Читаем без скачивания Темная материя - Питер Страуб

Итак, вы устремляетесь за мной — вы не говорите ничего, вы просто идете, желая узнать, что я делаю. Потому что я не просто иду мимо, я беру вас с собой, веду вас за собой — это ваша цель, не только моя. И в ту секунду, когда вы отправляетесь за мной, я делаю шаг и мешаю вам совершить то, что вам необходимо.

Надеюсь, понятно, что это нечто вроде притчи? Притчи таят в себе не один смысл, вот почему спустя две тысячи лет люди спорят о них.

Я веду вас вокруг квартала, ныряю в переулки, вхожу в лавки и выхожу через черный ход, но вам удается висеть у меня на хвосте, что бы я ни предпринимал. Наконец мы вновь возвратились в фойе того отеля, так что можно сказать, пунктом нашего назначения была отправная точка. Я попадаю туда до вас, и, когда вы оказываетесь в фойе, вы видите, как я вхожу в лифт, и двери тут же закрываются. Вы смотрите, как световой указатель ползет вверх и останавливается на пятом этаже. Кто вышел там — я или кто-то другой? Времени гадать нет: рядом раскрываются двери второго лифта, вы прыгаете в него и нажимаете кнопку «пять» и «закрыть дверь» прежде, чем кто-то еще зайдет с вами в кабину. Лифт тащится вверх еле-еле, но наконец достигает пятого этажа, двери ползут в стороны, вы выскакиваете и вертите головой. Я в конце коридора справа от вас, поворачиваю за угол. Вы бросаетесь бежать, потому что боитесь не увидеть, в какую дверь я вошел.

Дверь с грохотом захлопывается за секунду до того, как вы добежали до поворота. На полной скорости вы огибаете угол и понимаете, что я, по-видимому, вошел в какую-то из двух комнат. Есть еще двери на улицу, но, если б я вышел через них, вы бы успели увидеть, как они закрываются.

Итак, это точка, в которой вам необходимо сделать выбор. Вы стоите перед дилеммой. Смысл выбора стал для вас ясным сразу, когда вы остановились лицом к двум дверям, и от вашего решения зависит очень-очень многое.

Если вы постучите в мою комнату, я открою и приглашу вас на долгий разговор. Настолько долгий, насколько вы захотите. Вы поступите так, как нужно, и наградой вам будет возможность просить меня о чем угодно — я отвечу на все вопросы, которые вы носили в себе, на все вопросы, не дававшие вам покоя. И, поверьте мне, вопросов будет уйма: если вы подумаете обо всем, что мы сделали и что сделать предстоит, вопросы будут вас переполнять. А ответы вы найдете в объяснениях, которых ждали, в которых, по правде говоря, нуждались всю жизнь.

Однако вы поняли: если выберете не ту дверь, с вами приключится какая-то страшная личная беда. Это пугающее понимание пришло к вам внезапно — никогда не угадаешь, каковы последствия ошибочного выбора-решения, и в этом случае последствия могут быть в самом деле ужасны. А что еще хуже: эта беда затронет не вас лично, хотя личной она будет казаться, а того, кто вам дорог. Если сделаете неверный выбор, что-то ужасное произойдет с человеком, которого вы любите всем сердцем. Это может быть страшный припадок, тяжелое увечье в результате автокатастрофы, это может быть медленное мучительное умирание с криками боли и загаженной испражнениями постелью.

В общем, вы стоите перед выбором. Насколько вы уверены? Скажем, вы подспудно чувствуете, какая именно дверь «та самая», инстинктивно. Можете ли вы довериться этому инстинкту?

Круто, да?

Но история заканчивается, когда вы откроете дверь. Не имеет значения, угадали ли вы, какая из комнат моя, какая дверь закрылась за мной. Вы опускаете ладонь на дверную ручку — и все, конец сказки. Выбрав одно, выбираешь и другое. Понимаете почему? Эти последствия неразделимы, они сиамские близнецы. Даже если выберете дверь с женщиной за ней — на все вопросы даны ответы, все объяснения даны, секрет вашей жизни разрешен, — все равно вы дали тигру прыгнуть. Вы дали согласие на катастрофу, вы навлекли ее, приманили беду на порог. Вам повезло, только и всего».

Мэллон говорил:

«Для каждой тайной миссии требуется хороший вор».

Мэллон говорил:

«Доверьтесь мне. И когда начнется прилив, вы будете на моем берегу».

Мэллон говорил:

«Один из вас переселится в страну слепых».

Мэллон говорил:

«Уверен, вы подниметесь с песней, вы воспарите к небу. С единственной, бесконечной песней такой красоты, что очарует всех, кто услышит ее».

Мэллон говорил:

«Слова тоже творят свободу, дорогой мой Гути, и я верю, что именно слова спасут тебя».

Дональд Олсон

Развалившись на стуле с высокой спинкой, Дон Олсон захватил половину длинной стойки бара «Дитка». Загородив левой рукой свой стакан, указательным пальцем правой он ткнул в воздух. Голова была повернута назад — к бармену. Бармен не обращал на него внимания.

— Это тот парень, о котором я вам говорил. Вы ведь читали книгу «Агенты тьмы», да? Восемьдесят третий, правильно? Она тогда вышла? Обложка журнала «Тайм»?

— Отличная память, — сказал я.

Заняв позицию перед двумя мужчинами в дальнем конце стойки, бармен сосредоточенно мыл корень сельдерея под струей холодной воды. Похоже, все будет куда страшнее, чем я предполагал. Черт меня дернул заговорить с ним. Люди за столиками переводили любопытные взгляды с меня на Олсона и обратно. Парни в конце стойки глядели прямо перед собой. Они, по-видимому, до этого смотрели телевизор, но сейчас с возрастающими беспокойством и тревогой наблюдали за бывшим Крохой.

— Друг мой, я задал вам вопрос. Говорит ли вам что-нибудь имя Ли Гарвелл?

— Сэр, — ответил бармен, — в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году мне было восемь лет.

— Как мимолетна эта безделица — слава, — вздохнул Олсон.

И повернулся ко мне:

— Ну, иди сюда, порадуй папочку.

Теперь этот тип стал моим папочкой? Я подошел ближе и задержал дыхание, обнимая старого друга — от него так и шибало потом, немытым телом и куревом. Щеки Олсона заросли щетиной цвета соли с перцем. Вонь была главной причиной, отчего завсегдатаи переместились в другой конец бара. Остальные причины — его слова и действия. Олсон пару раз крепко прижал меня и разомкнул затянувшиеся объятия.

— Давай-ка я угощу тебя выпивкой, чувак? Как тебе идея?

— Отличная, — ответил я и заказал бокал «Пино Гриджио».

— «Пино» для моего кореша, а сюда — еще одну «Маргариту». Эй, Ли. — Удар по плечу. — Честное слово, я рад тебе.

Он отклонился назад, широко улыбаясь.

— Может, упадем за столик?