Читаем без скачивания Кузькина мать Никиты и другие атомные циклоны Арктики - Олег Химаныч

А сроки готовности ставились жесткие — конец июля. Поэтому работы велись ускоренным темпом. Уже к исходу июня на палубе и внутри лодки установили дополнительные устройства, в отсеках разместили приборы, регистрирующие параметры ударной волны, дозиметрические приборы для замера проникающей радиации, а на верхней палубе и в надстройке легкого корпуса — аппаратуру, измеряющую световое и радиоактивное облучение. Аналогичное оборудование и приборы монтировались и на других подводных лодках, прибывших с Севера и Балтийского флота.

Готовились к испытаниям ядерного оружия на Новой Земле и надводные боевые корабли — эсминцы, минные тральщики, а также транспорты. Штабным судном был пароход «Эмба». На нем размещались представители «науки» и военно-морского командования. В целом все эти корабли входили в состав 241-й бригады опытовых кораблей, командовал которой капитан I ранга П.А. Бердяшкин.

Со временем практически вся бригада перебазировалась из Молотовска на Новую Землю. Здесь, на акватории полигона, их расставили на бочках по диспозиции, которую определили ученые, — по окружности от эпицентра атомного взрыва. Место в эпицентре занял тральщик-«стотонник». На его мачте установили специальное устройство, позволявшее по радиосигналу подорвать ядерный заряд.

В конце июля, после того как все приготовления были закончены, личный состав кораблей переправили в палаточный городок на берегу губы Селезневой. Здесь же находились и примитивные укрытия. Городок располагался в расщелинах горных складок на удалении от эпицентра будущего взрыва в 20–25 километров. О бытовых условиях могу рассказать следующее. В палатках стояли солдатские койки с матрацами, обогревались эти временные помещения чугунными печками-«буржуйками», для которых завезли специальный запас угля. Было развернуто несколько походных кухонь, имелись также котлы для приготовления пищи на кострах.

Перед тем как личный состав сошел с кораблей на берег, по боевым постам вместо моряков разместили опытовых животных, в основном собак и овец. Их привязали, почти на каждом из животных закрепили приборы, регистрирующие параметры ударной волны, проникающей радиации, светового облучения. Здесь же расставили бачки с пищей и водой.

Во всех отсеках кораблей выставили запасы автономного продовольственного пайка, питьевой воды, ящики с банками консервов и сухарей. Были и канистры с корабельным спиртом и вином. Делалось это для того, чтобы определить степень их заражения уже в береговых лабораториях, выяснить, — пригодны ли они для употребления.

Моя лодка С-19 стояла в надводном положении, на якорных бочках, на расстоянии 1400 метров от предполагаемого эпицентра ядерного взрыва. Мы зарядили аккумуляторную батарею, провентилировали отсеки и затем загерметизировали прочный корпус. По расчетам испытателей, в таком положении подлодка должна была находиться несколько суток, пока не наступит время «Ч». Но дату взрыва, как помнится, несколько раз переносили, то из-за технической неготовности, то мешала неблагоприятная погода, которая определялась направлением ветра в слоях атмосферы.

У экипажа моей лодки, как и у моряков других кораблей, была взята подписка о неразглашении государственной тайны.

Подводная лодка Б-9 тоже стояла на якорных бочках, но находилась как бы в подвешенном положении на перископной глубине — примерно 9 метров. Предварительно ее удифферентовали с небольшой отрицательной плавучестью. Б-9 была ближе нашей к эпицентру — примерно в 1000 метрах.

Еще две трофейные немецкие лодки, С-81 и С-84, находились в подводном положении, тоже на бочках, на расстоянии 1000 и 1800 метров от эпицентра.

Эсминец «Гремящий» стоял на якорных бочках. На нем подготовили к автономной работе главную энергетическую установку. Запуск ее происходил по специальному радио сигналу. Кроме того, к борту эсминца приварили одну из секций с действующими механизмами другого эсминца проекта 56, который тогда еще только проектировался. Mеханизмы и здесь приводились в движение с помощью радиосигнала.

В конце августа мы получили приказ находиться в укрытии и приготовить средства индивидуальной защиты

Это были противогазы, резиновые комбинезоны, защищавшие от воздействия химических веществ. И, конечно, индивидуальные трубки для замера уровня радиации. Дозиметрические приборы, надо признать, имелись в очень ограниченном количестве и, честно скажу, не вызывали у нас особого доверия.

