгляд, кажется, что их роль невелика. Но оболваненный народ, лишённый привычной жвачки, живущий по принципу собачек Павлова, очень быстро ощутил бы возникший вакуум.

– А тут бы и выскочили Вы с товарищем Сталиным, как черти из табакерки, да?– зло спросил я.– Воскресший вождь, предлагающий бессмертие: собачки Павлова выстроились бы в очередь до самой Луны! Теперь я понимаю, чего Вас лишили. Ваш камень оказался бумажным!

По лицу Виктора Антоновича я видел, что ему не понравились мои слова, но меня это волновало в последнюю очередь.

Он поддел носком лакированного ботинка жухлую траву:

– Вам трудно понять обуревающие меня чувства, но эти люди прошлись катком по нашему плану. Речь идёт не о моём задетом самолюбии, но подобные действия сродни объявлению войны. Что же, вызов брошен, и он принят.

– Будете набирать армию?– ехидно поинтересовался я.

– Слишком многое поставлено на кон,– казалось, Виктор Антонович не заметил моей иронии, раздумывая о чём-то своём.

– Понятное дело,– мне очень хотелось выговориться,– вся грязь, которую Вы хотели вылить на них, теперь может оказаться на головах Ваших друзей. И Вашей голове.

– Проиграть одно сражение не значит проиграть войну,– ответил он одной известной фразой.

– Теперь у товарища Сталина,– сказал я,– есть только один шанс занять руководящий пост, это выборы. Но я очень сильно сомневаюсь, что ему под силу победить нынешнего президента, даже пообещай он всем вечную жизнь. Кишка тонка!

– Тут существует множество различных вариантов,– Виктор Антонович хрустнул пальцами,– например, нынешний президент может спокойно отказаться от власти в его пользу, убедив своих сторонников сделать это. Ведь он сам занял свой пост благодаря некой хитрой и весьма продуманной комбинации. Отчего же не повторить этот трюк ещё раз?

– Что позволено Юпитеру, не позволено быку,– напомнил я ему старую истину.– И с какого перепуга президент пойдёт на