Читаем без скачивания Кинжал Челлини - Джеймс Чейз

— Что ты хочешь сказать?

— Взрыв… они позвонят в Пасадену, и нас там остановят. Полиция захочет взглянуть на парня, который возит с собой гранаты.

Я задумался. Она была, конечно, права.

— Ладно, я совершил ошибку, но был ли у меня выбор?

— Ты потерял голову. Он бы не убил меня.

Я знал, что она говорит неискренне.

— Хорошо, пусть мне не следовало терять голову. Теперь мы не едем через Пасадену.

Она развернула карту и уставилась на нее. Руки у Веды дрожали.

— Направимся через Алтадену и Монровию.

— Согласен.

Я обнял ее, притянул к себе.

— Я рада, что ты потерял голову, — тихо промолвила она.

Проехав милю, я вдруг попросил Веду:

— Включи радио. Поставь указатель на число десять — это полицейская волна. Хочу послушать, какие потери понес противник.

Она включила приемник и принялась крутить ручку настройки. Радио ожило.

Мы услышали информацию О дорожном происшествии на бульваре Сан-Сет. Через несколько минут прозвучало сообщение о преступнике, ограбившем бензоколонку.

— О нас — ни звука, — сказал я. — Впереди Алтадена. Похоже, нас не ждут. На всякий случай мчимся без остановки.

Вдруг из динамика зазвучал энергичный голос.

— Говорит главное полицейское управление города Лос-Анжелес. Внимание всем патрулям. К делу об убийстве Бретта. По некоторым данным, Флойд Джексон едет в автомобиле «бьюик роудмастер» черного цвета.

Затем зачитали номер машины и подробное описание ее внешнего вида.

— За рулем этого «бьюика» может сидеть Флойд Джексон, подозреваемый в убийстве Линдсея Бретта. Его сопровождает стройная брюнетка в брюках и рубашке. Автомобиль последний раз видели движущимся в сторону Пасадены. Ждите новой информации.

Мы с Ведой точно воды в рот набрали. Радио потрескивало и завывало. В Алтадене никто, похоже, и не слыхивал о Флойде Джексоне. Никому до нас не было дела. Часы показывали всего двадцать минут одиннадцатого, а улицы уже почти обезлюдели, автомобильное движение почти прекратилось. Мужчины ходили без оружия. На нас они не смотрели.

Я подумал о дюжинах патрульных, ждущих, как и мы, свежей информации, которая наведет и на наш след. Я до боли в костяшках сжал руль. Напряженный профиль Веды, залитый светом уличных фонарей, белел справа от меня.

— Внимание всем патрулям… внимание всем патрулям. К делу об убийстве Бретта. Разыскиваются следующие лица: номер первый — Джон Ракс; под этим именем может скрываться Флойд Джексон. Рост — шесть футов один дюйм, вес — сто восемьдесят фунтов, возраст — около тридцати трех лет, волосы темные, вероятно, крашеные, кожа смуглая, телосложение атлетическое. На нем легкая серая куртка и шляпа. Номер второй: Веда Ракс. Рост — пять футов шесть дюймов, вес — сто двадцать фунтов, возраст — около двадцати четырех лет, голубоглазая брюнетка в черных брюках и темно-красной рубашке. Эти люди ехали в сторону Пасадены, но, по-видимому, изменили свой маршрут. Особое внимание уделять шоссе 2, 66, 70 и 99. При задержании действовать осторожно. Ракс только что прорвался через пикет, бросив гранату. Он подлежит аресту. Конец связи.

Я ударил по тормозам, выключил скорость; «бьюик» остановился.

— Ну вот, Веда. Теперь и тебе грозит беда.

— Они быстро сообразили, да? — тихо, приглушенно произнесла она. — Я не думала, что нас так скоро раскроют. Если бы не твоя бомба…

Я так перепугался, что мой голос задрожал.

— Мы спрячемся в предгорье. Другого выхода нет.

Я опустил свою руку на руку Веды.

— Не бойся. Я никому не позволю тебя обидеть.

Эти пустые, ничего не значащие слова порадовали ее.

— Я не боюсь. Поедем в предгорье. Никому не придет в голову искать нас там.

Я снова завел машину и съехал с шоссе на проселочную дорогу.

В предгорье царило безмолвие. Темень была такая, что хоть глаза выколи. Я понятия не имел, куда мы едем. Я думал об ищущих нас крепких, хорошо вооруженных полицейских. Если я попадусь, никакие объяснения не спасут меня. Судебная процедура даст мне некоторую отсрочку, но в конце концов я погибну в газовой камере. Если попадусь…

Я положил руку Веде на плечо.

— Мы их обставим, крошка, — сказал я. — Может, они и правда сообразительные, но мы все равно их перехитрим. Вот увидишь.

Снова пустые слова.

