Читаем без скачивания Крыло двуглавого орла - Алекс Кун

  Несмотря на то, что на обеих стройплощадках работало пять сотен человек, процесс затянулся, закончившись только через четыре дня. За это время успел сходить на канонерке восточнее бухты на разведку. После ледокола канонерка воспринималась... тесновато. Койка у меня ограничилась гамаком, а рабочий стол - собственным коленом. Зато мы делали чуть меньше 15 километров в час на бейдевинде, что, согласитесь, неплохо.

  Разведка дала неутешительные результаты - на востоке льды, причем, серьезные. Вдоль берега пройти не удавалось. Сунулись севернее, и там льды. Очень хотел глянуть на знаменитую бухту Певека, но туда можно будет пройти только с ледоколом, да и то, не уверен.

  Вернувшись, застали бурное обсуждение происшествия - утром стройку посетил белый медведь. Хотя, если быть точным, он прибежал вслед за разведкой. Могу себе представить, с какой скоростью улепетывали наши разведчики, если белый медведь способен разгонять свою тонну веса до 25 километров в час. Считай, убежали от велосипеда на полном ходу. Кстати, бурый медведь бегает еще быстрее, от него и на велосипеде не уехать. Вообще, медведи мастера камуфляжа. Они на весь мир создали себе имидж увальней, неповоротливых, неторопливых лентяев. На самом деле, медведь, поопаснее тигра будет - в драке его движения молниеносны, реакция мгновенна, бег стремителен. Лично мне сложно поймать прыгающего в пороге лосося, а медведь этим кормится.

  На этот раз косолапому блондину не повезло, с него сняли шубу, да еще потом отправили несколько партий, на поиск аналогичной роскоши - судя по следам, ее тут много бродит.

  Одновременно с этим, вдоль всего побережья шел сбор даров природы - на корабли грузили плавник, то есть, выброшенные на берег обломки деревьев, вынесенные рекой в море. Накопилось топлива на берегу изрядно, около кубометра дров на два-три метра пляжа. Через эти завалы даже перебираться было проблематично. Решили забить деревяшками все свободное и освободившееся место. Дрова, похуже угля будут - но нашим газогенераторам все равно, на чем работать, они всеядные, мы в них даже кухонные и иные отходы сжигаем. Вот только погрузка кораблей плавником, уложенным даже в коридорах и кубриках, задержала нас еще на четыре дня, после того, как форт был собран и протоплен. Последний день погрузки показал недостаток открытой бухты - ветер разогнал волну, километр до кораблей по беспокойному морю заставил подумать, что топлива мы уже собрали достаточно. Нет, не так - топлива на севере всегда чуть меньше, чем патронов в бою, но больше не унести. Последним намеком была захлестнутая волной баржа, после чего погрузку свернули, баржу подняли на Юнону, и все были готовы слушать напутствие батюшек. Священники, воодушевленные красотами севера, пыхали благостью. Стоял на службе и истово желал удачи ушедшему два дня назад береговому наряду Колымы. До устья плот дотянула канонерка, но река длинная, удача им не помешает.

  В целом, мы неплохо прошли три моря. Надеюсь, потомки будут помнить эту экспедицию Алексея и Беринга, чем бы она ни закончилась. Каждый пройденный километр пути, щедро вышит орнаментом наших нервов. По этой струне теперь можно ходить как по нити Ариадны.

  Конвой рвался на восток. В снастях выл ветер, заваливая корабли без парусов на правый борт. Больше всего боялся, что наше время вышло, и в северных морях начался сезон штормов. И все равно, конвой упорно пробирался на восток. Небо затянуло серостью, пожравшей солнечный свет. Сквозь обрушивающиеся потоки воды, тускло светили габаритные огни, и рявкал гудок акустика. "Авось" валяло волнами, берущими с нас дань за ледокольные обводы корпуса. Внутри бушевал аврал, по закреплению погруженного топлива. Глубины под килем стали загадкой, попытавшись прояснить которую, чуть не потеряли боцмана. Конвой шел на восток, все больше забирая к северу, надеясь разминуться там с дном. Высокая волна тем и опасна, что впадины волны "приближают" дно моря. Думаешь, что у тебя два метра запаса под килем, скатился с волны и со всего размаха впечатываешься в основание... моря.

  Нервно курил на правом крыле мостика, прикрывая трубку от брызг и завернувшись в непромоканец. До чего же мелко в северных морях у берегов! Помню, читал в юности проект доставки грузов по северным морям на подводном танкере. Сюда бы этих проектантов! Тут суда с осадкой менее семи метров килем ил черпают, а они океанские дуры хотели таскать. Разве что в обход их пустить, через северный полюс.

