Читаем без скачивания Мой брат Михаэль - Мэри Стюарт

— Значит, мы правы… Сейчас войдем, подожди минуту, внимательно за всем следи, я скоро вернусь.

Он исчез в темноте. Снова где-то вдалеке раздался обрывок свирельной мелодии. Я стояла, сжав кулаки, и не шевелилась.

Саймон появился, как призрак. Я бросилась к нему в бархатную тьму и будто ослепла. Он взял меня за руку, отвел подальше от входа и включил фонарь. Широкий проход спускался на пять-шесть ярдов вниз и поворачивал налево. Чисто, прохладный свежий воздух. Спуск стал круче, поворот направо и основная пещера — огромная, как кафедральный собор, потолок теряется в темноте, выступы и впадины стен глотают свет. Колонны сталактитов и сталагмитов, обломки скал и кучи камней, как массивные гробницы. Где-то капает вода. Восхитительное место, хотя кругом пыль и мусор, и свежие, и нетронутые столетиями.

Саймон сказал мягко и лениво:

— Смотри.

Я уже начала к нему привыкать, сердце мое вздрогнуло от возбуждения. В тусклом круге света что-то более правильной формы, чем скалы вокруг… Пыльные очертания ящика. Рядом проблеск металла — лом и лопата.

— Видишь? Уже открывали и что-то волочили в пыли — след.

Он провел фонарем вокруг. Больше ничего — пустота, тишина, только звук близкой воды. Мы подошли к ящику, Саймон наклонился, ни к чему не прикасаясь.

— Это не золото, Камилла. Оружие. Маленькие и полезные автоматы Стем. Для этого товара есть несколько отличных рынков сбыта как раз сейчас. Ну, ну…

— Не верю, что Нигель может этим заниматься.

— Если подумать, я тоже не верю. Очень интересно…

Он прошел дальше в темноту за большой сталагмит.

— Саймон, неужели это все пролежало тут с войны? И не испортилось?

Он засмеялся.

— Ты говоришь, будто это — рыба… Господи, сколько здесь оружия, его отсюда несколько дней вытаскивать. Понятно, что… Золото!

Я двинулась вперед так быстро, что споткнулась об основание сталагмита и чуть не упала.

— Где?

— Осторожно. Эк тебя сокровища привлекают… Вот.

Луч фонаря светил на обломки скалы. Среди пыли и осколков — два металлических ящичка, угол одного разворочен, оттуда живым светом сияет драгоценный металл.

— Вот и маленькая находка Михаэля. Вот почему Мика убили. Но не совсем понятно… — Саймон остановился, замолчал, потом продолжил ровным голосом. — По крайней мере, мы правы. Два ящика, и скорее всего, есть еще под обломками.

— Они очень маленькие, правда?

— Золото в два раза тяжелее свинца. Вытащить все это отсюда непросто. Боюсь, ты права про мальчика. Он шел именно сюда вчера утром и работал здесь, пока Димитриос был в Дельфах.

— Все равно мы не знаем, вместе они или нет. Если грек пришел, нашел тут художника и поступил с ним так, как с тобой…

— Нет. Выкинь это из головы. Здесь явно должны действовать двое. Ангелос, конечно, прикрыл ящики камнями, но остальное насыпало землетрясение. Разгребать эти обломки — работа та еще. Димитриос просто не успел бы ничего сделать один. Если Нигель нашел пещеру, вчера еще ничего нельзя было вытащить. Показал он ее или Димитриос нашел ее сам по нашим следам, не важно, один человек не успел бы, к тому же нужно было притащить инструменты. А Даниэль на такую помощь физически неспособна. К тому же она поехала на север, А Димитриос явно ждет кого-то, кто повел нагруженного мула встречать джип. Нигеля. Похоже, они начали с оружия, а золото оставили до последней минуты. Ты меня слышишь?

— Знаешь, я не доверяю Димитриосу.

— Мысль века, особенно хорошо она звучит сегодня. Камилла, дорогая, ты меня удивляешь.

Он тоже меня удивлял, но я старалась этого не показывать.

— Я думаю о Нигеле. Даже если они и работают вместе, то только потому, что мальчик нашел пещеру, а греку нужна помощь. Только работа закончится…

Я остановилась и облизала сухие губы.

— Знаю. Теперь мы здесь, и нам предстоит об этом позаботиться.

— Да, но… Что мы можем сделать?!..

— Ждать, что же еще? Мы пока не знаем как легли карты, но скоро, наверняка, выясним. — Он включал и выключал фонарь. — Здесь есть, где спрятаться и услышать их на подходе. Лучше, если Нигель придет один, ну а если Димитриос… — Саймон улыбнулся, но это меня не успокоило.

Я вдруг сказала обвинительным тоном:

— Ты хочешь, чтобы он пришел первым!

— Ну и что! — Он заулыбался сильнее, глядя на выражение моего лица. — Боже мой, Камилла, неужели непонятно? Я мечтаю, чтобы он вернулся, надо расплатиться за тебя, за себя, да еще и разобраться с этим идиотским мальчиком… Лучше бы пришел он, ясно?

