Читаем без скачивания Ключ к разгадке - Хельга Нортон

— Чепуха! — вмешалась в разговор Дороти. — Это касается всех нас. Ах, Мэри Клэр, если бы ты знала, какие это чудесные вечера! Их начали устраивать около пяти лет назад, и все, кто что-нибудь да значит в Нью-Виллидж, собираются там, чтобы продемонстрировать им свою поддержку. А нам, женщинам, предоставляется прекрасная возможность разодеться в пух прах.

Так вот в чем дело! Стало быть, Минна на этом вечере решила безраздельно завладеть вниманием Патрика. Но Мэри, как известно, не собиралась сдаваться без боя. Одарив Дороти своей самой сладкой улыбкой, она промурлыкала:

— О, я ни за что не упущу подобной возможности, миссис Мэйн. Особенно если речь идет о вечере, на котором будут чествовать Патрика и Дэвида. Как мило, что были предложены именно их кандидатуры!

Патрик чуть не подавился при этих словах, а у Минны был такой вид, будто она сейчас задохнется.

После обеда, когда обе бабушки отправились отдохнуть, а Мэри принялась загружать посудомоечную машину тарелками, Минна перехватила ее.

— Вы забыли вот это, — сказала она, врываясь на кухню и с грохотом ставя фарфоровую супницу на стол из сосновых досок.

— Ах да, конечно, — отозвалась Мэри, прекрасно понимая, что появление Минны не имеет ничего общего с образцовым ведением домашнего хозяйства. — Спасибо, что вы принесли ее.

— О чем речь, дорогая! Меня всегда интересовали кухни. Они могут так много рассказать о людях, которые работают в них, вам не кажется?

Она посмотрела на отполированные до блеска медные горшки, свисавшие с потолка, связки чеснока, подвешенные к полкам на стене, потом опять перевела взгляд на Мэри, и в нем явственно читалось сочувствие к несчастной Золушке.

— Видите ли, я просто обязана сказать вам одну вещь… Я знаю, что вы прибыли сюда с благородной целью чем-нибудь помочь вашей несчастной бабушке и, очевидно, совершенно не готовы к чему-либо такому… ну, скажем так, элегантному, как вечер, о котором мы говорили за обедом.

— Не больше, чем я была готова к тому, что в Монжуа случится пожар, — заметила Мэри.

— Вот именно. А так как я уверена, что вам не захочется чувствовать себя неловко, считаю своим долгом предупредить вас: местные жители относятся к этому событию достаточно серьезно и стараются одеться соответствующим образом.

Она взглянула на Мэри со смешанным чувством жалости и неодобрения, не преминув отметить, что на ней все та же хлопчатобумажная юбка, что была вчера.

— Я не хочу никого обидеть, дорогая, когда говорю, что ваш наряд едва ли будет соответствовать значимости события. А кроме того… на наши вечера приглашаются только видные члены общины.

Вся сцена так отдавала привкусом плохой мыльной оперы, что Мэри чуть не рассмеялась.

— Я не считаю себя здесь посторонней, Минна, — сказала она. — Моя бабушка — как раз тот самый «видный член общины» Нью-Виллидж, и была таковой многие годы…

— Очевидно, ваша бабушка тоже будет приглашена, — вкрадчиво перебила ее Минна. — Но все это связано прежде всего с Мэйнами, которые, насколько я понимаю, не имеют к вам никакого отношения.

— Мэйны были частью моей жизни столько, сколько я себя помню. Мои связи с ними — и фактически со всем городом — уходят корнями в далекое прошлое. — Мэри поставила последнюю тарелку в посудомоечную машину, закрыла дверцу и колко заметила: — А вашего имени я что-то прежде не слышала. Когда вы приехали в Нью-Виллидж, Минна?

— Три года назад, вскоре после того, как умер мой муж. Я чувствовала необходимость оставить все горькие воспоминания позади и начать новую жизнь…

— Я вернулась сюда по той же причине.

— Понятно, — в голосе Минны было полно яда, — и я полагаю, что появление на нашем ежегодном приеме без приглашения вы рассматриваете как часть процесса восстановления в правах?

— Именно так! Одной из моих проблем в прошлом было то, что я слишком легко сдавалась в тех случаях, когда следовало бороться. И теперь я намерена исправить это положение.

— В таком случае, нам, видимо, нечего больше сказать друг другу.

— Видимо, нечего, — согласилась Мэри. — Если, конечно, не считать того, что мы говорили об одном и том же предмете…

Глаза Минны сузились.

— О, я думаю, мы обе прекрасно знаем, что это так, Мэри Клэр. И именно поэтому я приняла меры предосторожности, пригласив Патрика быть моим личным гостем на этом вечере. Извините, дорогая, но для вас за нашим столом места не найдется.

Ну и противная же ты баба! — подумала Мэри, скрипнув зубами от злости, но не нашла что возразить.

Еще утром Патрик планировал поехать в город и провести вторую половину дня у себя в лаборатории. Но теперь он знал, что не сможет сосредоточиться на результатах последних анализов: голова была забита совсем другими мыслями. Так что вместо этого он решил заняться очисткой старых желобов на крыше Вуд-Роуда и заменить окончательно проржавевшие секции. Патрик лазил по лестнице вверх-вниз, пока не почувствовал, что ноги у него вот-вот отвалятся. Но, по крайней мере, такая работа оставляла голову свободной и можно было спокойно разобраться с тем, что действительно его волновало.

Непреложным фактом было то, что Мэри Клэр опять ворвалась в его жизнь, вытряхнула его из маленькой, уютной ниши, которую он построил для себя, и Патрик с изумлением заметил, что те душевные раны, которые он привез из Африки, начали затягиваться сами собой. Жизнь опять обрела прелесть. Прошлое, которое, как он думал, будет вечно преследовать его, быстро поблекло, а будущее засияло неожиданными красками. Даже работа приобрела для него новый смысл.

Как у сильно замерзшего человека, наконец-то попавшего в тепло, к нему постепенно начала возвращаться способность чувствовать. И он знал, что этим был обязан Мэри — с ее жаждой жизни и безграничной способностью любить и прощать. Она была как бы противоядием всему, чем стала его жизнь за последние одиннадцать лет!

Теперь Патрик должен был решить, действительно ли он готов взять последний барьер и принять на себя определенные обязательства по отношению к Мэри, и не движет ли им при этом лишь запоздалое чувство вины.

Он поставил на место последнюю секцию желоба и критически осмотрел свою работу. Немного подкрасить, и никто не заметит, где были когда-то поврежденные участки. Внезапно ему пришло в голову, что вот так же Мэри никогда не выставляла напоказ своих душевных шрамов, полученных ею по его милости. Но это вовсе не отменяло того факта, что она потеряла ребенка. А ведь этого могло не случиться, если бы он был рядом и заботился о ней! Сейчас они уже были бы родителями десятилетнего сына или дочери, если бы он тогда поступил по чести и женился на ней.