Глава двенадцатая

Меня разбудил запах кофе. Было еще темно. Я привстал и почувствовал дуновение свежего ветерка.

Веда хлопотала возле примуса, сидя на корточках. Голубоватое пламя освещало ее собранное, суровое лицо; она с отрешенным видом думала о чем-то своем. В желтых брюках и толстом свитере Веда выглядела превосходно. Ее отброшенные назад волосы были перехвачены красной лентой.

— Аромат замечательный, — сказал я, зевнул и откинул одеяло; потом взглянул на часы.

Пять с хвостиком.

— Что, не спится?

Подняв голову, она улыбнулась. Суровость улетучилась с ее лица.

— Я замерзла. Хочешь кофе?

— Еще бы!

Наливая кофе в кружки, она сказала:

— Я слушала радио. Полицейские решили, что мы пробираемся к мексиканской границе.

— Да? Надо же, какие умники.

Она с улыбкой протянула мне кружку; в глазах Веды застыла настороженность.

— На автострадах — пикеты. По радио говорят, что нам не вырваться из кольца.

— Наверно, нам стоит отказаться от варианта с Тихуаной.

— Да.

Я стал не спеша пить кофе. Я не знал, куда нам ехать.

— Надо двигаться на север, — сказала она, словно прочитав мои мысли. — Ночевать под открытым небом опасно.

— Вероятно, полицейские ждут от нас именно этого. Возможно, разговоры о Мексике — ловушка. Редферн — не дурак.

Я встал.

— Надо все обмозговать. Пока займусь туалетом. Дай мне время, и я найду правильный выход.

Взяв бритвенные принадлежности, я побрел к ручью, возле которого мы расположились. Вода оказалась ледяной; я никогда не брился в таких плохих условиях. Когда я вернулся, Веда разогревала на примусе тушенку.

— Наверно, нам следует остаться здесь, — сказал я, опускаясь на корточки возле Веды. — Во времена «сухого закона» среди этих холмов прятались торговцы спиртным. Тут наверняка можно найти пустую хижину или сарай. Полицейские скоро устанут нас искать. Через неделю их бдительность притупится. Когда накал спадет, мы сможем проскочить незамеченными. К тому же мне нужно время, чтобы отпустить усы. Предлагаю переждать бурю здесь.

Она кивнула.

— Да.

Теперь, когда у нас появилось нечто вроде плана, Веда стала спокойней, тревога в ее глазах растаяла. За завтраком я рассказывал Веде о людях, гнавших самогон среди этих холмов и доставлявших зелье в города на телегах.

— Здесь были дюжины винокурен. Мы сумеем найти пристанище.

Когда мы с Ведой мыли посуду в ручье, я сказал:

— Проснувшись ночью, я задумался об этой истории. Пожалуй, впервые с ее начала у меня появилась такая возможность. Прежде сильное волнение парализовало мои мыслительные способности.

.— О чем именно ты думал?

— Я пытался вычислить, кто убил Бретта.

— Разве это сделал не ты?

Слова, казалось, сорвались с языка Веды помимо ее воли. Произнеся их, она тотчас закрыла рот рукой и побледнела.

— Что ты хочешь сказать? — Я уставился на Веду. — Ты тоже считаешь меня убийцей Бретта? Я же объяснил тебе, как это произошло.

— Да. Помню. Сама не понимаю, почему я это сказала. Я так не думаю. Извини, Флойд.

— Что с тобой? Как тебе могло такое прийти в голову?

— Я же сказала, что я так не думаю. Извини, Флойд. Пожалуйста, забудь мои слова.

Она не смотрела на меня, и я вдруг похолодел.

— Нет, ты действительно считаешь, что его убил я! Признайся, это так?

Она схватила меня за плечи, прильнула к моей груди.

— Мне безразлично, убил ты его или нет! — сказала она. — Совершенно безразлично. Я хочу быть с тобой. Все остальное не имеет значения.

— Я с ума сойду, Веда! Значит, все это время ты считала меня убийцей Бретта?

— Это не имеет никакого значения. — Она отодвинулась от меня. — Ладно, пусть ты не убивал его. Я же говорю — мне это безразлично.

Веда заплакала.

— Послушай, крошка, ты должна мне верить. Его застрелили, когда я искал пудреницу. Я стоял на пьедестале грифона, когда грянул выстрел. Я бросился в кабинет. Бретт сидел за письменным столом, перед ним валялся дымящийся револьвер. Вот как это было. Ты должна мне верить!

— Конечно, дорогой. — Слезы перестали течь из ее глаз. — Конечно.

Она словно говорила с ребенком, рассказывающим о привидении, которое он видел.

— О, господи. Если даже ты не веришь мне, значит, мое положение действительно безнадежно.

— Но я тебе верю. Не смотри на меня так, дорогой. Пожалуйста… уже светает, нам пора трогаться.