Читаем без скачивания Крепость (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Глава 12

Символизм

Глава 12. Символизм

Я уже третий час сидел в холле выделенной для меня резиденции, и, признаться, уже изрядно нервничал. Девушка задерживалась. Как минимум, час назад она должна была уже быть здесь. Я уже несколько раз ругал себя за мысли из серии: а вдруг что-то случилось.

Да, что с ней могло случиться? Она ведь с охраной и сопровождением. Одна её матрона чего только стоит. Да, можно предположить, что служба разведки недружественных стран уже подсуетилась и девушку уже где-нибудь в пруду топят или везут бессознательную через границу, но в который раз отбросил эти мысли. С чего бы вдруг? Наша встреча не афишировалась, никто о ней не знал. А о решении султана и о том, что дочь его осталась на корабле и отправилась в Россию — я сам узнал только вчера. Вряд ли спецслужбы недоброжелателей смогут так быстро отреагировать. Хотя, кто их знает?

Наконец, к парадной подъехал экипаж из двух машин. В одной, как я понял, находилась принцесса Нермин, и её матрона, а другой автомобиль сопровождения, вёз охрану. Я, не удержавшись, вскочил на ноги и подошёл к окну.

Девушка неспешно и грациозно вышла из машины, опираясь на руку Пегова.

Выглядела принцесса сногсшибательно. Я ещё на корабле подметил то, насколько она красива, сейчас же она будто не после дороги была, а только что покинула салон красоты. Лёгкий макияж выгодно подчёркивал утончённые черты её лица, обтягивающее платье облегало точёную фигуру, волосы были убраны назад и заплетены в толстую косу.

Она неспешно огляделась по сторонам, как бы невзначай окинула глазами поместье, причём слегка задержав взгляд на том окне, где стоял я. Как-то почувствовала где я стою? Кто ж её знает. Может, у неё и другие способности есть. Кто их поймёт, этих восточных девушек, да ещё и одарённых.

Наконец, она в сопровождении двух гвардейцев и матроны с достоинством прошла в резиденцию. Я поспешил в холл, чтобы лично встретить её. Вопросов к девушке у меня была масса.

— Ваше императорское величество, здравствуйте, — поприветствовала меня Нермин, слегка присев, и изобразила книксен. При этом глаза её были настолько хитрые, что я подсознательно стал ожидать какого-то подвоха. Как минимум сходу задавать ей неудобные вопросы отчего-то расхотелось. Почему-то подумал, что сейчас вдруг присутствующие весело задудят в свистки и начну кричать, что это был розыгрыш. Ох, и головы полетят у шутников… — Или правильнее сказать, мой дражайший и любимый жених, — продолжила она.

Признаться я попросту растерялся. Девушка, явно довольная произведенным эффектом и восприняв его по своему, довольно улыбнулась.

— Прямо-таки любимый? — немного разозлившись, нахмурился я. — Мы с вами слишком мало друг друга знаем для таких громких слов.

— Как известно, сердцу не прикажешь, — парировала она. — Неужто вы не верите в любовь с первого взгляда? — девушка говорила легко и свободно, совершенно не стеснялась прислуги и гвардейцев.

А я, признаться, немного засмущался.

— В любовь с первого взгляда я, допустим, верю. Однако моё положение и изобретательность в плетении интриг, которые демонстрируют мои чиновники и соседи, убили во мне всякие надежды, что подобные светлые события случаются естественным образом.

Девушка удивлённо приподняла брови. Однако лицо её тут же расслабилось.

— Боюсь, вынуждена с вами согласиться, хоть это и грустно. Настоящую любовь с первого взгляда довольно трудно отличить от хитрой интриги. При дворе моего отца тоже расслабляться не следует. Всюду тысячи глаз, тысячи ушей. У стен, у потолков и даже у полов. Порой мне кажется, что эти уши могут слышать даже мысли.

От этих слов мне и вовсе стало не по себе. Она что, ещё и мысли читать умеет? Или это какая-то восточная мудрость, которую я не понял?

— Наши интриганы мысли ещё не читают, служба безопасности им не позволит, — на всякий случай, ответил я. — Однако расслабляться, как мы оба понимаем, не стоит. Хорошо ли вы добрались? — спросил я, поспешив сменить тему.

— Замечательно. Я люблю путешествовать. Дорога морем прошла довольно спокойно, — ответила девушка.

