Читаем без скачивания Зачистка территории - Илья Деревянко

Москаленко угрюмо молчал. Оправдываться не имело смысла. Чересчур хреново карты выпали! Более паршивой ситуации нарочно не придумаешь. Недоверие Семена понятно. При подобном раскладе он, пожалуй, и сам бы пришел к аналогичным выводам...

– Язык проглотил со страху, тварь ползучая? Боишься назвать имя заказчика? – понял молчание коротышки по-своему доведенный до белого каления Кесарев. – Ничего, сейчас разговоришься! После укола пентональчика[61]. Артур, подготовь шприц! А ты, Вася, расслабься. Не сопротивляйся. Если ты рассказал мне чистую правду, то беспокоиться тебе не о чем!!!

Толстые губы Семена Ивановича растянулись в сатанинской улыбке. Василий Иванович покрылся холодной испариной. Панический страх окатил сердце ледяным водопадом. Конечности предательски затряслись... «П...ц! – затравленно подумал глава агентства «Риф». – Вляпался по уши!» Под воздействием «сыворотки» он потеряет способность лгать, без утайки выложит все, в том числе, как намеревался убить за баксы самого Семена Ивановича!!! Тогда пощады не жди! Месть начальника Н-ского ГУВД будет ужасна! Просто смертьюне отделаешься!!! Москаленко отлично помнил жестокую расправу Кесарева с работником аппарата ГУВД полковником Спичкиным, в которой Василий Иванович принимал личное участие. Спичкин ухитрился собрать на генерала некоторый компромат и приблизительно месяц назад в припадке идиотизма попытался шантажировать шефа. Реакция разгневанного Кесарева последовала незамедлительно. Полковника подкараулили вечером у подъезда, оглушили, связали и привезли в здание Н-ского крематория. Предусмотрительный начальник ГУВД давно «приватизировал» сие заведение, поскольку знал – лучшего места прятать концы в воду не придумаешь! При содействии подкупленных представителей городской администрации он сверху донизу укомплектовал штат крематория надежными людьми. Заведующим стал бывший сотрудник МВД Григорий Яковлев, крупно погоревший на непреднамеренном убийстве подследственного (перестарался, выбивая «чистосердечное признание»), но благодаря вмешательству Семена Ивановича сумевший ускользнуть от уголовного наказания... Чернорабочими являлись несколько урок, также вытащенных Кесаревым из тюряги. Предварительно они заложили множество корешей-подельников и понимали: просочись эта информация в преступный мир – их в буквальном смысле порежут на мелкие кусочки. В результате начальник ГУВД мог не сомневаться в «благонадежности» ссученных[62]... Итак, дурака Спичкина доставили в крематорий, вколов пентонал натрия, выяснили, где он прячет компрометирующие Семена Ивановича материалы, а потом, скрутив проволокой руки-ноги, живого сунули в печь, предназначенную для кремации трупов. По приказу Кесарева полковника заталкивали в огонь медленно, постепенно... Сперва в пламени скрылись пятки, затем голени, колени и т. д. Рот Спичкину не заткнули, и от его воплей присутствующие едва не оглохли. Если такова генеральская «награда» за жалкую попытку третьесортного шантажа, то что же ожидает Москаленко, замыслившего убийство!!!Представить невозможно!!! Василия Ивановича захлестнула ярость отчаяния. «Надо идти ва-банк! – без колебаний решил он. – Терять-то все равно нечего!!!»

Между тем Заболоцкий, наполнив шприц «сывороткой», вразвалочку подошел к скорбно понурившемуся руководителю «Рифа», Кесарев, гадко ухмыляясь, стоял чуть поодаль. Рождественский лениво прислонился спиной к дверному косяку. Убаюканные кажущейся обреченной покорностью коротышки, все трое расслабились, утратили осторожность, чем и не преминул воспользоваться бывший майор ФСБ. Боднув приблизившегося Артура головой в солнечное сплетение, он вскочил с топчана и, коротким прыжком сорвав дистанцию, ударил Кесарева раскрытой ладонью в подбородок. Семен Иванович отлетел к стене, гулко стукнувшись затылком о кафель.

– Ж-живым б-брать! – прохрипел согнувшийся пополам Заболоцкий.

Подобно хорошо натасканной немецкой овчарке, Рождественский стремительно бросился на Москаленко, однако приемами рукопашного боя тот владел гораздо лучше Петра. Умело отразив молниеносный выпад кулака противника, Василий Иванович швырнул его на пол лицом вниз и с силой всадил твердую мозолистую пятку в позвоночник капитана ФСБ. Послышался сухой треск. Тело Рождественского, дернувшись, застыло. «Один готов!» – с удовлетворением отметил Москаленко. В следующее мгновение мускулистое предплечье напавшего сзади Артура сдавило ему горло «стальным зажимом», а нога быстро оправившегося от нокдауна Семена Ивановича врезалась в живот. Москаленко сдавленно захрипел. Недруги мысленно поздравили себя с победой, но они недооценили огромную физическую силу и невероятную выносливость коротышки. Преодолев боль и удушье, он пнул Кесарева ступней в грудь (снова отбросив генерала к стене), ухватил Заболоцкого левой рукой за кисть, правой за плечо, резко нагнувшись, перебросил Артура через себя и, наискось рубанув вытаскивающего пистолет генерала ребром ладони по брови, выскочил в коридор.

