Читаем без скачивания Всем сестрам... (сборник) - Мария Метлицкая

А Гриша с Любой подали заявление в загс. Они по-прежнему встречались почти ежедневно, и Гриша терпеливо ждал Любу после работы у кабинета женской консультации.

Инесса Семеновна держала оборону долго, пока одна из умных подруг не остудила ее пыл.

– Потеряешь сына! – твердила подруга. – Да и потом, разводов у нас никто не отменял. Откроются глаза у твоего малахольного Гриши, и найдет он себе ровню.

И Инесса Семеновна сменила тактику. Она все же была женщина не только красивая, но и умная. Теперь она хлопотала, устроила Любе визит к маститому гинекологу, беспокоилась о ее здоровье. Начала готовиться к свадьбе. Настояла на ресторане. Гриша был счастлив и готов на все. Грише купили костюм. Любе заказали у портных платье.

На свадьбе Люба робела – столько важных и незнакомых людей! Знакомые Инессы Семеновны смотрели на нее с сочувствием. С Любиной стороны гостей не было. Бабка и дед приехать на свадьбу застеснялись.

Сняли молодым квартиру – жить с невесткой Инесса Семеновна готова не была. Гриша заезжал два раза в неделю к родителям. На его лице блуждала совершенно идиотская счастливая улыбка. У порога Инесса Семеновна отдавала ему полную продуктов сумку. Денег, конечно, не хватало.

Люба ушла в декрет, у Гриши – стипендия. Работать Люба Грише запретила категорически («Ты голова, учись!»), а сама нашла надомную работу: вязала комплекты – шапочка, шарф, рукавицы. Получались приличные деньги. Гриша вечерами разносил почту. Квартиру оплачивали родители.

К сроку родился мальчик, крепенький и белобрысый. Инесса Семеновна скривилась: не наша порода. К внуку была скорее равнодушна, чем трепетна. Когда заезжала, поднимала крышки кастрюль и проводила рукой по поверхности мебели. Придраться было не к чему: на плите всегда обед, в доме чистота, в шкафу наглаженные рубашки, ребенок обихожен. Но все равно морщила носик. Жаловалась подругам, мол, деревенщина, книжек не читает, говорить с ней не о чем.

Те подруги, что подобрей, вступали с ней в спор. Чего еще надо? Чистота, порядок, сын накормлен, ребенок ухожен.

– Не ко двору, – огрызалась Инесса Семеновна. – А этот дурак мог гулять еще лет пять, а в такое ярмо влез.

– Но он же счастлив! – возражали подруги.

– Потому что идиот, – отвечала Инесса Семеновна.

А в общем, жизнь текла без особых эксцессов. Гриша окончил институт, ребенок ходил в сад, а Люба – Люба, конечно, работала. Что там Гришина зарплата школьного учителя русского языка и литературы?

В доме у них царил абсолютный лад и взаимопонимание. Летом с внуком на даче Инесса Семеновна не сидела, говорила, что очень хлопотно. Мальчик уезжал на все лето на дачу с детским садом. Гриша обижался, а Люба свекровь оправдывала: и вправду тяжело, ребенок-то шустрый.

Люба зарабатывала прилично – и особое удовольствие ей было одевать Гришу. Гриша ходил в дубленке и ондатровой шапке, а Любаня донашивала старое пальто и носила в починку сапоги. Инесса Семеновна предпочитала этого не замечать.

Потом стали уезжать Гришины друзья. Сначала уехал Ромка Кочан, потом – Илюша Рахмилович. Все писали письма. Всем было непросто, но никто о сделанном не жалел. Молодые и здоровые, они были уверены, что трудные времена пройдут и они обязательно встанут на ноги.

И Гриша принял решение. Люба его поддержала. «Как скажешь», – сказала она. Мужу Люба доверяла безоговорочно.

Гриша поехал к родителям. Те сказали, что держаться им не за что и они готовы поддержать компанию. Через полгода всем составом летели в самолете Москва – Тель-Авив.

Когда вышли на улицу, Инесса Семеновна недовольно поморщилась:

– Боже, какая жара!

Гриша спросил:

– А ты что, мам, была не в курсе?

Инесса Семеновна недовольно хмыкнула.

Кое-как обустроились. Гриша не мог найти работу – кому он там нужен со своим дипломом? Подался в сторожа на стройку, но там платили копейки, и Люба начала бегать по квартирам убираться. Пособие крошечное, нужно было выживать. Инесса Семеновна капризничала: квартира маленькая и душная, жара невыносимая, цены бешеные, продукты не-вкусные… Вспоминала свою дачу и квартиру в Москве – и жизнь там теперь казалась ей раем.

На нервной почве Инну Семеновну стали мучить мигрени. Целыми днями она лежала на диване и говорила по телефону. Борис Ефимович старался удрать из дома – то магазин, то рынок, то шахматы с пенсионерами.