  По кораблю прокатились звонки ледового предупреждения. Только и успел оглянуться, так как ветер и дождь хлестал с носа, и считал себя самым умным, подставив им спину. Удар бросил на леера мостика, ноги соскользнули, улетая под тросы. Хмыкнул про себя, вися на одной руке и намертво сжав трубку во второй - "Расслабился ты, граф. Реакции стали неверные, сначала смотришь, потом делаешь... закономерный итог". Мозг заторможено решал, бросить трубку, или так все обойдется. За кулисами раздумий жаба вяло спорила с инстинктом. Корабль под рукой дрожал, круша лед. Сжатый кулак щекотала вибрация корабельного тела. Хорошо, что волнение стихло - ледокол вошел в свою стихию.

  Казалось, висел вечность, в конце которой крепкой хваткой на моем запястье сомкнулась здоровенная лапа моей тени. Надо же, пригодились хранители картуза. Не буду больше настаивать, чтоб они за мной не ходили везде. Пусть ходят. В конце концов, всегда есть с кем в сортире поговорить. И трубку любимую, считай, они мне спасли.

  Заходил в рубку, оправляя разметавшуюся одежду. Старпом поинтересовался, не отрывая глаз от ледового курса:

  - Что там за шум, господин граф?

  Посмотрел на него долгим взглядом. Потом пожал плечами.

  - Дождь и ветер. Сильный, порывистый ветер.

  Старпом согласно покивал

  - Даа... подгадила нам погода

  Посмотрел на свою изгвазданную правую ладонь, подумал, что погода могла еще больше подгадить... обтер руку об мокрый непромоканец, согласился с мыслью, что курение вредит здоровью и начал разоблачаться - дела не ждут.

Корабли пятый час рубились сквозь крепчающий лед. Час назад вновь были сцеплены Юнона и Авось. Ледокол, толкаемый двумя парами машин, вылезал на лед едва ли не по мидель шпангоут. Шторм отбушевал свои шесть часов и сменился просто сильным ветром с мокрым снегом, налипающим на корабли как отцовская шапка на худенького подростка. Но даже этот дополнительный балласт уже не помогал проламывать лед. Все чаще ледокол зависал на краю пролома, скрипя буксирными канатами. Все дольше думал лед, проламываться ему, или нет. Так долго продолжаться не могло. Хотел рекомендовать дать задний ход, но не успел. Ледокол затрясло, и стало не до субординации - кинулся к переговорнику с "Юноной"

  - Юнона! Полный назад! Полный назад! Гудок канонеркам!

  Перевел взгляд на нашего рулевого, явно испуганного, судя по побелевшим рукам, стискивающим шишки штурвала.

  - Машина стоп. Доклад по кораблю.

  Только теперь обратился к Берингу

  - Мыслю, вновь нам винты загнуло. Уж прости, что своевольничаю, тут медлить нельзя было. И коли почувствуешь на пути назад такую тряску, останавливай корабль сразу, потом разбирайся.

  Капитан снял картуз, взъерошил волосы, надел картуз обратно.

  - А ежели шторм, и машины нельзя тушить?

  - Во льду тебе шторм не очень страшен, лед тебя от сноса на скалы убережет. А коли винты на открытой воде потеряешь, у тебя паруса есть, получше моего знаешь, что делать надо.

  За этим диспутом нас застал ворвавшийся Алексей. Витус доложился, и мы начали торопить доклады по отсекам. Хотя, и так было понятно, что корпус мы не пробили.

  Юнона, оттащив связку назад по пролому, едва сама не загнула себе лопасти, отфрезеровав правым винтом край полыньи - инерция двух судов, штука непривычная, капитан просто не учел эту поправку, болтающуюся привязанной к носу его корабля.

  Конвой стоял в проломленном фарватере и бессильно дымил. Дороги на восток больше не было. Снег падал в черную воду, и вокруг каждой снежинки начинался немедленный процесс кристаллизации холодной воды в лед. Полынья быстро заполнялась "шугой". Стихший треск льда под форштевнем пропустил к кораблям окружающие шумы. Выл ветер, неся по льду поземку, потявкивали два песца, бегающие друг за дружкой недалеко от вмерзающих в лед кораблей, гулко стукали колотушки, отбивающие с кораблей наледь. Экипаж морпехов, с хеканьем, тащил по льду шлюпку, спущенную с борта, к полынье. На лед уже много людей высыпало.

  Спустился в кают-компанию, подошел со спины к Алексею, обсуждающему с дворянами положение. Прислушался. Дворяне, они видимо с рождения уроненные. Ну, какое вперед-то!

  - Дозволь, Алексей Петрович...

  Царевич дернулся, значит, и у него нервы уже шалят.