Читаем без скачивания Тройная месть - Марина Серова

Именно ради исследовательской работы в хорошо оснащенной лаборатории оставил когда-то кафедру мединститута Роман. Нищенское состояние, в котором пребывала официальная наука, угнетало молодого ученого. Ему была необходима свобода действий, осуществление его идей было невозможно в стесненных материальных условиях. Поэтому он принял предложение аптечного магната, которому требовался знающий фармацевт, способный трудиться не только на легальной стезе, но и быть руководителем его секретной научной программы. Так Роман стал Медиком, правой рукой крупного мафиози и создателем целого ряда уникальных лекарственных средств.

Препарат, попавший в кровь Виты, не проходил необходимой апробации, его комплексное воздействие на человеческий организм почти не изучалось. Однако абсолютно точным было то, что он, очутившись в здоровом организме, нарушал гормональный баланс, выводил из строя систему обмена веществ. Одним из его обязательных следствий являлся быстрый набор веса, обычно превосходящий нормальный в два-три раза.

Сделав укол Витке, Сом выволок Рэма из подвала и бросил его у входа в подъезд. Витка, пошатываясь, вышла сама.

Рэм раскис до такой степени, что Витке было противно его тащить, он уже ничем не напоминал того самоуверенного крутого красавца, из-за которого она задумала и организовала убийство Алины. Но все же она выволокла этого полуживого недочеловека на людный перекресток, а ведь ей было так нелегко: Рэм — крупный парень, вес за девяносто, в Витке же — всего сорок пять, к тому же она потеряла не меньше крови, чем он, и совсем ослабла.

Теперь, оказавшись наконец среди людей, Вита ощутила себя выжатой словно лимон, в ней не осталось ни капельки жизненного сока, и она осознала, что, если ей сейчас же не окажут помощь, она умрет. Перед глазами поплыл красноватый туман, унося куда-то далеко от всего этого кошмара, создавая иллюзию нереальности происходящего, вселяя надежду на то, что все было лишь страшным сном.

Вокруг окровавленной парочки быстро собралась толпа, люди оживленно обсуждали происшедшее, строили невероятные предположения. Кто-то догадался вызвать «Скорую», врачи, как всегда, не торопились. Белый обшарпанный фургончик подъехал минут через пятнадцать.

Очнулась Вита уже на больничной койке. Изувеченное лицо девушки исказило страдание, потрескавшиеся губы почти беззвучно зашевелились… Вместе с сознанием к ней вернулась чудовищная правда: Рэм — ее опора, надежда, ее гордость, теперь никто, даже не мужчина — он кастрат; ее саму зверски изуродовали, обезобразили… и это еще не все — был какой-то странный укол, сопровождавшийся гнусными издевками.

Они с Рэмом все потеряли из-за нее, даже мертвая, Алинка их достала! Витка ненавидела ее всегда, сколько себя помнила, с детства: почему одним все, а другим ничего?! И мордаха смазливая, и фигура классная, и мозги профессорские… Все Алинку обожали — старухи вслед умиленно смотрели, детвора дворовая, завидев издалека, от восторга визжала… Добрая очень, видите ли! А чего ей было доброй-то не быть, чем она была обделена-обижена?! Любого парня выбрать могла, только пальчиком помани… Но кочевряжилась — эдакая гордая и одинокая…

А она, Витка, за Рэма столько лет сражалась, дралась, как зверь, в буквальном и переносном смысле. Такие унижения вынесла, чтобы нужной ему стать, такого натерпелась, что этой чистоплюйке и не снилось! Самое обидное, посмотри Алинка на Рэма ласково (он всегда питал к ней слабость), и Рэм бросил бы свою верную Витку. Алинка для него была совсем не то, что девчонки-малолетки, которых Рэм десятками имел в укромных уголках… Нет, за Алинкой он бы на край света пошел, если б та захотела. Но эта сука пока не хотела, а ведь могла захотеть, могла…

В тот вечер, когда они последний раз встретили ее на проспекте, Рэм опять к ней вязался, датый был, а она опять отказала. Но не так решительно, как раньше, по крайней мере, так показалось Витке. Витка подумала, если не уберет Алинку с дороги, не видать ей Рэма как своих ушей. Рэм разозлился, что Алинка опять катнула его.

Витка все продумала до мелочей, она уже давно была готова к этому шагу. Оставалось лишь убедить Рэма, распалив его злость, используя задетое мужское самолюбие.

Как-то Рэм сказал Витке, что Алинку надо больше всех опасаться. Если та узнает, что они с Виткой наркотой приторговывают, то непременно сдаст их ментам — «правильная» чересчур.

