Читаем без скачивания Район-55 - Дмитрий Манасыпов

Черт его знает, какие процессы происходят в организмах Измененных и как они подстраиваются не только сами, но и подстраивают все вокруг под себя. Закрепленный сервомеханизмом и несколькими гибкими лентами, на поясе голема висел шестиствольный пулемет, накрытый плащ-палаткой. Ее-то он и откинул в сторону, явив перед моим взором то, что я привык видеть как минимум на вертолетах типа «крокодил». Аккумулятор и железный короб с патронами висели рядом, надежно зафиксированные на каркасе, который выходил прямо из позвоночника Крюка. На этом в принципе бой и закончился, так как урсусы опоздали с нападением. Прав был тот, кто говорил, что самая лучшая оборона – это нападение.

Порвав при помощи своего агрегата гиперов на десять тысяч маленьких медвежат или в клочки, что является такой же констатацией факта, Крюк решил заняться моей персоной.

Не буду передавать суть разговора, который сводился к тому, что мне, самонадеянному глупцу, не место здесь, в Районе. Могу только сказать, что после этого я перестал стрелять в каждого такого здоровяка, который, бухая и лязгая, проходил в отдалении. А к самому Крюку я испытывал то чувство, которое и должен испытывать каждый спасенный к своему спасителю. Напоследок, проведя со мной краткий инструктаж по безопасному (относительно) продвижению в сторону Кротовки, голем одарил меня десятью полными магазинами и спецназовским рюкзаком, набитым необходимой амуницией. Гуманист, епта. Вот такой он, самый старый и мудрый из Измененных.

Как оказалось, именно он передал местным воротилам следующее сообщение: не трогать «малышей». И все тут. Точка, зэ энд, аллес, баста, конец. И как это объяснять тем дебилушкам, что сейчас сидели на лестничной площадке этажом ниже и вполголоса о чем-то судачили? Их ведь не остановила даже смерть товарища, попавшего на разрыв-траву. Не остановило появление смока. У меня вообще ощущение, что эти гоблины немного двинутые на собственных желаниях. И, ясен перец, начхать им на то, что мы, рейдеры, соблюдаем неписаные правила поведения в Районе. Раз сказал Крюк, что не надо бить големов-заготовок, значит, нельзя этого делать. И как же это донести до этих потомков эстонцев? Ну, может, и не эстонцев, но точно – далеко не самых быстросхватывающих представителей человечества.

А что мы, кстати, делаем в одной из заброшенных пятиэтажек в районе Восьмерки? Да все просто.

Вышли от Кефира, сверяясь с данными навигатора. Прошли всего несколько метров, когда одновременно произошли два события.

Первое было не очень страшным. Просто вдалеке заскрежетало и заухало, а потом взревело. А означать это могло только одно – большой смок пришел в себя и теперь рыщет в поисках добычи для восстановления затраченных на излечение сил. И летел он в нашу сторону, паскуда, как будто ведомый неясным по природе, но четко ощущаемым импульсом. Как будто в нас встроен маячок, а у него пеленгатор.

Второе событие было хуже. Оказалось, что проникнуть на базу Кефирчика невозможно. Блуждающие вспышки «автогенок» наблюдались точно между воротами и нами. Опустились на землю и затаились, ожидая тех дурней, что решатся идти через переплетение тварей, прикидывающихся обрезками шлангов. Капец, причем полный…

Рев сверху приближался, и нам не оставалось ничего другого, кроме как отступить в ближайший подъезд, у которого не рухнул вход. Нам повезло, всего одного из туристов задело колючками гранатника, и то они практически все пролетели мимо. Мы успели содрать с него штормовку, которую он по какой-то причине накинул поверх спецкостюма. Штормовка корчилась и шевелилась, уничтожаемая пожирающими ее спорами репьев. Вот такая она, фауна Района.

В подъезде, судя по всему, не жил никто из Измененных, что само по себе даже было странно. Вроде бы внутри не было гнилушника, серого мха или конденсата. Но и следов жизни – тоже. Мы поднялись наверх, так как все двери были железные, заперты и плотно сидели на штырях, утопленных в стены. Тратить пластит было жалко. Да и опрометчиво было бы, находясь в Центре, оказаться в замкнутом пространстве квартиры-ловушки.

Вот потому мы сидели на крыше, проникнув туда через чердачный люк. Обсуждали втроем дальнейший план действий и слушали, как где-то недалеко беснуется голодный смок. Темнело. Наступала ночь. Ночь в Районе, эхех…

Глава пятая

день – отторжения

В комнате было довольно светло. Лампа, забранная в колпак из стальных прутьев, горела исправно. Плевать было лампе на то, что в Радостном уже полсуток что-то рвалось и рушилось и линии электропередачи давно были нарушены. Да, сей нонсенс светил ярко, и нам не пришлось искать свечи и керосиновые лампы.

