Читаем без скачивания Год рождения тысяча девятьсот двадцать третий - Нина Соболева

В общем, наступило у меня какое-то активное и напряженное время, заполненное с утра до вечера делами, и жить мне стало интереснее. Даже мелькает в голове: и кто мне мешал с самого начала года включиться в такой ритм?

Да, а с моей группой на фабрике решено заниматься до мая (меня спросили: «Не помешает учебе?». Я сказала: «Не помешает»). Поэтому продолжаю бывать с политинформациями у них. И на все времени хватает, даже сама удивляюсь.

Запишу хоть в конце из вчерашней газеты:

Большой портрет К.Е. Ворошилова. Приветствия по случаю 60-летия, награждение орденом Ленина.

Присвоение имени тов. К.Е. Ворошилова Академии Генерального штаба Красной Армии.

Указ о разделении Наркомата Внутренних дел СССР на Наркомат Внутренних дел и Комиссариат Гос. Безопасности. Нарком Внутренних дел — Л.П. Берия. Нарком Гос. Безопасности — В.Н. Меркулов.

И еще Указ: тов. Берия назначен зам. председателя Совета Народных Комиссаров СССР.

17 февраля 1941 г.

Активная жизнь продолжается. Есть уже явные успехи, и меня хвалят. Мой «фонд» понемножку растет, я сказала маме, что зарабатываю, и предложила накопленную сумму ей на хозяйство, но она отказалась и сказала, чтобы я тратила их по своему усмотрению, а для нее уже и в том облегчение, что не надо выкраивать мне на тетради, кино и прочие мелочи. Видимо, папа уже знает об этом, да и мой дневник теперь подписывается теперь без всяких замечаний, и в доме у нас наступила тишина и замирение.

Газеты привыкла читать даже в те дни, когда у меня нет политинформаций. Непременно просматриваю хотя бы по заголовкам. А уж когда берусь за эту тетрадь, то будто кто подталкивает меня: не забудь записать, что сегодня главное в газете. Записываю по вчерашней газете:

Доклад тов. Маленкова «О задачах парторганизаций в области промышленности и транспорта».

«Таймс» о возможности германского вторжения в Англию.

Англо-американское сотрудничество (Рузвельт готов передать Англии дополнительное количество эсминцев).

Наш полет в стратосферу (субстратостат с аэронавтами А. Фоминым и Г. Голышевым поднялся на высоту 12138 м. Полет продолжался 2 часа 54 минуты).

4 марта 1941 г.

Происходит что-то сложное в делах международных — не могу разобраться. Под рубрикой «В Наркоминделе» сказано:

Болгарское правительство «дало согласие на ввод германских войск в Болгарию, имея при этом целью сохранение мира на Балканах».

А мы отвечаем, что:

«Советское правительство не может разделить мнения болгарского правительства о правильности последнего в данном случае, т. к. эта позиция, независимо от желания болгарского правительства, ведет не к укреплению мира, а к расширению сферы войны и к втягиванию в нее Болгарии».

Мы обвиняем Болгарию в том, что она вроде «расширяет сферу войны»? Но ведь не она ввела свои войска на территорию другой страны, а Германия. И ведь Болгария «дала согласие» на ввод немецких войск наверное лишь потому, что если б она и не разрешила, то эти войска все равно бы ввели, если Германии это понадобилось. Ведь еще летом, как-то очень быстренько, немцы заняли Чехословакию. А почему мы Германию не обвиняем?

И еще сказано тут же: «Советское правительство, верное своей политике мира, не может ввиду этого оказать какую-либо поддержку болгарскому правительству в проведении его внешней политики».

Снова не понимаю — они просили у нас помощи, а мы говорим, что не можем им помочь потому, что «верны своей политике мира». Это как если на улице грабят прохожего, а мы проходим мимо, так как мы «против драк вообще»?

