Читаем без скачивания Волкодав Сталина. Правдивая история Павла Судоплатова - Александр Север

Поэтому продолжал по дороге путь дальше и, даже не думая о каком бы то ни было сопротивлении, сдался патрулю. Как называется место моего задержания, не знаю. Солдаты, очевидно, знают. В Гельсинках я прожил с 6 по 23 июля 1936 года. Задерживался с отъездом из-за несвоевременного получения денег на покупку для меня вещей и предметов в дорогу. Что делал я в Гельсинках. Основной задачей имел хорошо питаться, отдыхать и готовить себя к очень большой, трудной и опасной дороге. В хорошую погоду бывал на пляже (там, где крематорий, Аркадиакату, кажется), в плохую погоду ходил в музеи, вечерами — в кино или просто бродил по городу и читал литературу, доставляемую Сушко или Полуведько. Вообще, последний имел указание от главы нашей организации оказывать мне всяческую помощь и поддержку. На его же имя приходили деньги на расходы, связанные с моей поездкой.

Карта и мой маршрут, обозначенные на небольшой полотняной бумаге, писана Сушко, переснятая им с официального финского издания карты для туристов.

Продукты в дорогу и другие вещи покупал большею частью вместе с Сушко в Гельсинках. Небольшую часть покупал с Полуведько или сам. О большевистской и польской валюте заботились Полуведько и Сушко. Я не входил в эти подробности. За время пребывания в Финляндии я ничего не делал такого, что могло бы принести вред Вашей стране, если не считать, конечно, что желанием перейти границу я тем самым уже нарушил финляндское законодательство. Повторяю еще раз, что в Финляндию приехал с единственной целью перейти здесь границу и через Россию пробраться на Украину. Смягчающим мою вину обстоятельством, во всяком случае, для меня самого, нарушившего Ваши законы, является то, что я не имел другого выбора. Мы, националисты, — революционная организация. Я, революционер-националист, человек действия, дисциплины и не мог поступить иначе, как поступил. Готов, конечно, и нести наказание. Ни о какой деятельности против Финляндии и в мыслях ни я, ни вообще националисты в целом не имеем и не можем иметь, так как Финляндия в порабощении Украины не заинтересована.

Вы меня упрекнули, что я не хотел давать показания в Суоярве. Это не совсем точно. От показаний я не отказывался, а лишь просил не расспрашивать меня подробно здесь, обещал одновременно давать полные объяснения в Гельсинках или другом вышестоящем центре, где со мной могли бы объясниться, не прибегая к помощи переводчиков, неофициальных лиц. Такую же директиву я имел от своего закордонного центра. Намерения отказываться от объяснений не имел, как видите, их даю. Единственное, что не могу с кем бы то ни было говорить о делах нашей организации, должен смотреть за тем, чтобы интересы ее были соблюдены.

Маленький крестик, который я сам вручил Вашим властям при задержании, боясь, что он может затеряться, является значком участников освободительной войны с большевиками в 1917–1920 годах. Ну, он, кроме того, имеет свое специальное значение во внутренней жизни организации.

Деньги, бывшие при мне, были рассчитаны на то, чтобы обеспечить материально на первое время мою нелегальную поездку через Россию на Украину. Польские злотые должен был вручить на Украине своему там руководителю. Большевистские и польские деньги куплены в Гельсинках на средства, присланные для моей поездки.

Запасной костюм, пара туфель и белья были рассчитаны на то, что по дороге до Петрозаводска одежда и обувь, бывшие на мне, изорвутся, а я, подходя к самому городу и станции железной дороги, должен был бы переодеться, побриться и не производить впечатлении человека, только что вышедшего из леса.

Назначение пищи, бывшей при мне, Вам, конечно, ясно. Маленькая складная плита была рассчитана на то, чтобы дать мне возможность в моем 6–7-суточном пути (так примерно мы рассчитали) иметь горячую пищу, подогрев консервы. Аспирин, пирамидон, йод, вата, бинт имели назначение чисто медицинское.

Если дополнительно Вас что-либо будет интересовать о вещах, бывших при мне, прошу спросить.

Несколько слов об организации, посланцем которой я являюсь. В 1917–1920 годах украинцы, так же как и Вы, финны, вели вооруженную борьбу с большевиками, Деникиным и Врангелем (все они для нас одинаково враждебны) за создание самостоятельного Украинского государства. В этой борьбе мы, лишенные поддержки со стороны европейских государств, после трехлетней национально-освободительной войны, потерпели поражение. Наша армия, сдавленная с севера и востока большевиками, с юго-востока и юга Деникиным, Врангелем, с юго-запада Румынией и с запада Польшей, в открытой вооруженной борьбе сданная на собственные силы, была разбита. Этим закончился первый этап истории нашего национально-освободительного движения после мировой войны 1914–1918 годов.

Начинается, с 1920–1921 годов, второй период. Потерпевшее поражение в открытом вооруженном выступлении движение уходит в глубокое подполье и там, в других уже формах, условиях, продолжает борьбу. Наша борьба имеет различные виды и формы. Основным, главным и наиболее опасным нашим противником является Россия, причем даже независимо от того, большевистская ли она, монархическая или какая-либо другая, деникинская или врангелевская, она будет добиваться порабощения не только Украины, но и всех народов, близко граничащих с ней.

В нашей национально-освободительной борьбе мы имели успехи и поражения. Не исключаем, что отдельные поражения частичные будем еще иметь. Но никто из нас не сомневается, что окончательная победа нам обеспечена. Можно каждого из нас, националистов, в отдельности уничтожить, но идею украинского национализма — никогда.

Украинские земли поделили между собой: Россия, Польша, Румыния и Чехословакия. Задачей украинского национализма является собрать воедино все земли, создать самостоятельное, независимое Украинское государство.

Над осуществлением этой святой задачи работает вся наша организация в целом. Над осуществлением ее имею счастье работать и я.

Я сообщил Вам, откуда происхожу, где жил, работал, учился. Все это такие детали, при неосторожном обращении с которыми могут страдать националисты на Украине, работающие сейчас в подполье. Следователь, являющийся для меня в данном случае представителем, олицетворением финских властей, обещал, что все поданные мною сведения о себе не станут достоянием гласности, не будут переданы русским. Верю, что Вы слово свое сдержите и не захотите наносить нам вреда. В данном случае речь идет не столько oбо мне, сколько об интересах того движения, интересам которого посвящена моя жизнь и во имя которого я подвергаю себя опасности.

Независимо от того, какое наказание Вы для меня определите, я прошу дать мне возможность уведомить Полуведько, а через него организацию, что пока, в связи с моим задержанием, я не могу выполнить возложенных на меня поручений.