Читаем без скачивания Лето коронации - Маргарет Пембертон

Несчастная Берил засунула руки в карманы вязаной кофты. Никаких шансов обратить на себя внимание Зака в такой ситуации не оставалось.

– А как ты считаешь, дедушка, может, он еще зайдет сюда сегодня, чтобы застать Джека? Или убедиться, что Джамбо пришел в себя? Ведь он не хотел его покалечить, верно?

Альберт улыбнулся и ласково взглянул на свою добросердечную внучку. Зачем она пришла в боксерский клуб? Здесь ей явно не место.

– Может быть, составишь мне компанию, выпьем лимонада? – предложил он. – Если Хемингуэй вернется, ты непременно его заметишь, ведь дверь на лестницу всегда распахнута. Знаешь, когда нам с бабушкой было столько же лет, сколько сейчас тебе, мы уже год как были женаты. Я ее тогда прямо предупредил, что, если она меня не заарканит, это сделает другая девушка.

Берил медлила, прислушиваясь к звукам, доносившимся из спортзала. Дядя Дэнни давал указания мальчишке, отрабатывавшему технику ударов справа. Торчать в зале не было смысла. Берил вздохнула и чмокнула деда в щеку.

– Хорошо, я составлю тебе компанию. А ты расскажешь, какие девушки обхаживали тебя до того, как бабушка поставила тебя на якорь в своей гавани.

Керри бесцельно брела по жесткой траве пустоши. Взошла луна. Вдалеке, в поселке Блэкхит, мерцали огни газовых фонарей. Ночной прохладный ветерок освежал ее разгоряченное лицо. По спине Керри побежали мурашки: ей вспомнилось, что когда-то, давным-давно, пустошь служила прибежищем разбойников. Они хранили там награбленное на тракте за Шутерс-Хилл, ведущей из Лондона в Дувр. Легенда гласила, что здесь обитал и знаменитый грабитель и конокрад Ричард Терпин, закончивший свой тернистый жизненный путь на виселице в Йорке. О нем сложено немало баллад и песен. Интересно, подумала Керри, был ли он женат? И как тогда жилось его супруге? Неужели она только и делала, что стирала, убиралась в их домишке и стряпала для мужа? А он воспринимал это как нечто само собой разумеющееся?

Керри тяжело вздохнула и, заметив в темноте человека, выгуливающего собаку, свернула в сторону. На душе скребли кошки из-за напастей, свалившихся на Кейт. Старые подруги, они всегда принимали беды друг друга как свои собственные, а сейчас на долю Кейт выпали серьезные испытания. Даже когда Мэтью найдется, в чем Керри не сомневалась, проблемы не кончатся. Кейт еще долго придется слышать колкие, злые реплики невежественных обывателей, терпеть их косые взгляды. Ведь расовые предрассудки вряд ли когда-нибудь исчезнут. Не меньшие трудности возникнут у супругов Эммерсонов и в связи с разительной разницей в образовании, которое получают их дети. А когда Мэтью исполнится двадцать один год, он получит огромное наследство от своего прадедушки Харви. И тогда другие члены семьи подвергнутся испытанию завистью.

Желтые огни фонарей между тем приблизились, и отчетливо обозначился силуэт церкви Всех Святых, стоящей на краю пустоши. Оттуда было рукой подать до поселка и окруженного деревьями пруда. Керри остановилась: идти одной в паб ей не хотелось, возвращаться домой тоже. Засунув руки поглубже в карманы, она повернулась и побрела к пруду.

Все это видел Зак Хемингуэй, стоявший у стойки бара в пивной «Заяц и пень», через распахнутую дверь, в которой виднелась пустошь. Когда Керри свернула к пруду, Зак нахмурился: какого черта ее понесло ночью в опасное безлюдное место? В такое время одиноким женщинам не стоит прогуливаться возле пруда! Даже собаки с ней не было. Зак терялся в догадках.

– Привет, чемпион! – обратился к нему новый посетитель, вошедший в ярко освещенный зал. – Когда будешь драться на ринге в следующий раз, дай мне знать, я приду за тебя поболеть.

Боксер пробурчал что-то в ответ и вновь задумчиво посмотрел в ту сторону, куда направилась Керри. Ее фигура уже растворилась во мгле. Мимо него, громко смеясь, прошла веселая компания подвыпивших завсегдатаев. Он последовал за ними и тоже вышел на свежий воздух. Зак собирался сходить в боксерский клуб и поговорить с Джеком Робсоном. Но теперь он поднял воротник и поспешил через дорогу к пустоши.

Охваченная безысходностью и тоской, Керри смотрела на черное зеркало пруда, в котором отражалась луна. Неужели в ее жизни уже не будет ничего, кроме бесконечной домашней работы и торговли на рынке? Почему ей все так надоело? Прежде она никогда не испытывала подобного. Может быть, виной тому возраст? Когда тебе переваливает за тридцать пять, выясняется, что многие двери перед тобой навсегда закрыты. А ведь еще недавно ей казалось, что стоит лишь пожелать – и все сбудется.

Когда-то Керри мечтала о большой, как у Кейт, семье – Дэнни, как и Леон, обожал детей. Но теперь уже ясно, что ей придется ограничиться одной дочерью – Розой, которая стремительно превращалась в молодую хорошенькую женщину, уже не нуждающуюся в материнской опеке.

За спиной у Керри захрустели ветки, но она не испугалась. Наверное, это кто-то из местных жителей выгуливает собаку или один из посетителей паба решил пойти домой короткой дорогой через пустошь. Но, обернувшись, она увидела знакомую широкоплечую фигуру. В лунном свете сверкнули светлые волосы.

Он молчал, не в силах промолвить ни слова после пережитого волнения. Слава Богу, с Керри ничего плохого не произошло. В устремленном на него взгляде он прочел радость. Керри тоже молчала, сердце ее гулко стучало у самого горла. Лицо Зака ей мешали разглядеть колеблющиеся тени. Но она живо представляла и его острые скулы, и ямочку на подбородке, и четко очерченный рот.

Молчание длилось. Она стояла в двух шагах от него спиной к пруду, где в серебристом отражении лунного света плыли кораблики опавшей листвы. Керри чувствовала, что с ней происходит нечто странное, такое, чего еще никогда не случалось. Ей казалось, что она вот-вот соскользнет с земной тверди в бесконечный космос.

Из распахнутой двери паба «Заяц и пень» доносились отзвуки смеха и пьяных восклицаний расходящихся по домам завсегдатаев. Но этот гул ее не беспокоил.

– Керри! – глухо окликнул ее Зак. Кровь в жилах Керри вскипела. Она пошатнулась, охваченная вожделением. – Керри! – настойчивее позвал Зак, и она поняла, что ей пора отступать. Или беззаботным тоном поинтересоваться, что он делает в поселке, если должен находиться в боксерском клубе. Ей следовало вернуться в нормальное состояние, к привычной будничной рутине, о которой она думала несколько секунд назад.

Но она не смогла. Заку было лет двадцать семь – двадцать восемь, ей – тридцать пять. Она ни разу в жизни не изменяла Дэнни, даже в мыслях, даже в те долгие военные годы, когда он находился в плену. Но лишь только Зак дотронулся до нее, как она забыла о разнице в возрасте, и о Дэнни, и о благоразумии. Издав сдавленный животный крик, она прильнула к Заку и растаяла в его объятиях, млея от прикосновения его губ и рук и не противясь неизбежному.