Читаем без скачивания Цвет твоей крови - Александр Александрович Бушков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Грайт моментально переменился. На меня неторопливо надвигался хищник – собранный, решительный, опасный, с мягкими кошачьими движениями. Я ждал. Ага! В последний миг он, не глядя, перебросил «нож» в левую руку, явно собираясь ударить без глупого замаха. Ну, эти фокусы мы знаем…
Уйдя плавно влево, я перехватил его руку, повел по короткой дуге, присел и швырнул Грайта через себя, спиной вперед. Особой нужды в этом не было, мог и просто обезоружить, но так гораздо эффектнее… Грайт шумно грянулся на пол, расческа выпала, покатилась по хорошо оструганным доскам.
Я молча ждал, когда он поднимется на ноги, чувствуя нешуточное моральное удовлетворение. С первых шагов в этом мире я тыкался слепым котенком и вынужден был решительно во всем полагаться на Грайта, водившего меня за ручку, будто едва начавшего ходить ребеночка. Пусть убедится, что и я чего-то стою, могу за себя постоять и здесь…
Он поднялся неторопливо, и на его лице я не увидел злости.
– Что ж, это убеждает, – сказал Грайт. – Согласен, ты не будешь таким уж беззащитным. У нас что-то похожее есть у пастухов в Калайских горах, но мы не обращали внимания на забавы низших – очень похоже, зря. Это уже кое-что. Нужно еще попробовать…
Он подошел к двери, чуть ее приоткрыв, позвал Лага, немного подождал, принял от него что-то и вернулся с топором в руке. Протянул его мне:
– Посмотрим, что у тебя с этим получится. Это не меч, тут не требуется такого искусства…
Я взвесил оружие в руке. С первого взгляда было ясно, что это именно оружие, а не мирное дровокольное приспособление – топорище короче привычных мне, круглое, утыканное металлическими шляпками (ага, чтобы не скользила рука), острие в форме полумесяца, сразу видно, наточено до бритвенной остроты, оба острых конца прилегают к топорищу…
Грайт отступил к стене:
– Представь, что перед тобой противник. Как ты его рубанешь? Целься меж шеей и плечом, это очень надежный удар…
Я представил себе противника, требуемый удар – и взмахнул топором, остановив лезвие в воздухе примерно на уровне сердца воображаемого врага.
– Не так уж плохо, – одобрительно кивнул Грайт. – Не особенно искусно, но с топором ты смотришься лучше, чем с мечом… особенно это пригодится потом, – загадочно добавил он и не стал ничего пояснять. – Да, я совсем забыл отдать тебе последнее…
Он достал из ящика комода трубку и туго набитый кисет, в точности такие, как у него, протянул мне. Я с радостью сунул их в карман – отрадно для курильщика, хоть я и не привык к трубке…
– Пойдем, – сказал Грайт и первым направился к двери.
Когда мы спустились с крыльца, подошла Алатиэль, на ходу пряча в карман холстинный мешочек с сахаром. Чуть смутилась под укоризненным взглядом Грайта, но не особенно – я давно уже вывел заключение, что девчонка чертовски своенравная и, конечно же, не имеет ни малейшего представления о воинской дисциплине. Интересно, зачем он взял в опасное предприятие именно ее, когда на ее месте, если бы это от меня зависело, был бы предпочтительнее хваткий семижильный мужик вроде него самого? Или в здешнем подполье лютый кадровый голод? С подпольем это бывает…
– Я смотрю, ты Костатена вооружил до зубов… – с нескрываемой иронией (но обаятельной улыбкой) бросила Алатиэль. – Увы, с мечом он обращаться не умеет, ты сам говорил…
– А ты умеешь? – не выдержал я. Не люблю такого тона у смазливых девчонок, пусть и из другого мира.
Обнаружил, что топор так и остался в руке, – и чуть смущенно прислонил его к перилам на нижней ступеньке крыльца, топорищем вверх. Алатиэль отступила на пару шагов, выхватила из ножен меч и, дерзко улыбаясь, предложила:
– Доставай свой, посмотрим…
Грайт безмолвствовал, стоя с непроницаемым выражением лица. Расценив это как позволение, я вытащил свой – конечно, весьма неуклюже, впервые в жизни держал в руках.
Алатиэль сказала с улыбкой:
– Вот так и стой. Не бойся, не поцарапаю, ты ведь невредимый нам нужен…
Ее очаровательное личико стало собранным и жестким, нахмурясь, сжав пухлые губы, она сделала шаг вперед. До Грайта ей было далеко, но кое-какая выучка все же чувствовалась. Я остался стоять в той же позе, не ожидая для себя ничего веселого.
Ее меч свистнул в безветренном воздухе, на миг превратившись в сверкающий полукруг, – и мои пальцы больно ударило, меч словно бы сам собой отлетел в сторону. Острие ее клинка застыло не далее чем в полуметре от моей груди. Это поневоле впечатляло – будь схватка настоящей, амазоночка меня бы проткнула не один раз…
Улыбчиво щурясь, Алатиэль сказала таким тоном, словно показывала мне язык:
– По правилам поединков я должна спросить: «Смерть или жизнь?» А ты, опустившись на правое колено, смиренно ответишь: «Молю о жизни, благородная госпожа поединщица»…
– А если я выберу смерть? – строптиво спросил я.
– Тогда я имею право тебя прикончить, хоть это в последнее время и считается дурным тоном, – сказала Алатиэль, вложив меч в ножны. – Но все равно тебе до следующего поединка придется носить на левом плече особую ленту – в знак того, что ты проигравший, которому великодушно даровали жизнь…
Самым бесстрастным тоном, на какой был способен, я уточнил:
– А на этой ленте отмечено, кем я побежден, мужчиной или женщиной?
– Нет… к сожалению, – сказала Алатиэль.
– Ну тогда я постарался бы пережить горечь поражения…
– А ты гордый, – фыркнула Алатиэль. – Ладно, подбери меч… и впредь относись ко мне чуточку уважительнее. Судя по иным твоим взглядам, ты не вполне принимал меня всерьез…
Грайт бесстрастно сказал:
– Алатиэль, оказалось, у Костатена есть свои полезные умения…
Он оглянулся, подобрал сухую ветку толщиной в палец, проворно обломал с нее сучки и ударом о колено укоротил до размеров меча. Протянул девушке:
– Представь, что это меч, и попробуй легонечко ударить Костатена или ткнуть. Только учти, что можешь встретить серьезный отпор.
– Это голыми-то руками? – задрала носик Алатиэль.
– Именно. Так что отнесись ко всему серьезно. Только, Костатен…
Он послал мне выразительный взгляд, не требовавший перевода и явно означавший что-то вроде: «Поосторожней, все-таки девчонка». Я ответил коротким кивком в знак того, что понял, и приготовился.
Алатиэль кинулась вперед разъяренной пантеркой. И ударила довольно сноровисто, как, сразу видно, настоящим мечом. Я ушел в сторону и, когда она чуть потеряла равновесие, пошатнулась, привычно перехватил тонкое запястье. Швырнул ее гораздо деликатнее, чем только что Грайта, аккуратненько
