Читаем без скачивания Клуб Первых Жен - Оливия Голдсмит

Бренда ни с кем не могла поговорить о своем «деле», лишь с младшим братом Нейлом. Но тот был комиком-неудачником, жил на Вест-Кост и давно уже не поддерживал связь с семьей.

Сидя в мягком кожаном кресле в кабинете Дианы Ла Гравенессе, Бренда открыла ей всю правду. Ей претили воспоминания об этой грязи, но нужно было признать, что дело процветало и им даже пришлось оформить его в соответствии с законодательством. Но запустил весь этот механизм отец Бренды, а она поддерживала его работу.

«Дрянь», – подумала Бренда, вспомнив, как каждый вечер Морти большими шагами входил в офис, высокомерно поглядывая на присутствующих. Бренде пришлось изучать бухгалтерию и основные правила ведения бизнеса буквально на ходу, и она пыталась научить этому и Морти, с тем, чтобы больше времени проводить дома. Ее мать присматривала за Анжелой, их дочкой.

Но Морти был не из тех, кто снисходит до женщины как до учителя. «Позаботься об этом сама», – ворчал он. Ему нравилось играть роль собственника, хозяина, босса. Бренда же платила по счетам, занималась продажей товара, увольнениями. И когда один магазин стал тесен для «дела», Морти захотел еще один, потом еще и еще – для солидарности. Бренда была загружена до предела, обсуждая вопросы об аренде помещений, о получении кредитов. В конце концов, когда родился Тони, Бренда не выдержала, и они наняли Сью. Бренда с облегчением удалилась от дел и поселилась в Гринвиче. Но и там жизнь не складывалась. Соседи оказались снобами. Родители были далеко. Дети выглядели несчастными, сама Бренда тоже. Все шло наперекосяк, вопреки ее планам.

Она взглянула на Диану Ла Гравенессе и вздохнула. Та была внимательна и слушала с интересом.

– Позвольте мне все вам объяснить, – снова заговорила Бренда.

10

НЕДОРАЗУМЕНИЕ В ОТЕЛЕ «КАРЛАЙЛ»

Итак, Анни предстоял пустой и бесконечный уик-энд. Аарон еще не звонил. Анни была испугана и терялась в догадках. Ну почему она отказалась от приглашения Элиз поехать в Ист-Хэмптон? Вероятно, она не осилила бы роль «светской дамы». Но и одиночество Анни было трудно пережить. Выходные летом в городе – это ужасно. Но выбора не было – ожидая звонка от Аарона, она посадила сама себя под домашний арест.

Кое-как Анни удалось протянуть субботу: немного чтения, уход за цветами, ленч. Она была настолько утомлена бесплодными ожиданиями, что легла спать в половине девятого вечера. Проснулась Анни почти в час ночи. Ей показалось, будто Аарон был с ней, рядом. Но это был лишь сон, и Анни поняла, что ей уже не заснуть. На секунду ею овладело отчаяние. Жаль, что нет снотворного. Завтра нужно позвонить Бренде и одолжить несколько таблеток секонала. Обычно Анни не одобряла снотворное, но ее страшила еще одна бессонная ночь.

Анни встала, выпила стакан воды и спустилась вниз, в комнату Сильви. Возможно, она что-то упустила из виду, про что-то забыла, что можно было упаковать и послать дочери. Анни открыла шкаф. Старое пальтишко, теннисные туфли, из которых Сильви давно выросла, разный хлам. Анни закрыла дверь. Телевизор! Анни редко смотрела телевизор, но сейчас пошла в гостиную и включила его.

Телесериал, повторный показ «Манникс». Анни переключила на один из кабельных каналов. На экране появилась обнаженная женщина. Обеими руками она поддерживала свою грудь: «Вы одиноки? Вам хочется подругу? Звоните в службу «Элит Эскорт»! Мы молоды, горячи, темпераментны, и мы хотим вас! Звоните в «Элит»!» Анни с омерзением выключила телевизор. Канал «Джей». Любой имеет доступ к нему. Хорошо бы всех их там разогнать. И кто только до такой степени отчаялся, чтобы звонить по этим телефонам? Кто чувствует себя настолько одиноким? На секунду Анни пожалела их, кто бы они ни были.