– Б...дь! – выхаркнул Семен Иванович и, передернув затвор «макарова», кинулся вдогонку... Целил он по ногам, по-прежнему надеясь захватить предателя живьем, допросить при помощи психотропного препарата, а уж потом воздать по заслугам! Кесарев считался первоклассным стрелком, но на сей раз его подвела струящаяся из рассеченной брови, заливающая правый глаз кровь. Пуля угодила коротышке не в ногу, а под левую лопатку. Тяжело отдуваясь, генерал подошел к неподвижному, лежащему ничком телу, наклонился, пощупал пульс. Руководитель агентства «Риф» был мертв.

– Б...дь! – с чувством повторил начальник ГУВД.

За оставшиеся ему считанные секунды жизни Василий Иванович узнал этот коридор, понял, что находится в подвальном этаже здания Н-ского крематория, успел пробежать метров двадцать и внезапно уткнулся носом в пол. Звука выстрела он не слышал, боли не чувствовал... Упав, Москаленко проворно поднялся, пробежал еще несколько шагов... Наткнувшись на невидимое препятствие, остановился, обернулся и... увидел со стороны самого себя: бездыханного, распростертого на полу, с кровавым пятном на левой стороне спины.

«Я жив... и я мертв!!! Как же так?! Как же?!!» – растерянно лепетал коротышка.

«А вот так! Смертный червь!!! – дико загоготало вышедшее из стены грязное, волосатое, человекообразное существо с желтыми кошачьими глазами без зрачков. – Вот так! – злорадно повторило оно, цепко ухватив Москаленко за шею длинной когтистой лапой. – Добро пожаловать в вечность! Гы!!! Мы тебя да-а-авно поджидаем! Приготовили столь чудное местечко, аж закачаешься!»

Рывком лапы демон втянул начальника агентства «Риф» в иное измерение и, широко размахнувшись, швырнул... Пронзительно визжа, Василий Иванович понесся вниз, по широкому, светящемуся фиолетовым пламенем тоннелю. Прямиком в раскаленную адскую бездну...

– Ты виноват!!! – обрушился разъяренный Семен Иванович на подошедшего Артура. – Болван!!! Пустоголовый осел!!! Не сумел перекрыть кислород Ваське!!! Чему тебя только учили!!! Налицо все признаки заговора! Да, да! Заговора!!! В течение трех дней сгинула уйма наших людей, похищен Иосиф Натанович Печорский, а единственный свидетель, несомненно участвовавший в заговоре и знавший все его детали, сдох!!! У-у-у, дебил!!!

– Стрелял-то не я! – попытался оправдаться полковник РУБОПа, но, встретив пылающий ненавистью взгляд шефа, благоразумно умолк, втянув голову в плечи. Прошло полторы минуты, в течение которых генерал героически боролся с искушением звездануть Заболоцкого в рыло. Наконец смиренно-сконфуженный вид подчиненного несколько умерил его гнев.

– Где Петька? – промокнув носовым платком кровоточащую бровь, отрывисто спросил Кесарев.

– Умер, – тихо ответил Артур. – Перелом позвоночника. Проклятый гном умел драться.

– Ч-черт! – взревел начальник ГУВД. – Начиная с 23 мая трупы сыплются, словно желуди. Ч-ч-черт!!!

– Вам бы к врачу, Семен Иванович, – почтительно посоветовал полковник. – Надо рану продезинфицировать, швы наложить!

– Гм, действительно, – подумав, согласился генерал. – Поеду в больницу. Ты же дашь задание крематорам. Сейчас, по-моему, на смене Кайф и Шеремет. Пусть сожгут Иуду!!!

– А Петьку куда? – поинтересовался Заболоцкий.

– Куда, куда!!! Туда же!!! В печку!!! – свирепо гавкнул Кесарев. – Ну чего вылупился, остолоп?! Выполняй!!!

В недалеком прошлом ссученные уголовники, а ныне обслуживающий персонал Н-ского крематория Сергей Шереметов, по кличке Шеремет, и Леонид Кайфовский (Кайф), получив от полковника Заболоцкого надлежащие инструкции, тщательно замыли на полу следы крови и оттащили Рождественского с Москаленко в кремационный зал, расположенный здесь же, в подвале. Невзирая на позднее время (часы показывали полночь), работа там кипела вовсю. Сваленные штабелем у стены восемь голых покойников терпеливо дожидались отправки в печь. В силу ряда причин (как технических, так и некоторых других) процедура огненного погребения в Н-ском крематории происходила следующим образом: по завершении похоронной церемонии, происходившей наверху, на первом этаже, гроб с телом усопшего под звуки траурного марша медленно спускался вниз на металлической платформе, устроенной по принципу лифта. Заплаканные родственники отправлялись пить водку на поминках. Уходя, они были абсолютно уверены – гроб вместе с содержимым уже сгорел... и... глубоко заблуждались! Перво-наперво поджидавшие внизу служители вытряхивали мертвеца из гроба. Зачем пропадать добру? (Гробы потом пускались в продажу по новой.) Покойника раздевали (и шмотки пригодятся), старательно осмотрев, сдирали кольца, серьги, вырывали золотые зубные коронки (ежели таковые имелись в наличии) и голого сваливали в общую кучу. Процесс горения долгий, печей всего две, а похорон прорва! Волей-неволей жди!!! Пепел в урны крематоры набивали какой придется (поди разберись там, да и не все ли равно?!). В общем, почти как в фашистском концлагере... Должности сжигателей считались «хлебными». Кольца, коронки и т.д. они забирали себе, а за гробы и хорошую одежду получали определенный процент от начальства (после реализации товара). Короче, ни Кайф, ни Шеремет на судьбу не жаловались... Принеся по очереди носилки с обоими «протеже» начальника ГУВД, они уселись на лавочку перекурить. В воздухе резко воняло паленым мясом, однако служители не обращали на запах ни малейшего внимания. Привыкли!