Как мне кажется по прошествии многих лет, командование относилось к сохранению здоровья людей, их безопасности далеко не должным образом. Люди, настроенные дилетантским образом к возможным последствиям радиоактивного облучения, просто выполняли служебный долг. Так уж было воспитано наше поколение, для которого главное — выполнить ответственную задачу во благо Отечества.

В один из последних дней августа наступило время «Ч» — ядерное устройство подорвали! Я в числе нескольких командиров находился на защищенном наблюдательном пункте, откуда и увидел жуткое зрелище, услышал его звуки. Взрыв мы наблюдали в специальные оптические устройства, защищенные от светового излучения.

Вырос огненный купол грибовидного облака. В его районе взметнулись вверх раскаленные горящие обломки «корабля-смертника», выполнившего свою роль на первом этапе флотских атомных испытаний. Я был поражен увиденным и тем, как может грохотать и гудеть земля под ногами, как неведомая сила ударной волны сметает все на своем пути, а световое излучение сжигает объекты и корабли-цели, находящиеся в эпицентре взрыва. Грибовидное облако удалялось на восток, в сторону Карского моря, распространяя на своем пути радиоактивные осадки, разрушение, гибель опытовых объектов и всего созданного природой. Вскоре оно исчезло из виду, и наступила мертвая тишина.

Личный состав ждал сигнала отбоя атомной и химической тревоги. После всего происшедшего жалким и убогим казались наши средства индивидуальной защиты, которыми были «прикрыты» люди. А что, если бы в результате ошибок синоптиков радиоактивное облако накрыло бы палаточный городок? Но в то время мы об этом не думали — наоборот, мы были уверены в непогрешимости решений ученых и своего командования.

Через несколько суток после взрыва я отправился на буксире к нашей подводной лодке в составе аварийной группы.

Со мной были — инженер-механик капитан-лейтенант В.В. Надион, минер лейтенант И. И. Марченко, помощник командира старший лейтенант А.Г. Кузнецов, штурман старший лейтенант Р.Н. Идеатулин, пять старшин команд и несколько матросов. С нами также вышли специалисты дозиметрического контроля и санитары. Последние должны были забрать животных из отсеков.

Буксир в сопровождении пожарно-дезактивационного катера, водолазного бота и других судов аварийно-спасательной службы доставил нас в бухту Песцовую. После взрыва спасатели отбуксировали туда нашу лодку и «вытолкали» ее на береговую осушку. Мы увидели лодку в довольно неприглядном виде, с креном и дифферентом она лежала на песчаном пляже — носовая часть на суше, а корма притоплена в воде. Внешний вид произвел на меня удручающее впечатление: легкий корпус был с обожженной до черноты бортовой краской, палуба исковеркана, ограждение боевой рубки повреждено.

Но эмоции нужно было оставить. В ограниченное время требовалось осмотреть корабль, привести механизмы и системы в порядок, откачать воду из трюмов, подготовить и подключить батарею, проверить отсеки на герметичность. После выполнения этих и других работ с помощью буксиров требовалось стащить лодку с осушки и поставить на якорь для дезактивации наружного корпуса.

Главным критерием оценки состояния лодки являлась исправность аккумуляторной батареи, возможность ее использования для подключения электрических систем, вытяжных и вдувных вентиляторов, гребных электродвигателей. Осмотр отсеков, проверка состояния механизмов и систем показали, что особых разрушений внутри прочного корпуса нет, и при проведении ряда технических мероприятий возможно стащить лодку на воду и поставить ее на якорь. После того как отсеки были освобождены от животных и они отправлены в биолаборатории, аварийная группа приступила к работам.

В первую очередь замерили изоляцию электрокабелей, батарейных вентиляторов, самих аккумуляторов. Батарея оказалась исправной. В ямах обнаружили незначительное количество воды, появившейся за счет отпотевания корпуса — ведь лодка находилась без экипажа более трех недель. Воду удалили, батарею привели в порядок. Убедившись, что содержание водорода в ямах не превышает 4 процентов, подключили аккумуляторы, затем осторожно, на малых оборотах, пустили вентиляторы.