Неловко признаться, но я теперь отбираю для политинформации те газеты, в которых нет сложных вопросов, а вот такие, как эта, к примеру, откладываю в сторону, и упоминаю об их содержании совсем кратко. Особенно стараюсь не распространяться о делах международных.

В делах личных у меня тоже возникли сложности. Только я похвалилась тем, как удачно у меня получилось с работой, — и не трудно мне трижды в неделю делать уроки с четвероклассницей, и постепенно растет сумма, которой могу распоряжаться по своему усмотрению. Но… вчера Любочкина мама поблагодарила за то, что дочка ее уже получает хорошие отметки, за то, что теперь она самостоятельно, без напоминаний садится за уроки (слушать это мне было приятно), и сказала, что теперь Любочка сможет заниматься без меня. Мне оставалось только сказать, что я тоже очень рада Любочкиным успехам, пригласить ее заходить ко мне, если возникнут трудности, получить последнюю трешку, попрощаться (Любочка даже обняла меня) и уйти. Так закончилась моя трудовая деятельность. Уже заходила к завучу, но новых уроков пока не предвидится. Надо искать что-то другое, но что? Где?

Накопилось у меня за это время 27 рублей. Обнаруживаю у себя проявление некоторого «скупердяйства»: надо бы мне потратить несколько рублей на всякие свои мелочи, да жалко. Даже в кино собралась было на «Богдана Хмельницкого», да потом убедила себя, что фильм, наверное, не очень интересный, да и трешку из коробочки вынимать не хочется. Вот так-то, наверное, и «гибнут люди за металл»!

14 марта 1941 г.

В газетах:

О присуждении Сталинских премий в области науки (Лысенко, Обручеву, Прянишникову, Бурденко, Капице и др.). А в области искусства — Корнейчуку, Шостаковичу, Шолохову, Эйзенштейну, Улановой, Тарасовой, Барсовой, Козловскому, А.Толстому.

Указ об обязательной поставке государству яиц. Установлен план сдачи на каждый квартал (о сдаче поставок по молоку, шерсти, сыру, брынзе были указы раньше).

В школе у меня дела идут нормально. Высвободившееся от уроков с Любочкой время даже пригодилось — начала заниматься с группой наших ребят по билетам к гос. экзаменам. Собираемся на квартире у Женьки Левина (он здорово математику и физику знает), занимаемся по часу, а потом устраиваем перерыв длиной в одну патефонную пластинку и танцуем. Получается очень толково: и не устаем, и весело.

Наш химик Александр Александрович пригласил нас всех в воскресенье на День открытых дверей в Технологический институт. Из нашего класса ходило несколько человек. Я тоже пошла, хотя знала, что в этот институт я поступать не хочу — химия для меня трудна. Но было очень интересно: огромные аудитории (это ведь еще дореволюционный институт), лаборатории, пропахшие всякими запахами и набитые сложнейшим оборудованием. Перспективы у химии, конечно, большие, но это не для нас — так мы решили с Галкой, когда шли вместе домой. Галка ведь собиралась в физкультурный институт им. Лесгафта, но ее родители категорически против: «Всякие там гимнастики — это баловство, а не профессия», считает ее отец. И поэтому, если уж родители соглашаются на высшее образование для нее, то только при условии «солидного, серьезного» института. Примерно такая же ситуация и у меня. «Женские» профессии врача и педагога мы с Галкой для себя тоже отвергли — медицина меня просто отвращает. Между прочим, звонил Генка Соболев, он уже на втором курсе, и тоже агитировал, чтоб я шла в их медицинский. Но я с ходу отказалась. А он, чудак, стал еще рассказывать о том, какие у него успехи на практических занятиях в анатомичке — так я его даже слушать не могла! На педагогический филфак я бы, пожалуй, пошла, но если бы по окончании преподавать только литературу. Но там ведь большую часть времени отдают русскому языку, а для меня и изучение его, и преподавание одинаково малопривлекательны.