Она вышла из комнаты. Время час с четвертью. Как ей пережить эту ночь?!

Воскресенье. Самый одинокий день. Анни заставила себя принять две тонизирующие пилюли, запив их апельсиновым соком. Подавив тошноту, Анни взглянула на часы. Четверть третьего. То же самое время показывали ее наручные часы. Анни удивилась, как поздно начался этот день. Она была в растерянности. Бессонница сделала мутным ее сознание. Но Анни уже не могла о чем-либо думать. Она только чувствовала острую до боли тоску по Аарону, по своей прежней жизни.

Одиночество и бессонница атаковали Анни. Может быть, позвонить доктору Розен и попросить выписать рецепт? Нет, нельзя попадать в зависимость от лекарств. Она сама с этим справится.

«Я наделала много ошибок, Аарон. Мне следовало быть к тебе более внимательной. Нельзя было винить тебя за то, что ты не смог принять Сильви. Прости, что я отдалилась от тебя. Прости, что я не была ласкова в постели. Прости, прости. Но, Аарон, зачем в Бостоне ты сделал это? Зачем сказал, что любишь меня? И почему, Господи, почему ты не звонишь?»

Для Анни Аарон был единственным мужчиной, единственным в ее жизни. Если бы не он, она всю свою жизнь блуждала бы в ее лабиринтах совсем одна. Одной ей не вынести Нью-Йорка в июне. Одна она не сможет спрятаться в своем доме на Лонг-Айленде. Анни не выносила равнодушия и пустоты вокруг. После того как они расстались с Аароном, Анни постоянно обманывала себя. Но иногда надеялась. И та ночь, проведенная вместе в Бостоне, утвердила ее надежды. Но Анни обманулась.

«Как жить без него? – в сотый раз думала Анни. – Выйди на улицу и подыши немного свежим воздухом», – приказала она себе. Жара оглушила ее, еще более расстроив и подавив. Проходя до Восемьдесят четвертой улице мимо большого магазина, она взглянула на отражение в витрине. «Когда-то я знала эту женщину», – подумала Анни и принялась изучать свое отражение в стекле: ярко-зеленая блузка, бежевая юбка, легкие кожаные туфли. Анни с трудом осознала, что была одета в какие-то обноски, как раньше в школе Смит.

Продолжая прогулку, Анни вспомнила колледж, пансион мисс Портер, воскресную школу Скорбящего Сердца. Синтию. Она подумала о Синтии, но это было слишком тяжело для ее истощенного сознания. Внезапно Анни увидела большую церковь на углу Парк-авеню и Восемьдесят четвертой улицы. Церковь святого Игнасия Лойолы. Монахини из воскресной школы в Филадельфии обычно водили воспитанниц на вечернюю службу сюда, в церковь иезуитов. Анни нравилась эта церковь, нравилось слушать молитвы. Она зайдет и поставит свечу за упокой души Синтии, за здравие Сильви, за себя. На часах было без десяти минут четыре.

Анни перешла через дорогу и вошла в просторную, в романском стиле церковь. Она не знала, изменилось ли что-нибудь в религиозных обрядах с шестидесятых годов, поют ли еще псалмы на вечерне. Долгие годы она не посещала церковь, если не считать неизбежные свадебные и похоронные церемонии. Как правило, это была епископальная церковь. Анни не была верующей и не признавала папу римского, но сегодня ее тянуло сюда. Стоя возле прохода у дальней стены, Анни засмотрелась на огромную мозаику позади алтаря. Ее красота вызвала у нее чувство незыблемости, вечности. Анни проскользнула за перегородку. Церковь была почти пуста, лишь несколько старых женщин, видимо ирландок, бормотали молитвы. Анни села на высокую скамью, откинулась на спинку, и ее мысли начали блуждать между воспоминаниями и отрывками из псалмов. «Боже, благослови Синтию, бедняжку. Помоги, Боже, моей дочери Сильви. Аарон!» Его имя превратилось в заклинание. «Боже всемогущий, пусть он любит меня. Боже, услышь мои молитвы».