— Ясно.

Он легко прикоснулся к моей щеке:

— Не бойся, моя хорошая. Я не дам тебя убить и не оставлю на съедение волкам, я совершенно не собираюсь драться честно… а ты спокойно можешь бить его фонарем по голове.

— А если он вооружен?

— Уверен, что нет — в его джинсах пистолет бы не поместился. А нож у меня тоже есть, подобрал в комнате Нигеля. Поиграемся… — Он опять засмеялся. — Бедная Камилла… Постой тут, я вернусь.

Он вышел из пещеры. Я стояла в темноте и ощупывала в кармане фонарь Димитриоса, который на всякий случай взяла с собой. Вернулся и встал рядом.

— Никаких признаков жизни, рассмотрим все поближе. Погуляй вокруг, поищи дырку, куда мы спрячемся, если он придет.

Он опустился к куче обломков, осторожно прикасаясь к пыльным предметам. Так же, наверное, двигались руки Михаэля, когда он сделал свое открытие четырнадцать лет назад. Меня слегка прознобило, если привидения существуют, сейчас появится призрак Ангелоса.

Пещера оказалась очень большой. Я шла между сталактитовых колонн, массивных, как у Аполлона в Дельфах. Спрятаться можно, где угодно. Луч фонаря трогал стены, проваливался в никуда темных проходов… Вдруг он на секунду налился живым, скользящим сиянием. Я остановилась. Более четкий звук воды. Я пошла вперед, пол приподнимался. Воздух стал чище, очевидно, где-то тут ручей, который поит траву и цветы у пещеры. Знакомая куча отбитых скал, к стене, как пьяница, прислонился кусок сталагмита… В этом было что-то очень знакомое. Так же вчера был закрыт вход в пещеру. Я подошла, уже зная, что найду.

Звук воды стал ясным. И еще то, что я слышала два раза, обрывочно, как галлюцинация — флейта, свирель Пана, короткий нежный обрывок мелодии, еще, тишина, пение воды. Звуки летели из-за этого обломка. Я наклонилась. Узкий проход, примерно восемь дюймов в ширину, но ведь проход же. И он уходил не в темноту, в свет.

Я забыла о Димитриосе, сказала:

— Здесь проход, пойду посмотрю, — и, не слушая, был ли ответ, полезла в щель. Скалы царапались, хватали за одежду, потом расступились. Проход пошире нежно шел вверх, ровный пол, гладкие стены, все светлее, звук воды ясен и громок. И снова этот звук — музыкальная фраза в таинственно неопределенной тональности… Поворот. Впереди необузданное греческое солнце, арка, а в ней шевелится сияющая зелень — трава, ветви стройного дерева. Очень маленькая долина.

Отсюда не было выхода — замкнутое пространство, как шахта, заполненная светом. Столетия назад в эту пещеру вела галерея, но крыша упала, впустила солнце и семена травы и дикого винограда, ручей напоил их, так что теперь в самом сердце горы существовал этот маленький колодец живого света с крышей шевелящейся зелени какого-то нежного дерева. Музыка прекратилась. Единственный звук — журчание ручья и шорох листьев. Но я больше не думала о Пане и его свирели. Здесь был сам Аполлон.

Он стоял в десяти футах от выхода из тоннеля, обнаженный, в руке лук. Его взгляд проходил над моей головой туда же, куда он смотрел две тысячи лет.

Саймон вырвался из темноты тоннеля на яркий свет со словами:

— Камилла, я… — и замолчал, будто ему перехватило горло.

Я подвинулась.

Он сказал на выдохе:

— О боже! — и остановился рядом со мной. Ветер шевелил занавес листьев. Свет мерцал и горел на луке, скользил по бронзе шеи и лица. Разбитая золотая стрела лежала в траве у ног статуи.

Через миллион лет я услышала, что говорю:

— Вот… вот, что нашел Нигель. Он был здесь, смотри.

Я подняла с земли маленькую баночку от акварели.

16

— Да, — Саймон повертел баночку в руке, — это из этюдника Нигеля. Он, наверное, услышал звук воды, когда рисовал цикламен, это привело его в пещеру, а потом сюда…

Он, как и я, не мог отвести глаз от статуи. Богоподобное лицо — отдаленное, мудрое, безмятежное, но молодое и полное пыла.

— Это лицо с рисунка, с красивого рисунка, который он порвал… Я говорила, что оно похоже на статую. Помнишь, как он у нас его отобрал?

— В это время там была Даниэль. Но до того, помнишь, он почти решился что-то сказать, а когда она пришла, передумал и замолчал.

— Значит, она не могла узнать это лицо. Он нашел пещеру только в тот день, и явно не собирался про нее рассказывать!

— И был прав. Одно дело оружие и золото, такое сокровище вполне годится для типов вроде Димитриоса, и если мальчик решил и этим заняться — это его проблемы. Но это…