Читаем без скачивания Птица счастья (сборник) - Виктория Токарева

Нина отстала от жизни. После перестройки ничего не просят. Все покупается и продается.

– Ладно. Я передам. – Надька взяла конверт.

Нина заподозрила, что она не передаст, и решила перепроверить.

– Дай мне телефон Ивана Савельевича.

Надька записала на бумажке.

Это оказался старый мобильный номер, который неизменно отвечал, что абонент находится вне досягаемости. Голос в телефоне был женский, вкрадчивый и какой-то подлый.

Нина позвонила Надьке и спросила:

– Почему ты так поступаешь? Мы же с тобой дружим с детства…

– Я берегу Ивана Савельевича, – ответила Надька.

– Но существует понятие: делиться. Если тебе повезло, должен же быть процент от успеха.

– Кто сказал? – спросила Надька.

Нина все поняла. Придется идти к высокопоставленному лицу через служебный вход, а не через Надькину раковину.

Через неделю Надька позвонила Нине как ни в чем не бывало.

Просто так. У них это называлось «потрындеть».

У Надьки было тяжело на душе. Андрей исчез из поля зрения. Его машина больше не стояла под домом. Это означало – конец. А всякий конец – маленькая смерть. А всякий мертвый возвеличивается в глазах.

Надька все понимала, но страдала. Хотелось с кем-то поделиться, слить пену с закипевшей души. Однако Нина не захотела предоставлять свои уши для слива.

– Позвони Нэле, – предложила она.

– А ты занята?

– Нет. Не занята. Просто не хочу.

– Интересно… – удивилась Надька. – Подруга называется…

Она привыкла к тому, что Нина охотно выслушивала ее душевные метания. В Нининой жизни, как в стоячем болоте, ничего не происходило, кроме труда. И выслушивать Надьку – все равно что смотреть нескончаемый сериал. Но видимо, Нина потеряла интерес к сериалу. Все и так ясно. Надька любит и любима. Ждет ребенка. Что еще?

Надька звонила Карине во Францию, но и Карина тоже не хотела слушать. Говорила:

– Иди к психоаналитику. У меня нет времени.

Надька позвонила Нэле.

– Привет, – сказала она. – Как ты думаешь, рожать мне или нет? У меня еще неделя впереди.

– А что говорит губернатор?

– Он не знает. Если оставлю, тогда скажу.

– Конечно, рожай.

– Трое детей от трех разных мужчин. Я что, маргинал?

– Маргиналы не рожают. Они аборты делают. Слушай, дай в долг на три месяца.

– При чем тут «в долг»? У меня вопрос жизни.

– Так и у меня вопрос жизни, – сказала Нэля.

Надька хлопнула трубку. Знает она эти долги. Сама брала на четыре дня. Все только и норовят отщипнуть от нее кусок. Всем кажется, что губернатор печатает деньги на станке. А он, между прочим, зарабатывает в поте лица и напряжении мозгов.

Надька злилась. Кровь приливала к лицу. Хотелось позвонить Светлане и наговорить ей гадостей. Но Надька сдерживалась. Все-таки она была невеста губернатора. Без пяти минут жена. Первая леди. Ну, вторая…

Губернатор отложил свой развод до новых выборов. Он опасался, что оппозиция воспользуется «моральной неустойчивостью» и разыграет развод как козырную карту. Избирательницы не любят неустойчивых, он потеряет голоса. Его скинут. А падать с высокого коня – очень больно и обидно. Одно дело – губернатор, другое дело – бывший губернатор. Тогда что остается? Стареющий дядька с амбициями. Тогда зачем он Наде? А себе зачем?

Губернатор любил власть. Черпал в ней свои силы. Он не считал властолюбие достоинством или недостатком. Просто он был ТАКОЙ. Власть давала свободу выбора, а именно это определяет качество жизни. Можно было делать добрые дела и складывать их на чашу весов. А потом в накопителе предоставить груз добрых дел и получить пропуск в рай.

– Ты хитрый! – Надька трясла пальчиком. – И тут хочешь устроиться и там…

– А что, лучше ни тут ни там? – вопрошал губернатор.

Надька задумывалась. Ей казалось: так не бывает – и тут и там. Что-то одно…

Надька ждала из Германии копию свидетельства о разводе.

Пришлось разыскать Райнера.

Райнер оказался в полном порядке. Он женился на Сюзи, той самой, которая получила от ворот поворот. Видимо, Райнер каялся и клялся.

– А что, Сюзи не могла нормального мужа себе найти? – поддела Надька.

– О! Нормальный мужик в Германии сейчас большая редкость, – сообщил Райнер.

– А куда они подевались?

– Голубые. Или старые. А я всего лишь пьяница…

У Райнера было хорошее настроение. Видимо, он был навеселе.