— Вы, наверное, хотите освежиться и отдохнуть с дороги? — вежливо поинтересовался я. Мне необходима была пауза, чтобы собраться с мыслями.

— В этом нет необходимости, — качнула она головой. — Видите ли, у знакомого моего батюшки — надеюсь, российскими законами не запрещено? — как раз по пути сюда есть свой дом. Я его посетила и привела себя в порядок.

Ну да, теперь вопрос о том, где она столько времени пропадала, снимается. Прихорашивалась. Женщины такие женщины. А что за знакомый турецкого султана? Кто-то из дипломатов, имеющий собственный дом в Севастополе? Надо бы выяснить.

Я предложил ей последовать в гостиную, больше подходящую для переговоров чем холл.

— Признаться, до вчерашнего сообщения, да и до вашего сегодняшнего приезда, я всерьёз полагал, что ваш отец изволил шутить, — наконец произнёс я, когда мы разместились за круглым столиком, на котором дымил заваренный чайник с каким-то местным чайным сбором. — Иначе мне сложно поверить, что вы вот так сначала остались на корабле, а потом и вовсе приехали в Севастополь.

— Мой отец редко шутит, — легко улыбнулась девушка. — Даже когда он улыбается и смеётся, его слова не стоит воспринимать как шутку. Он всегда предельно серьёзен. Многие не могут привыкнуть к этой его черте, но вы привыкнете. Он очень надеется на крепкие и дружеские отношения не только между нашими странами, но и с вами.

Вот и рухнула последняя надежда.

Я до поры решил не сопротивляться и выведать подробности.

— Вы ведь понимаете, что у нас с вами разные религии, и вам придётся принять крещение? — спросил я.

— Да, я прекрасно это понимаю и ради вас готова к этому, — легко ответила девушка и от чего-то легко рассмеялась. — И мой отец это понимает. В этом нет ничего страшного.

— Как же ничего страшного, — возразил я. — Как на это посмотрят ваши соотечественники. Не будет ли недовольства среди вашего народа?

— Видите ли, те люди, которых у вас называют одарёнными, не пользуются большим почётом, более того, они являются изгоями. Их считают ведьмами и колдунами. — ответила девушка, подтверждая мои рассуждения. — Такое принято скрывать, как будто дурную болезнь. Но вот про мои особенности в народе прознали. Не удалось, к сожалению, скрыть, — девушка потупила взгляд. — Меня считают ведьмой, и меня ненавидят. Считают, что я проклятие славного султанского рода.

Среди простого люда не редки расправы и самосуд над одарённым. Вот только со мной такой номер не пройдёт. Всё-таки я дочка султана. Меня ненавидят, мне в спину бросают недобрые взгляды, но стоит повернуться, как эти взгляды снова доброжелательные, а ненавистно искривленные губы, дружелюбно улыбаются. Однако обмануть они никого не в силах. Поэтому решение моего батюшки во многом очень разумное и продуманное, как и все его решения. Он таким образом заключит мир с вами. Уберёт меня как раздражителя. Заставит свой народ подумать, что он одержал великую победу, отдав проклятую ведьму глупому русскому императору, да ещё и выгодный мир заключил.

— А вы ведьма? — спросил я, подумав, что султан все-таки умен. Вон, сколько зайцев за один раз пришиб!

— Я такая же, как и вы, — Одарённая. Но простым людям свойственно подвергаться заблуждениям и порой проще согласиться с ними, чем пытаться переубедить, — девушка пожала плечиками.

— Интересный ход, — согласился я. — А ваш батюшка, он ведь тоже одарённый. На него косо не смотрят?

Девушка слегка улыбнулась.

— Он рождён не одарённым. Простым человеком, — улыбнулась она. — Все его способности он получил от меня. Я, как вы уже поняли, умею передавать дары между людьми. Например, способность к языкам он получил пару лет назад, а до этого усиленно учил языки самостоятельно. — вновь улыбнулась Нермин. — Поэтому людей не особо удивило то, что он вдруг заговорил по-русски. Странно было бы, если бы он столько учился, да так ничему и не выучился, не правда ли? Хотя, признаться, у батюшки совершенно нету навыков к освоению языков. И если бы не та способность, он так и не научился ничему. Так, скрывая одну правду, он очень удачно использовал удобную ложь. И теперь все думают, что мой отец — полиглот. Таким султаном кто угодно будет гордиться.