Читаем без скачивания Петр Столыпин. Последний русский дворянин - Сергей Валерьевич Кисин

Старый знакомый жандармов, неоднократно привлекавшийся к дознанию за различные преступления. Все трое – из московской организации эсеров-максималистов. «Отмороженная» часть эсеров, с конца 1905 года промышлявшая террором и обычным бандитизмом под политическими лозунгами.

Последнее Герасимов подчеркнул особо. То есть крайне левые, не «его» подопечные «от Азефа». Так что с меня взятки гладки, ваше высокопревосходительство.

Следует добавить то, чего не успел или не сумел узнать полковник. Организатором охоты на нового премьера был лично глава Союза эсеров-максималистов 25-летний Михаил Соколов, из крестьян, известный под кличками Медведь и Каин. Очередная гримаса судьбы – Соколов начинал свою деятельность в эсеровском кружке именно в Саратовской губернии, после чего уже в эмиграции возглавил так называемую группу «аграрных террористов». В это время он пользовался еще одной кличкой – Каин. Являясь одним из идеологов максималистского течения, Соколов-Медведь, по свидетельству некоторых соратников по партии, отличался преступно-легким отношением и к собственной, и к чужим жизням. А чего ему их жалеть, главное – Русь к топору позвать. Кстати, во время покушения он также получил ранение, находясь неподалеку от места взрыва и контролируя события.

Средства «на Столыпина» максималисты нашли в результате суперограбления 7 марта 1906 года Московского общества взаимного кредита на Ильинке, установив рекорд «эксов» – сразу 875 тысяч рублей. На них удалось снять конспиративные квартиры, оборудовать мастерские по изготовлению бомб, обзавестись подложными паспортами, приобрести конные выезды, два автомобиля. Заряды изготавливал Владимир Лихтенштадт из семьи статского советника, выпускник Петербургского и Лейпцигского университетов. Кстати, активно сотрудничал с динамитной мастерской Боевой технической группы большевиков под руководством талантливого инженера Леонида Красина, которая размещалась в московской квартире писателя Максима Горького. «Буревестнику революции» тоже было не до сантиментов.

Вначале план был более радикален. В июле боевики несколько раз посещали заседания Государственного совета. Они предполагали захватить здание с помощью нескольких террористов-смертников и взорвать его вместе с собой (не напоминает, случайно, концертный зал на Дубровке?). И только роспуск Госсовета на каникулы заставил их отказаться от прежних планов. Убийством же Столыпина они хотели, по собственному выражению, «поднять ниспадающую волну революции», которая начала «ниспадать» после разгрома мятежей на флоте.

Столыпин дал Герасимову отмашку – в данном случае дело шло о его семье и его чести. Вопрос встал о защите родных, а кровь безвинных детей взывала о безжалостной мести. Более трех дюжин трупов, сотня пострадавших – таких терактов до самого конца XX века Россия не знала. Да и вообще с «отморозками» давно пора было кончать. Правительство должно показать негодяям, что у него есть не только рука, но и кулак.

Полковник дал нагоняй филерам, за грудки тряс агентов, на чем свет стоит крыл платных провокаторов: носом землю рыть, сукины дети, из-под земли достать подонков, убивцев женщин и детей. Я вам тут устрою облаву на Медведя. Премьер со своей стороны спуску не давал, требовал еженедельных отчетов от собственного МВД.

Террористы засветились сами. 14 октября в Фонарном переулке они совершили нападение на карету с тремя инкассаторами Петербургской таможни и восемью жандармами, перевозившую 600 тысяч рублей. Описание события от «Санкт-Петербургского телеграфного агентства» напоминало сводку с поля боя.

«На углу Екатерининского канала и Фонарного переулка была устроена засада, и под карету был брошен снаряд, от взрыва которого убита одна лошадь и другая ранена. Из кареты выскочил Герман (помощник казначея портовой таможни. – С. К.) и досмотрщики, нападавшие открыли пальбу из револьверов, но тут раздался второй взрыв. В перестрелке ранен жандарм в голову и несколько других лиц, причем нападавшие захватили один из пакетов с деньгами в 336 тысяч рублей и передали их тут же находившейся женщине, немедленно скрывшейся.

Преступники, отстреливаясь, бросились в разные стороны; один из них, бежавший по направлению памятника императору Николаю I, настигнут солдатом и убит прикладом, а другой арестован. К месту взрыва вызваны войска. По убегавшим преступникам открыли пальбу и одного смертельно ранили, а двух арестовали. Раненые и убитые помещены в казармы Стрелкового полка. Дом, откуда брошен снаряд, окружен войсками, и в нем происходит обыск, так как туда скрылись двое нападавших. Помощник казначея помещен в одном из домов Фонарного переулка, где его охраняют войска. В домах на близлежащих улицах разбиты окна. Груды стекла на мостовой. В домах есть раненые от взрыва».

Герасимов вцепился в след, как бультерьер. Удалось достать фотографии руководства Боевой организации и начать шумную облаву, в которую угодили несколько видных террористов во главе с Василием Виноградовым (он же Кочетов, он же Розенберг, он же Сомов). Столыпин мигом подвел их под действие уже вступившего к тому времени в силу закона о военно-полевых судах, который уже 16 октября в Петропавловской крепости приговорил восьмерых из максималистов к повешению. Приговор приведен в исполнение в 24 часа за крепостной стеной Кронштадта.

Через несколько дней жандармы выудили с конспиративной квартиры выпускника двух университетов Лихтенштадта, «наградив» его за применение науки смертным приговором. Однако, учитывая, что сын статского советника лично участия в терактах не принимал, только готовил «адские машины», заменили ему веревку на пожизненную каторгу. История отложила приговор лишь на несколько лет. До революции тот сидел в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях, после чего оказался на фронте. В октябре 1919 года был взят в плен под Ямбургом войсками Юденича, которые, идентифицировав максималиста, расстреляли на месте.

13 ноября в Одессе филеры Герасимова вышли на след максималистов, готовивших покушения на командующего Одесским военным округом генерала от кавалерии, барона Александра Каульбарса (виднейший исследователь Средней Азии, один из организаторов русской авиации). Теракт не удался, зато полиция арестовала любовницу Медведя, дочь рязанского помещика Наталью Климову, и купеческую дочь Надежду Терентьеву, принимавших участие в подготовке покушения на Аптекарском острове. Через них вышли на самого Соколова, которого обложили, как медведя, проваливая одну явку за другой, и взяли 26 ноября на петербургской конспиративной квартире.

Суд был скорый и, вероятнее всего, правый – 2 декабря Медведя повесили, а Терентьеву и Климову приговорили к пожизненной каторге. На следствии Климова уверяла, что «решение принести в жертву посторонних лиц далось нам после многих мучительных переживаний, однако, принимая во внимание все последствия преступной деятельности Столыпина, мы сочли это неизбежным».

Ее судьба достаточно интересна. В петербургском Доме предварительного заключения она написала знаменитое «Письмо перед казнью», текст которого осенью 1908 года был напечатан в журнале «Образование» и впоследствии стал широко известен за пределами России. Однако в ночь с 30 июня на 1 июля из Московской губернской женской тюрьмы (ныне на ее месте посольство США) Климова бежала вместе с 13 каторжанками и тюремной надзирательницей Тарасовой.