Первый муж, Гюнтер, снова женился. На немке. Так спокойнее.

Жан-Мари разбогател еще больше. Лева Рубинчик живет на две страны. Хочет купить квартиру в Израиле. Так что будет три страны.

Все как-то устаканилось в жизни ее мужей и любовников. Живут себе, не тужат. И Надька живет себе, не тужит. Собирается замуж за Онассиса. Кто еще может похвастать такой женской карьерой?…

Умные и скромные сидят в блочных домах, жарят яичницу с колбасой. Злобствуют и завидуют. Злость – от бессилия. Надька это знает. Она тоже была злая, стыдно вспомнить. Гнобила бедную Светлану. А Светлана при чем? Это Надька – захватчица. А Светлана – стойкий солдат, защищала свою территорию от врага.

Надька оторвалась от своего прошлого, как самолет отрывается от земли. Раз – и на высоте. А прошлое – в дымке, и кажется, что все это было не с ней. Или не было вовсе.

Иван Шубин уехал на перевыборы. И пропал без вести. Прошел месяц. Он не звонил, что странно. Надька не знала, чем себя занять. С утра до вечера сидела перед телевизором, переключала программы.

«Фабрика звезд» бесновалась, излучала молодость и счастье. Сорокалетние тузы сидели в жюри и облизывались, как коты. Сегодняшнее время было заточено на молодых, не просто молодых, а почти подростков. Красота, яростная энергетика, отсутствие опыта – вот сегодняшние приоритеты. Утро жизни.

Надька уже не могла бы выскочить вот так и вихляться. Ей уже тридцать три. Бальзаковский возраст. Многие думают, что бальзаковский возраст – сорок пять. Ошибаются. Невнимательно читают Бальзака. Или не читают вообще.

А вдруг Иван напоролся на такую и она показала ему апельсиновый рай?…

Зазвонил телефон. Надька сдернула трубку. Это был Борис.

– Я затеял строительство коттеджного поселка, – сообщил Борис. – Может, вложишься? Будем партнеры.

– Может, вложусь… – тускло сказала Надька.

– А почему голос такой? Болеешь?

Надька положила трубку. Вернулась в кресло.

По телевизионному экрану бродил красавец тигр. Жил свою разумную, хищную жизнь.

Время остановилось. Дети скучали. Бродили неприкаянные. И Надька существовала, как непришитый рукав. Что такое рукав сам по себе? Ничего.

В начале романа Надька воспринимала Ивана как временную пломбу, которой можно заткнуть дыру в зубе, чтобы не болел. Но постепенно стало ясно, что пломба не временная, а постоянная. И заткнула дыру не в зубе, а в душе. Заткнула течь в корабле, который шел ко дну.

Первой узнала домработница Таня.

Она производила влажную уборку и, чтобы не скучать, включила телевизор. Передавали новости.

Журналист с коротким носом сообщил, что бывший губернатор Иван Шубин набрал сорок девять процентов, тогда как его соперник набрал пятьдесят один процент.

Два процента – откуда они взялись? Кто их считал? Заплатил за два процента – и весь разговор.

Таня застыла с горестным лицом. Она любила Ивана Савельевича. По секрету от хозяйки он совал ей дополнительные денежки. Жил сам и давал жить другим.

В последнее время он, конечно, расслабился, отпустил вожжи, и его обошли.

Хлопнула входная дверь. Это из магазина вернулась Надька. Таня не будет сообщать хозяйке неприятную весть. Пусть узнает от других.

Узнала Надька от Ксении.

– Он не вернется, – мрачно сказала Ксения, входя в дом.

– Почему? – не поняла Надька.

– Когда такие люди теряют власть, они не живут, а доживают. А доживать ему лучше дома.

– Кто теряет власть?

– Включи телевизор, – посоветовала Ксения.

Надька нажала кнопку.

По всем программам показывали нового губернатора. Новый был моложе, спортивнее, но какой-то приблатненный. Зубы слишком крупные для натуральных. Он все время улыбался, видимо, ему нравились его зубы и он торопился их показать.

Стало понятно, почему Иван молчал. Доживать ему лучше дома. Жена проверена временем, а Надька – фейерверк в ночном небе. Непонятно, куда брызнет.

Ксения стояла за спиной.

– Хорошо, что не убили, – прокомментировала она. – Могли застрелить или грохнуть с вертолетом.

У Надьки заболела голова, мгновенно и резко. Ксения поразительно умела находить ненужные слова.

– Посиди с детьми, – велела Надька. Вышла в прихожую. Оделась. Ей захотелось выкинуть себя из замкнутого пространства. Захотелось свежего воздуха и движения.

Надька вышла на улицу. Пошла вперед, все равно куда.

В сумочке зазвонил мобильник. Надька заторопилась, но заклинило молнию. Она сильно дернула. Разорвала.