Читаем без скачивания Одиссей покидает Итаку - Василий Звягинцев

— Понятно. Кто это мы?

— Я и девушка со звезд.

— О! Ирочек, я тебя приветствую, — он изобразил улыбку. — Ты с какой стороны? Куда кланяться?

— Ладно, потом будешь политес соблюдать. Я отключаю, действуй. Запиши адрес.

— Лечу…

Андрей положил трубку и глазами показал Ирине на тумблер. Она выключила экран.

— Ну, пойдем ставить чай. Олег наверняка голодный!

Не успели они налить чайник и поставить его на огонь, как прозвенел звонок. Ирина пошла открывать и вернулась вместе с Левашовым.

Вид у нее был слегка растерянный. Левашов стряхивал снег со свитера.

— Ну и погодка, черт бы ее…

— Точность у тебя уже приличная, — сказал Андрей.

— Куда там. Метров на сто промазал. И боялся куда-нибудь в стену влипнуть. Рано еще радоваться. Это не аппарат пока, а фокус для цирка…

Ирина ничего не понимала, она видела только, что Левашов попал сюда внепространственным способом, и значит, — он все-таки сделал, что хотел!

— У тебя получилось?! И все сам, за три года?

— Отчего же сам. Вон Андрей помогал. За пивом и сигаретами бегал, — вежливо ответил Левашов. — Я слышу, у вас тут мясом пахнет. И еще чем?

— Ради такой встречи и «Наполеона» не пожалею. Мой бывший коллекционировал…

— Кстати, Ир, ты мне так и не сказала, что у тебя там вышло с твоим мэтром, — Новиков мгновенной гримасой очень похоже изобразил ее мужа.

Ирина засмеялась.

— Да так. Обычная история. Его ищущая натура нашла себе другой объект и источник вдохновения. Я, конечно, не возражала. Устала, честно сказать. И получила отставку с мундиром и пенсией. В смысле, устроил он мне эту вот квартирку, презентовал «семерку», и мы красиво расстались. В день рождения он шлет мне букет белых роз…

— Как трогательно. Чувствуется воспитанный человек… Ладно, а чем конкретно мы можем тебе помочь?

Ирина объяснила, в чем заключается суть и способ временного перехода, такого, каким она переправила в прошлое Берестина. Уточнила, в чем разница. Они вдвоем с Левашовым, перейдя на какой-то заумный язык рисунков, формул и символов, начали горячо спорить о чем-то и что-то выяснять. Новикову это было недоступно, а потому — скучно.

Он перешел к стеллажам, стал листать книги.

Удивительная вещь судьба! Ей было угодно, чтобы столько лет назад он остановился у перил Устьинского моста в печали и меланхолии, окликнул вдруг проходящую мимо девушку… И такие из этого произошли последствия. Может быть, действительно жизненно важные для целых двух вселенных? Возможно ли это? И не права ли тогда Ирина со своими теориями? А если даже и права? Он-то сам все равно поступал только так, как находил нужным. Нет ни в чем ни вины его, ни заслуги. А вот если Ирина останется навсегда на Земле, встретит своего Берестина и будет счастлива — чего еще ему-то желать? Он столько доставил ей тяжелых минут, что если сейчас поможет ей, то хоть как-то искупит свою вину перед ней.

Ирина и Левашов, кажется, договорились. Андрей вернулся к столу.

— Придется выйти на улицу. Отсюда не выйдет, — сказала Ирина. — Сейчас я оденусь соответственно сезону там, и пойдем… Вот это все, — она показала на свою аппаратуру, — можете забирать себе. Мне больше не нужно, а вам пригодится в ваших экспериментах…

Левашов погасил в глазах жадный блеск и сказал:

— Только, Ира, надо ведь сказать Андрею…

— Что? — вскинул голову Новиков. Его задело, что теперь у них появились отдельные от него тайны.

— То, что имеется одна… м-м-м… техническая, а может, философская тонкость. При наложении миров и времен возможен вариант, в котором нас просто не будет. Вообще.

— Это то есть как? — поднял бровь Новиков.

— Вот так. Просто. Про интерференцию слышал? И мы, вроде волн, можем наложиться сами на себя, и привет… Митькой звали.

— Увлекательно… — сказал Новиков. Ему до смерти надоели вдруг все эти парадоксы.

— Ну, наложимся… И как это будет выглядеть?

— А как выглядел бы мир, если бы ты совсем и не рождался? Да и твои родители тоже. Здорово бы тебя это угнетало?

— А зачем тогда нам все это нужно?

— Получается, что если мы этого не сделаем, то же самое может выйти само собой. И даже хуже…

— Уловил. Если б покойник сходил с бубен, еще хуже было бы. Что вы мне голову морочите? Я все равно в этом деле за болвана, так и спрашивать нечего. Аге квод агис, сиречь — делай свое дело и не высовывайся.

