Читаем без скачивания Царь Алексей Михайлович - Александр Боханов

«Как нам случалось видеть, — продолжал Павел, — государственные вельможи вообще не чувствуют особенного страха перед Царем и не боятся его, а, наверно, Патриарха бояться больше. Предшественники Патриарха Никона никогда не занимались государственными делами, но это Патриарх, благодаря своему проницательному, острому уму и знаниям, искусен во всех отраслях дел духовных, государственных и мировых, так как он был женат и на опыте ознакомился с мирскими делами».

Павел Алеппский не раз писал с удивлением и даже с отчаянием об аскетической жизни в Московии, аскетической, не в силу бедности или нехватки, а по причине строгой христианской аскезы. Ему порой казалось, что вся Русь — сплошной монастырь, а все жители — ее послушники, не знающие усталости в следовании обряду. Многочасовые службы в неотапливаемых церквах восхищали, но утомляли и доводили порой до отчаяния. Не менее испытаний приходилось испытывать гостям из далекой Сирии и в дни Великого Поста, когда все московиты, от самого знатного до самого бедного, довольствовались скудной, невзыскательной пищей.

После одного из Великопостных служений Павел записал: «Мы вышли их церкви после восьмого часа, умирая от усталости и стояния на холоде. В этот Пост мы переносили вместе с ними большое мучение, подражая им против воли. Особливо в еде: мы не находили иной пищи, кроме мазари (размазни), похожего на вареный горох и бобы, ибо в этот Пост совсем не едят масла. По этой причине мы испытывали великую, неописуемую муку… Как часто мы вздыхали и горевали по кушаньям нашей родины и заклинали великой клятвой, чтобы никто более не жаловался на Пост!»

На Руси все было иным, все было несравненно строже. Даже после окончания Поста, ассортимент блюд не блистал разнообразием, хотя на царских трапезах, на которых доводилось бывать Павлу, стол ломился от изысканных блюд и причудливых яств. Но то — Царская трапеза, а в обычной жизни «кроме рыбы, мяса, кваса — эти люди не знают ничего». Здесь эмоции переполнили архидиакона. «Без сомнения, — в сердцах восклицал он, — они истинно святые!»[132]

Посланцы одного из Восточных Патриархатов во главе с Макарием, находя некоторые неточности и даже искажения в обрядах и священнодействии, были порой немало удивлены и даже потрясены степенью русского благочестия, невиданного во всем остальном православном мире. Вот один из эпизодов, имевший место в конце Великого Поста — в Лазареву субботу.

Дело происходило в патриарших покоях в Кремле. «В столовую привели нищих, слепых, увечных, безногих и поставили для них стол близь Патриарха; он подзывал каждого из них, кормил и поил их с полным уважением». Зрелище было совершенно неэстетичным, и Павел даже не сдержал эмоции и заметил, что «при виде всего этого мы почувствовали тошноту».

Однако дальнейшее не только умилило, но и восхитило до слез. «Наконец, Патриарх поднялся, ему поднесли таз и кувшин, и он обошел нищих, умывая, вытирая и лобзая их ноги, всем по порядку, причем раздавал им милостыню до последнего. Мы дивились чрезвычайно, глядя на это, и были тронуты до слез. Говорили нам, что таков постоянно обычай их царей во время обедов»[133].

После величественных и продолжительных богослужений Страстной недели, Правел Алеппский записал: «Каких удивительных обычаев и поразительных подвигов мы были свидетелями среди этого народа! Что за крепость в их телах и какие у них железные ноги! Они не устают и не утомляются. Всевышний Бог да продлит их существование!»[134]

В сочинении находится немало сведений о городах России, о климате, путях сообщения, организации армии, ее содержании, о налогах, об устроении монастырей, о монастырском хозяйстве и т. д. Многие из этих сведений считались в Московии сугубо секретными, и они стали достоянием Павла Алеппского, благодаря дружескому расположению к нему и его отцу Патриарху Макарию влиятельных государственных лиц. Иногда Павел передает в прямом изложении слова и высказывания Царя и Патриарха, которые другие источники не сохранили. Приведем два подобных эпизода.

Первый относится к февралю 1656 года после возвращения Царя в Москву во время войны с «подлыми ляхами», чтобы получить благословение «отца нашего» Патриарха Макария. После торжественных молебствий и славословий, Царь, обращаясь к Патриарху, сказал: «Воистину Бог даровал нам победу над врагами не нашей булавой и мечом, не нашим оружием и решимостью, а вашими великими, святыми молитвами за нас, совершившими то, что произошло, выше наших ожиданий». Приведя эти слова, Павел воскликнул: «Услыхав это, мы изумились силе такой веры и смирения»[135].

А вот фрагмент беседы Царя и Патриарха Макария, состоявшейся в Саввино-Сторожевском монастыре под Москвой. Выразив сочувствие Патриарху Макарию, ведущему пастырское служение в тяжелейших условиях, о которых Царь был прекрасно осведомлен, Алексей Михайлович высказал и свою печаль по поводу несчастия, постигшего его Царство. В 1654 и 1655 годах на Руси отмечались вспышки «моровой язвы», которой издревле назвали эпидемию чумы[136]. Во время того многомесячного бедствия Москва и другие районы сильно пострадали; число смертей по некоторым оценкам, в тот период достигало почти 500 тысяч человек.

Бедствие настигло и многие обители, в том числе и Саввино-Сторожевский монастырь. Братия монастыря, который чтил и опекал Самодержец, заметно уменьшилась. «Диавол позавидовал мне, — горился Царь, — по моим великим грехам умерли монахи моего монастыря, ибо раньше их было более трехсот, а теперь осталось только сто семьдесят». При этом на глазах Царя блестели слезы. После этого монолога Самодержца Павел Алеппский не удержался от восклицания: «Посмотри, брат, на этого Царя и на эти слова: он горевал о смерти монахов и об их малочисленности! Царь, столь высоко стоящий, оплакивает смерть монахов! Поистине его ум и помыслы погружены в созерцание и пребывание в небесных, а не земных делах. Какое счастье и какая радость нам, что мы видели и слышали эти чудесные, удивительные вещи, о коих потом будем рассказывать!»[137]

Сочинение Павла Алеппского наполнено описанием эпизодов поведения Царя Алексея Михайловича, его речей, его поступков и трапез, на которых сочинитель лично присутствовал. Подобных достоверных свидетельств невозможно отыскать в иных описаниях иностранцев. Вот фрагмент подробного и пространного рассказа о царской трапезе, данной в честь прибытия Патриарха Макария в Москву и продолжавшийся от полудня по полуночи.

«Первое, что подавали нам пить виночерпии, было критское вино, чудесного красного цвета и отличного вкуса, затем вишневую воду и мед разных сортов. Что касается видов кушанья, то подавали приготовленные из рыбы блюда наподобие начиненных барашков, ибо, по изобилию рыбы в этой стране, делают из нее разные сорта и виды кушаний, как мы об этом слышали давно. Выбирают из нее все кости и бьют ее в ступках, пока она не сделается как тесто, потом начиняют луком и шафраном в изобилии, кладут в деревянные формы и виде бараков и гусей и жарят в постном масле на очень глубоких, вроде колодцев, противнях, чтобы она прожарилась насквозь, подают и разрезают наподобие кусков курдюка[138]. Вкус ее превосходный; кто не знает, примет за настоящее ягнячье мясо. Также у них много кушаний из теста, начиненного сыром и жареного в масле, разных форм: продолговатые, круглые, как клецки, лепешки и пр. Еще есть у них обыкновенные короны из хлеба, начиненные маленькими, как червяки, рыбами и жареные»[139].