Витка намотала на ус. И той роковой ночью наплела Рэму, что недавно говорила с Алинкой. Якобы Алинка заявила, что знает, чем они с Рэмом занимаются, и строго предупредила: если не прекратят, она их заложит. Пока Витке вроде бы удалось уговорить ее не ходить в ментовку, но надолго ли… Короче, убедила Витка Рэма, что необходимо принимать меры — иначе тюряги не избежать.

Однажды Витка случайно услышала чужой разговор о том, как в одном из канадских университетов два студента застрелили среди бела дня случайного прохожего. Их не нашли, потому что стреляли они из окна четвертого этажа учебного корпуса. Суета, большое скопление народа… никто их лиц не разглядел.

Витка знала: Рэм неплохой стрелок. Отец его был чемпионом города по стрельбе из пистолета, работал тренером при ДОСААФ. И хотя папаша давно бросил семью ради молоденькой спортсменки, Рэм все свободное время крутился в тире около отца. Причем отличные результаты показывал — отец им гордился. Но, когда два года назад папаша скоропостижно скончался, Рэм забросил стрельбу и начал пропадать в тренажерном зале.

Витка легко нашла удобное для убийства место — университетский городок подошел идеально. Накануне она назначила Алине встречу у восьмого корпуса, заявив, что срочно нуждается в ее помощи, и попросила девушку никому не говорить об этом…

«Все было разыграно как по нотам, комар носа не подточит. Менты ничего не смогли разнюхать…

Но какого рожна вмешался Медик?! Откуда ему стало все известно?! Ведь Алинка-то никто, никто… и родители ее никто — нищета, голь перекатная!

За что их так жестоко наказали? Они же не сделали ни одной ошибки, ни одной… Здесь что-то не так!.. Что-то не так!» — Витка даже не заметила, что давно начала рассуждать вслух, что ее едва слышное бормотание постепенно превратилось в крик.

Ей показалось — рядом кто-то всхлипывает, оглянулась — никого. Всхлипы усилились и переросли в рыдания. Наконец до Виты дошло, что именно она и была источником этих звуков…

Врачи попробовали успокоить пациентку, но безуспешно: эмоции захлестывали ее, внутри все протестовало, не желало мириться с нынешней действительностью. Витка впала в настоящее неистовство, силы ее утроились, и она послала в нокаут двух здоровенных санитаров. Тогда было принято единственно верное в подобных случаях решение: Виту отправили в психиатрическую больницу.

При виде зарешеченных окон этого лечебного заведения у Виты разыгрался новый, еще более тяжелый приступ агрессии, и она очутилась в палате для особо буйных, где и провела почти два месяца. За это время, несмотря на скудный рацион питания, Вита сильно пополнела, перейдя от сорок второго размера к шестидесятому. Она, естественно, ощутила, что здорово поправилась, но в палате не было зеркала, с врачом и санитаром она на эту тему не говорила, поэтому, насколько катастрофичными были изменения, реально себе не представляла.

Наконец настал долгожданный день выписки. Взяв сумку с вещами, радостная Вита спустилась в холл, там ее уже ждала старшая сестра. Казалось, злоключения закончены, она свободна, и это главное…

Ища глазами сестру, Вита споткнулась взглядом об огромное зеркало. Оттуда на нее в упор смотрела толстая, нет, безобразно жирная баба престарелого возраста с огромным, свисающим до колен животом, ножищами-столбами и мордой, сидящей на трехподбородочной шее. Между свинячьими, совсем заплывшими глазками красовался вывернутый полумесяцем нос. Это зрелище было ужасным само по себе, но ужаснее было то, что взор ее упал на ее собственное отражение — этой уродиной была она!

Витка зарычала и бросилась к зеркалу. Она остервенело принялась колотить по нему руками, посыпались осколки, некоторые из них впились Витке в кожу, но физическая боль не могла остановить Витку — внутри ее горела, пылала куда более сильная, всепоглощающая боль! Пока подоспели санитары, руки ее превратились в кровавое месиво, сплошь утыканное мелкими кусочками стекла…

Прошло еще долгих полгода, прежде чем ее снова решили отпустить. На этот раз в вестибюле ее ожидала мать-настоятельница местного монастыря. Если бы не животно-инстинктивная любовь к жизни, Витка бы, пожалуй, покончила с собой. Но она по сути своей была зверем, поэтому не могла сознательно лишить себя жизни, зато благодаря природной интуиции и сообразительности сумела приспособиться к новым обстоятельствам и нашла единственно верный путь.