— Спасибо, Андрей. Ты даже сам не знаешь, какие вы с Олегом ребята… — сказала Ирина тихо.

— Ну да! Еще как знаю.

— Я постараюсь сделать все, чтобы устранить всякие парадоксы. Риск минимальный… И если все пройдет хорошо, я появлюсь здесь не раньше завтрашнего утра. Чтобы вас не шокировать…

Она ушла в спальню переодеваться, и друзья остались одни.

— Сможешь? — спросил Новиков.

— Думаю, да. Ничего тут сложного нет, оказывается. За исключением неизбежных в море случайностей.

— Смотри… — прозвучало это у Андрея чуть ли не угрожающе.

Ирина появилась одетая просто, но элегантно. В черном кожаном пальто, в широкополой шляпе, с трехцветным шарфом на шее. У Новикова защемило сердце. Вдруг он видит ее в последний раз?

— Я готова…

— Иди, Олег, мы догоним, — жестко сказал Новиков.

Левашов вышел.

Андрей несколько секунд смотрел ей в глаза. Увидел, что губы у нее вздрагивают. Взял ее за руку, улыбнулся.

— У тебя часы есть?

— Конечно, — удивленно ответила Ирина. Новиков сдвинул вверх обшлаг ее пальто. Посмотрел. Часы хорошие, кварцевые. Резким движением отстегнул замок, подержал часы на ладони и неожиданно сильно ударил их об стол. Она непроизвольно ахнула.

— Вот. Теперь не забудешь. Когда встретишь своего Берестина, проживешь там, сколько положено, вот в этот день и час с минутами, не сочти за труд, сними трубку и позвони. Вот сюда, на этот номер. А я буду здесь ждать. Когда встретимся, я тебе новые часы подарю.

Она судорожно вздохнула и, закинув руки ему на шею, коснулась губами его губ.

— Давай присядем на дорожку, — сказал он шепотом.

…Вышли во двор. В квадрате стен метался ветер, закручивая снег десятками беспорядочных смерчей и вихрей. Ирина сама выбрала место, указала, где стать Левашову, что делать Новикову.

Олег сосредоточился, закусил губу и нажал кнопку универсального блока, того самого золотого портсигара, из которого Ирина угощала Новикова сигаретами на своей даче. Обоим, и Левашову, и Новикову, показалось, что на мгновение исчезла сила тяжести или они стремительно провалились, как это бывает на скоростных лифтах. Снег стал черным. И все. Ирины больше не было.

Они вернулись в квартиру. Левашов был лихорадочно возбужден.

— Слушай, это гениально. И так просто. Теперь я даже не представляю, что сделаю. Мой синхронизатор — мура, каменный век… Метод сгибания пространства об колено. Теперь-то мы спокойно сможем посмотреть, что это за пространство в тот раз приоткрылось и где оно от нас прячется. Ты знаешь, я догадался. Это же я сел на ее канал, у нее как раз в тот день связь прервалась! Я еще удивился, откуда вдруг проскочила такая стабильность поля, и расход энергии почти нулевой…

— Помолчи, а? — оборвал его Новиков.

Он вновь стал у окна, закурил, хотя во рту и так было горько. Смотреть во двор, где исчезла Ирина, ему было тяжело, но он смотрел. Он только сейчас понял, как ему хотелось, чтобы у Левашова ничего не вышло и Ирина осталась здесь. Что же, выходит, все-таки он с опозданием на десять лет влюбился наконец в эту несчастную глупую девчонку? Хотя — это бывает. Его же теория дает объяснение. Да, были они одной серии, но не было у них совпадения по фазе. Вот только когда эта фаза совпала.

— Старик, что с тобой? Гайки отдаются? Брось! Все будет о'кей! Я ее точно отправил. А хочешь, и тебя следом?

Левашов взял со стола едва начатую бутылку с обрюзгшим императором на этикетке, подвинул фужеры.

И тут, внезапно и резко, как топор по натянутому якорному канату, по нервам ударил телефонный звонок…

Глава третья. Гамбит бубновой дамы

Вечер удался на редкость. Не так уж часто друзьям случалось собраться втроем, никуда не спеша и ни на что не отвлекаясь.

Левашов на днях вновь подскочил в Москву после трех коротких рейсов на Геную и Риеку, а у третьего из их когда-то неразлучной компании, Сашки Шульгина, жена сегодня утром уехала на воды, и он по этому случаю был раскован и приподнято-весел.

Олег привез датское пиво «Тюборг», Андрей по случаю разжился ведром крупных живых раков, их тщательно сварили со всеми нужными специями и потом долго, истово хрустели клешнями, высасывали лапки и поедали нежные, бело-розовые шейки, пахнущие укропом и тмином.

Много говорили — как встарь, ни о чем и обо всем сразу. И казалось, ничего еще не было и молодость не прошла. Даже Сашка отключился от своих вечных проблем и снова блистал своеобразным остроумием, составившим ему сомнительную славу еще во время оно.