Люба прибегала после работы, готовила ужин на всю семью, стирала, гладила, прибиралась и терпеливо сносила капризы, нападки и критику недовольной свекрови.

Инне Семеновне не нравилось все: суп пересолен, мясо пересушено, на ковре пятна. Люба вздыхала и чистила ковер. Ни слова, ни возражения.

Борис Ефимович мыл лестницы в подъезде. Люба сидела с парализованной старухой и убирала чужие квартиры. Гриша сторожил уже два объекта – один днем, второй по ночам. Ребенок ходил в сад.

А у Инессы Семеновны появилось новое увлечение: она объявила себя больной и стала ходить по врачам. В свободное от посещений врача время продолжала лежать на диване и болтать по телефону. «Эта» страна ей решительно не нравилась.

Через три года Люба родила дочку. Гриша был счастлив. Люба вышла на работу через три месяца. Девочке взяли няню. Ребенок плакал по ночам и беспокоил Инессу Семеновну.

Решили, что надо разъехаться. Это было крайне невыгодно, но что делать? У родителей – возраст, им нужен покой, да и вообще все устали друг от друга. Инесса Семеновна объявила, что у нее серьезный невроз, и постель уже не застилала. И Люба взяла в свои руки еще и ее хозяйство.

– Устаешь? – сочувственно спрашивал Гриша.

– Что ты, все нормально, – вымученно улыбалась Люба.

Люба два раза летала в Москву. Сначала хоронить деда, а через полгода – и бабушку. Рассказывала страшные вещи: прилавки пустые, все по карточкам, с хлебом перебои, на улице тьма и разбитые фонари. Началась перестройка.

Все вздыхали и говорили одно: «Слава богу, мы уехали!» С удовольствием открывали холодильник, где рядком стояли пластиковые баночки с фруктовым йогуртом, лежали три сорта сыра, а в марте появлялась свежая клубника.

Конечно, материально все еще было трудно, но начали ездить первые туристы, Гриша окончил курсы и получил профессию гида. Платили неплохо. Дети росли, тьфу-тьфу, здоровые. Инесса Семеновна получала пенсию. Бориса Ефимовича повысили, он стал домоуправом. Люба работала в большом универмаге в отделе сумок.

Вечерами Инесса Семеновна надевала шляпу с полями и выходила на променад. У нее образовался узкий круг близких приятельниц – дама она была общительная.

Все подобострастно кивали, слушая Инессу Семеновну. А Инесса Семеновна поносила невестку. Теперь, помимо крестьянского происхождения и отсутствия интеллекта, она обвиняла ее еще и в том, что она не сделала никакой карьеры и работала продавщицей. О том, что Люба по-прежнему прибирала в ее квартире, готовила и приносила продукты, Инесса Семеновна умалчивала.

– Плебейка! – говорила она и тяжело вздыхала. – Мезальянс, он и есть мезальянс.

О том, что ее сын Гриша был столько лет безоговорочно счастлив с «плебейкой», она старалась не вспоминать.

А в России меж тем происходили разные события. Люба внезапно стала обладательницей несметного богатства. Ее родовое гнездо (конечно, не дом, а участок) стоило теперь сумасшедших денег. Рублевка, близость к Москве и соседство с элитной Николиной Горой.

И Гриша с Любой отправились в Москву. Землю продали довольно быстро – спрос на нее был большой. Жили в гостинице. Ходили по Москве и удивлялись переменам.

– Европа! – восхищалась наивная Любаня.

– А пробки? А приезжие? – возражал уравновешенный Гриша.

Торопились обратно – дом есть дом. Дом там, где твои дети и где тебе хорошо.

Вернувшись, купили себе новую квартиру. Потом купили квартиру родителям – две комнаты, большая кухня, свой садик с розовыми кустами.

Сделали ремонт, обставили новой мебелью. Перевезли родителей. Наняли домработницу – готовка, уборка. Купили родителям тур по Европе. Положили на их счет приличную сумму.

После Европы Инесса Семеновна объявила, что ей нужно на воды, обязательно нужно, по состоянию здоровья. Люба купила ей путевку в Карловы Вары.

После Карловых Вар Инесса Семеновна захотела навестить подругу в Филадельфии и на месяц укатила туда. Когда старинные приятельницы задавали ей вопрос про невестку, она недовольно дергала плечом и неизменно говорила, что Гриша ее осчастливил, и непременно – что-нибудь про «мезальянс» и про «плебейку».

А Люба ни на что не обижалась. Он действительно считала, что вытянула счастливый билет. И еще она очень любила своего мужа Гришу и искренне благодарила судьбу.

А то, что кто-то кого-то недостоин и не подходит кому-то, это вообще большой вопрос. Ведь жизнь все равно проверит людей и расставит точки над «i». Это наверняка.