Читаем без скачивания Выбор - Игорь Ревва

— Какое расследование? — перебил я ее.

— Когда террористы взорвали Информационный Железнодорожный Центр в Каире…

Я кивнул. Этот судебный процесс закончился три года назад и был еще достаточно свеж в памяти. Когда после террористического акта железнодорожное сообщение между северными африканскими департаментами Западной Империи оказалось парализованным. Информационный Центр находился в Каире, но обслуживал он весь север африканского континента. Это был последний Информационный Центр в Западной Империи — остальное управление электронными сетями давно уже было децентрализовано. И катастрофа, разразившаяся после взрыва Центра, еще раз доказала нецелесообразность управления чем бы то ни было (ну, кроме людей, разумеется…) из одной точки. Потому что выход из строя Центра повлек за собой проблемы от Средиземного моря вплоть до Заира и Конго.

Террористов, насколько я помню, вычислили довольно быстро. Это оказалась небольшая группа психопатов из Суданского департамента, которые считали, что железная дорога нарушает экологический баланс. Но вот имени Раттоля я среди них что-то не припоминал.

— Раттолю предъявлялись обвинения? — спросил я у Милены.

— По-моему, нет, — не совсем уверенно ответила она. — Он тогда очень помог следствию, и потом, он же американец…

— Американец?! — Я был очень неприятно поражен. — Какого черта американец делал на судебном процессе?! В Западной Империи!!!

— Он сообщил в АИБ, что стал случайным свидетелем переговоров между террористами, — пояснила Милена. — Ну, вроде бы те болтали в «клубе» по ВЭС, а Андре случайно набрал нужный код. — Милена скептически усмехнулась.

Я полностью разделял ее мнение. Когда дело касалось взломщиков, я не верил ни в какие случайные совпадения. Особенно если речь шла о девятизначном пароле. И я обратил внимание, что Милена назвала Раттоля по имени. Это тоже не могло быть простым совпадением, подумал я.

— Андре передал АИБу все их данные — адреса, имена и так далее, — продолжала Милена. — А потом он приехал на процесс как главный свидетель…

— Значит, Раттоль был американцем, — пробормотал я. — Что ж, это довольно многое объясняет…

Мне вспомнилось то, насколько неуверенно действовали двое мнимых аибовцев, что явились ко мне в гостиницу. Они не знали самых элементарных вещей, полагавшихся знать подданным Западной Империи. И тут же я вспомнил, что вторым-то «аибовцем» был человек, с которым работал Маршал. Следующий вопрос напрашивался сам собой, но задать его я не успел — Ричард меня опередил.

— Ну и что?! — влез он в разговор. — Хорек тоже был американцем!

— Какой хорек?! — не понял я.

— Хорек, — повторил Ричард. — Майкл Никифоров. Не знаю, что ему понадобилось в Лондоне? Обычно я давал ему задания по разным американским делам, и Майкл вообще старался не покидать своего Чикаго. Может быть, он просто приехал сюда со своим приятелем? Этим самым Раттолем…

— Ричард Кроуффорд, — с улыбкой произнес я. — Повтори, пожалуйста, то, что ты только что сказал.

— А что?! — перепугался Ричард.

— Правильно ли я понял, что ты СОТРУДНИЧАЕШЬ с американцами? — пояснил я, продолжая улыбаться. — Ты собирался подключать Майкла Никифорова к моему расследованию? Ты собирался передать ему всю полученную от меня информацию? Или уже передал! Я правильно тебя понял, Ричард?

Ричард стал бледнее смерти. Я впервые увидел, как у человека от нервного напряжения дергается щека.

— Марсель… — пробормотал он. — Я… я… Хорек не такой… Он был… Он не оэсбэшник… Он вообще переехал в Чикаго только год назад…

— Ты знаешь, что он натворил? — прищурился я. — Этот твой Хорек!

Ричард помотал головой.

— Этот твой Хорек пытался меня убить, — с улыбкой заявил я. — Они в паре с Андре Раттолем чуть было не сделали этого. Понимаешь, что это значит?

Ричард затряс головой.

— И ты еще ставил мне условия?! — продолжал удивляться я. — Ты еще хотел работать в нашей компании?! Да проблемы с жандармерией, что возникли у тебя вчера, просто детские игрушки по сравнению с обвинением в шпионаже!!!

— Марсель! — закричал Ричард. — Это неправда!!! Майкл не работал на ОСБ!!!

Мне показалось, что еще миг, и Ричард заплачет. Я бросил быстрый взгляд на Милену. Она с интересом слушала наш разговор. Страха в ее глазах значительно поубавилось, и я решил выведать у нее побольше — Милена была в таком настроении, когда люди готовы на откровенность. Они видят, что с кем-то другим произошла более крупная неприятность, несколько обеляющая их собственные проступки. И им начинает казаться, что теперь на них обращают гораздо меньше внимания. Я не собирался упускать эту возможность и, уверенно глядя в глаза Милене, произнес:

— Вы хорошо знали этого человека!

— Мы несколько раз работали вместе, — охотно призналась Милена. — Мы познакомились как раз во время судебного процесса. Очень хороший взломщик, но у него мозги повернуты не в ту сторону. Он фанатик…

— Фанатик?! — удивился я. По моему мнению, любой взломщик мог быть аттестован подобным образом.

— Сетевик, — пояснила Милена.

Понятнее мне не стало.

— Ну, короче говоря… — Она растерялась. Видимо, Милена думала, что это слово известно всему миру. — Короче говоря… Есть такие люди… Ну, они превратили программирование в некое подобие религии… У них там есть какой-то свой придуманный бог…

— Из машины, — усмехнулся я.

Этот бред мне никак не мог помочь.

Что в Восточной, что в Западной Империи — Церковь давно уже не играла решающей роли в управлении государством. Это произошло как-то само собой, после роспуска Александром I Священного Синода. Император по-прежнему назывался «помазанником Божьим», но это была скорее дань уважения чувствам верующих и древним традициям, берущим начало где-то в глубине веков. Однако официальной религией в Империях считалось христианство. В Западной — католическое, у нас — православное. Естественно, что, кроме официальных религий, в Империях совершенно свободно исповедовались мусульманство, буддизм, иудаизм и еще множество других. По правде говоря, что касается нас, то православные христиане составляли меньше четверти всех верующих граждан Восточной Империи. Это и неудивительно — одни только Китайские губернии, где исповедовался буддизм, включали в себя почти половину населения. Но вера — личное дело каждого. Каждый вправе выбирать для себя ту религию, какая ему кажется наиболее верной. Главное, чтобы здесь соблюдался один закон — золотое правило.