Читаем без скачивания Смута. Том 2 - Ник Перумов

– Ничего удивительного, – резко ответила Ирина Ивановна. – Вы хотя бы знаете, сколько у белых всего на фронте войск и сколько – конкретно на этом участке? Или вы считаете, что штаб Южфронта должен был специально выбрать направление, на котором беляки зарылись в землю по самые брови и где у них стоят их лучшие части? Только чтобы вам «трофеи» обеспечить?

Остальные штабные воззрились на товарища Шульц с почти мистическим ужасом. Возражать личной гвардии Льва Давидовича с адамовой головой на петлицах не решался никто.

– Слишком уж легко это у нас получилось, – упрямо бурчал Нифонтов. Вид у него, правда, был весьма затравленный. – Подозрительно. Я доложу товарищу наркому…

– Доложите, – ещё резче бросила Ирина Ивановна. – А заодно доложите, что штаб Южфронта – несомненно, из контрреволюционных соображений, – так выбрал место для прорыва, чтобы тут оказалось как можно меньше войск противника. Чтобы наши полки понесли как можно меньшие потери. Всё это, разумеется, очень подозрительно. Ведь настоящие командиры, всем известно, стараются атаковать наиболее укреплённую позицию врага.

Раздался сдержанный смех. Нифонтов покраснел.

– Правильно, товарищ Шульц! – Сиверс набрался храбрости. – А вы, товарищ Нифонтов, не думайте, что только вы товарищу наркому докладывать можете. Мы такое количество войск не для того собирали, чтобы телами солдатскими все подступы к позициям беляков устилать.

Нифонтов нахохлился, руки его тискали поводья.

– Мы продвинулись на четыре версты, – обвёл штабных взглядом Сиверс. – Беляки не бегут беспорядочно, они стараются отходить, цепляясь за тыловые позиции. Но их тут слишком мало, понятно это вам, товарищ Нифонтов? Вот и Семёну Михайловичу в дело пора. Застоялись, поди, лошадушки-то ваши?

– Как есть застоялись! – ухмыльнулся усач. – Наконец-то, товарищ комфронта! Первая конная дивизия себя покажет, не посрамит пролетарского дела!

Сиверс кивнул.

– Добро. Задача вам известна. А нам пора. Сейчас второй эшелон в дело пойдёт; а Льву Давидовичу мы доложим, что оборона белых прорвана на всю глубину, противник отходит, оказывая слабое сопротивление в силу ограниченности сил. Надеюсь, на Юго-Восточном фронте, у товарища Егорова, дела идут так же хорошо.

В Харьков, в штаб фронта, все вернулись в приподнятом настроении. Прорвавшиеся части слали бодрые донесения, конная дивизия Будённого пошла дальше – гулять по тылам беляков, пехота, сколько могла, продвигалась даже и в темноте.

Лев Давидович Троцкий встретил их в большом зале, подле огромной карты, на которую расторопные его ординарцы успели нанести положение наступающих полков.

Красные стрелы глубоко и уверенно вонзались в пространство, очерченное жирными синими линиями. Короткими дугами показывалось положение отдельных частей; за день горловина прорыва расширилась до двадцати вёрст.

Правда, не были взяты два городишки у основания прорыва, там беляки отстреливались несколько более бодро, но Сиверс решил городки эти просто блокировать, а ещё лучше – окружить, благо сил хватало. Потом добровольцы оттуда сами уйдут, ну, а если не уйдут – им же хуже.

У Егорова на Юго-Восточном фронте дела тоже шли хорошо, хотя там противник сопротивлялся упорнее.

За сутки получились два клина, глубоко врезавшихся в боевые порядки белых. Конные дивизии продвинулись ещё дальше, и последние рапорты от них были более чем бодры – захвачены железнодорожные станции, перерезаны дороги, белые всюду отходят…

Троцкий поигрывал красным карандашом, склоняясь над картой поменьше, чем висевшая на стене.

– Товарищ народный комиссар…

Все в штабе Южфронта разом обернулись. Сжав кулаки и побледнев, рядом с развалившимся в кресле Бешановым стоял Костя Нифонтов.

– Лев Давидович, Костян тут дело говорит, – Йоська обращался к народному комиссару по военным и морским делам словно к собственному дядюшке. – Что-то легко уж больно у нас всё выходит. У меня так с фараонами случалось. Коль чего идёт как по маслу и даже глаже – жди засады.

Троцкий наблюдал за Бешановым с каким-то почти медицинским удовольствием. И улыбался, словно задавшись целью определить, до чего тот может дойти и что вытерпят штабные командиры.

– Товарищ народный комиссар, – твёрдо сказал Сиверс, – мы не знаем этих людей, не знаем степени их военных познаний, равно как и не осведомлены об их заслугах перед революцией. Секретно-исполнительный отдел пока что отметился в Харькове только лишь расстрелом заложников. Контру, конечно же, расстреливать надо; но геройствовать в подвале, куда приговорённого приводят связанным, это несколько не то, что встретить ту же контру на поле боя, да ещё и при оружии.

– Смело говорите, товарищ Сиверс, смело! – Троцкий усмехался, даже как будто бы одобрительно. – Но ведь наступление и впрямь началось успешно? Как по маслу, не так ли, товарищ Бешанов?

Сиверс не сдавался. Рядом с ним тесно стояли штабные – и «военспецы», и те, кто ещё полгода назад и не помышлял о военном деле. Все – сильные мужчины не робкого десятка, все при оружии. И Сиверс решился.

– Очевидно, гражданину Бешанову больше пришлось бы по нраву, если бы мы сейчас умывались кровью, так?

– На понт не бери, начальничек. – Бешанов не сменил позы, так и сидел, развалясь, в своём кресле. – Говорю тебе, Сиверс, я подлянку фараоновскую за три версты чую.

– Товарищ народный комиссар! – Сиверс вытянулся в струнку, рядом с ним так же встали по стойке «смирно» кадровые военспецы, а после мгновенного колебания – и остальные красные командиры. – Я не знаю, в каком качестве здесь пребывает этот гражданин, – комфронта вновь сделал акцент на слове «гражданин», – и почему он позволяет себе подобное. Если вы, товарищ народный комиссар, самолично утвердив своей подписью приказы штаба Южфронта, недовольны мною как его командиром – снимайте с должности, но терпеть выходки этого… этого уголовника я не намерен!

Бешанов нагло закинул ногу на ногу, покачивался до блеска надраенный сапог. Гневные словеса Сиверса его нимало не задели и даже не взволновали.

– Вы, товарищ Сиверс, прямо как и не большевик, не красный командир, – Троцкий улыбался. – Товарищ Бешанов не «гражданин», а начальник секретно-исполнительного отдела ВЧК; и здесь он со специальным заданием: проверить, не работает ли тут разведка белых, нет ли здесь их агентов.

– Агентов искать, бесспорно, следует, товарищ нарком, – спокойно сказала вдруг Ирина Ивановна. – Вопрос только в том, где именно их искать и как. Мы вот, например, с товарищем комфронта проверили всю организацию секретного документооборота, усилили контроль за вольнонаёмным персоналом…

– А с тобой мы ещё поговорим! – Бешанов вдруг резко поднялся. – В Питере разговора не вышло, ничего, здесь закончим!

– Тихо, – негромко сказал Троцкий, и – удивительное дело – Бешанов мгновенно осёкся. – Не горячитесь, товарищи. Большевик – это прежде всего холодная голова. Товарищ Сиверс! Вам самому успех первого дня не кажется подозрительным?

– Никак нет, товарищ нарком!

– Почему?