В углу на продавленном старом диване хрипло дышал наконец-то заснувший Мирон. Парню было плохо, его бросало то в жар, то в озноб. Обработанные Валерой лохмотья, в которые превратились ноги от колен и ниже, уже начали пахнуть. Тяжелый и сладковатый запах разливался по комнате. Пэтэушник метался на диване, ежеминутно сбрасывая одеяло и почти не приходя в себя. И лишь совсем недавно он ненадолго затих, постанывая в беспамятстве.

За грубо сколоченным столом, отбивая кончиками пальцев незамысловатый ритм, сидела рыжеволосая Катя. Рядом, аккуратно прислоненный к стене с отваливающейся штукатуркой, стоял большой, выкрашенный в красный цвет топор. Девушка устала и хотела спать. Но пока в теплушке не появился странный, искореженный механический монстр с цепью вместо левой руки, она не могла позволить себе расслабиться.

В коридоре, укрывшись за наваленными в перегородившую его баррикаду мешками с цементом, прятался Валера. Он смог недавно поспать. Совсем ничего, но этого ему хватило. Сейчас он смотрел на большую стальную дверь со штурвалом запорного механизма и ждал условного стука. Ему было страшно. Так же, как и ночью. Но сейчас он был не один и поэтому держался.

Страх накатил недавно, сразу после того, как тренер проснулся, поел то, что ему дал загадочный индивидуум, который откликался на Алексея, и завел странный и неожиданный разговор. Хотя к неожиданностям и странностям Валера уже начал привыкать.

Тогда, на перекрестке, он бы так и так не смог выстрелить. Да, напротив него стояло нечто. Большое, исковерканное, украшенное металлическими деталями, торчащими из тела. Заляпанное кровью и еще чем-то, похожим на густую и темную смазку. Стояло и смотрело донельзя грустными глазами еще совсем юного парня, которому довелось превратиться в монстра. Монстр помолчал немного и начал говорить, а Валера опустил ружье и поднял Катю, пришедшую в себя.

Потом они шли куда-то, ведомые их странным провожатым, тащившим на себе переломанное тело какого-то парня, которого монстр называл Мироном. Дошли до старенькой двухэтажки у больничного городка. Там раненый тоскливо завыл, давясь слезами и глядя на тела, лежащие на земле. Разорванные в клочья и практически неузнаваемые. Но он их узнал и потому плакал, не стыдясь слез. И тогда Лешка, этот ходячий гибрид человека и каких-то механизмов, развернулся и быстро-быстро пошел куда-то в сторону ближайшего гаражного массива. И им ничего не оставалось, как пойти следом. Потому что на улицах вновь начал клубиться туман, и от него несло смертью.

И в результате Измененный привел их сюда. В бункер. Откуда бункер в самом центре города, где Валера родился и провел большую часть собственной жизни? Да хрен его знает. Каким чутьем вывел их к нему этот совсем еще пацан, было также непонятно. Валера лишь заметил, что Лешка не был уверен до конца, что идет правильно. Просто шел вперед, ориентируясь на ему одному понятный компас, который тем не менее вел его именно туда, куда было нужно. И вот он сидит в освещенном тусклым светом ламп коридоре и сжимает в руках ружье. Слушает хриплые стоны, доносящиеся из комнаты, ждет Лешку и не понимает, что делать дальше. А там, снаружи, снова начало трясти и корежить, и Измененный отправился туда, в самое сердце всех странностей, происходящих вокруг. Пошел искать бинты, антибиотики и обезболивающее. Хотя нужен был врач, и вероятнее всего – хирург. Потому что у Мирона явно началась остропрогрессирующая гангрена. И спасти его могли только две вещи: чудо или ампутация.

– Плохо ему. – Катя подошла тихо и незаметно, заставив задумавшегося Валеру вздрогнуть. – Совсем плохо. Горячий как печка, бредить начал. Ой, мама моя, чего же делать-то?

– Не знаю. – Тренер почесал заросший щетиной подбородок. – Наружу не выберешься. Может, эмчээсовцы скоро появятся все-таки. Не может же так быть, чтобы совсем никто и никак не реагировал. Такое ведь творится, что не приведи Господи никому. И никакой реакции за всю ночь. К врачу бы парня.

– К врачу… – Девушка зябко повела плечами. – Что-то мне ни в каких врачей не верится, если уж честно. Валер, я не знаю, что тут происходит, но мне так страшно, ты не представляешь…

– Представляю. Такая же… э-э-э… фигня.