Читаем без скачивания Недостающее звено - Мейтленд Иди

У гамадрилов социальная структура опять-таки имеет свои особенности. Эти павианы обитают в еще более сухих местностях, чем те, в которых живут гелады, — в скалистых районах Эфиопии и в полупустынях Сомали. В таких условиях группы с одним самцом существуют круглый год. Связь самец — самка еще более прочна, чем у гелад. Каждый самец-гамадрил относится к своему гарему весьма ревниво и не отпускает от себя самок буквально ни на шаг. Если он переходит на другое место, они идут с ним или рискуют быть укушенными. Эта поведенческая черта укоренилась настолько глубоко, что самка, когда самец ей угрожает, бежит не от него, а к нему.

Конечно, гоминиды не павианы и даже не состоят с ними в близком родстве. И тем не менее тезис Крука очень заманчив. Если социальная структура формируется окружающей средой (причем, как подчеркивает Крук, формируется она далеко не мгновенно, а в течение очень долгого времени в результате и под воздействием естественного отбора), то структура сообщества человекообразной обезьяны, переселившейся из леса на открытую равнину, где периодически наступают засушливые сезоны, в процессе приспособления к новой среде должна была претерпеть соответствующие изменения. Процесс этот мог протекать так же, как у других приматов, но сами изменения, конечно, зависели от характера местности. Если разные павианы ведут различный образ жизни, то и с гоминидами могло произойти нечто подобное — в соответствии с тем, где они поселились и какие сезонные затруднения при поисках пищи и воды испытывали. Там, где такие трудности были особенно большими, многие самцы-гоминиды, вероятно, оказывались избыточными, как и самцы-павианы, и в результате могли складываться семейные ячейки с одним самцом.

Вот так мы и нашли путь, каким в социальной структуре нашей мелкозубой прямоходящей обезьяны, обосновавшейся на открытой равнине, могла появиться фигура отца, отсутствовавшая в рыхлых, как у шимпанзе, сообществах, в которые, вероятнее всего, объединялись гоминиды, пока не расстались с лесом. Во всяком случае, к появлению в "доме" отца привела вовсе не чисто человеческая особенность — постоянная способность к половому общению (хотя в дальнейшем этот фактор и мог стать одной их тех сил, которые создали у него потребность возвращаться "домой"). Наоборот, на той стадии, о которой мы ведем речь, пытаясь выявить зачатки человеческой семейной структуры у существа, которое еще не было человеком, определяющим фактором вполне могли служить особенности среды обитания. То есть длительная совместная жизнь одного самца с какими-то самками диктовалась "экономическими" причинами. В определенных условиях образование семейных групп с одним самцом наиболее способствует выживанию.

В поисках "отца" нам пришлось идти окольным путем, и все эти объяснения опираются лишь на косвенные данные. Тем не менее поиски правдоподобного объяснения необходимы. У нас существует понятие главы семьи, которое появилось в незапамятные времена, а не возникло вдруг на пустом месте и потому требует объяснения. К тому же отец — а точнее, глава семьи мужского пола — играет ключевую роль в стольких взаимосвязанных моментах развития уже возникшего человека, что попросту невозможно представить себе его возникновение, если не принять, что эта фигура присутствовала уже очень давно.

Успокаивающие жесты и прикосновения очень важны для шимпанзе. На фотографии слева самка выражает тревогу, оскаливая зубы в "гримасе страха", а самец успокаивающе прикасается к ней

Шимпанзе обыскивают друг друга — любимое занятие, снимающее неприятные эмоции

Внизу несколько шимпанзе уютно устроились в одном гнезде

И вопрос, в сущности, ставится так: насколько давно? Павианья модель Крука словно бы указывает на большую древность связи самец — самка, поскольку она опирается на такой основополагающий фактор, как воздействие среды обитания, и, следовательно, по логике вещей должна была сложиться вскоре после перехода гоминидов к наземному образу жизни, когда они столкнулись с сезонными трудностями в добывании пищи. Это приводит нас к древнейшим из австралопитеков или даже к протоавстралопитекам, но тут уж мы вступаем в область чистых догадок.

Те, кто не согласен с Круком, говорят, что объяснения образования семьи незачем искать у павианов — так далеко в прошлом и так далеко в стороне. Они предпочитают обратиться к нашему ближайшему родичу — шимпанзе и считают, что начало возникновения семьи следует связывать с употреблением в пищу мяса и дележом пищи — обе эти черты присутствуют у шимпанзе, хотя и в слабой степени. Шервуд Уошберн, горячий сторонник такой точки зрения, утверждает, что именно они привели к возникновению постоянной связи самца и самки. Поскольку употребление в пищу мяса требует развития охотничьей сноровки, а систематическая охота приводит к совершенствованию орудий и оружия и к дальнейшему развитию двуногости, модель Уошберна подразумевает несколько более позднее формирование "семьи".

Но в любом случае все согласны, что роль самца как "главы семьи" в эволюции гоминидов очень важна. Она оказала воздействие на развитие новых (и отвечающих требованиям среды обитания) ролей самца и самки в жизни сообщества, на развитие обучения детенышей сложным новым (и отвечающим требованиям среды обитания) приемам, на развитие представления о доме, а также на развитие охоты и дележа добычи. Все это, разумеется, взаимосвязано и слагается в сложную систему положительной обратной связи.

Раз появились роли, значит, те, кто их исполняет, должны были претерпевать соответствующее эволюционное формирование. Например, в наши дни мужчины в среднем крупнее и сильнее женщин, и, несомненно, так было на протяжении миллионов лет. Эти свойства естественны для защитника и охотника: взаимосвязь между ролью и физическим сложением тут достаточно проста и пряма. Однако мужчины, кроме того, бегают быстрее женщин, и тут причинную связь уже никак нельзя назвать простой и прямой. Если бы быстроногость определялась ростом и силой, тогда самый рослый и сильный мужчина обязательно бегал бы быстрее остальных. Поскольку совершенно очевидно, что это не так, значит, должно быть какое-то другое объяснение, почему гибкая ловкая женщина бегает медленнее своего тяжеловесного супруга.

На это есть две причины. Во-первых, женщине незачем бегать столь же быстро: роль, которая возлагается на нее все больше и больше, роль матери, "хранительницы домашнего очага" и собирательницы пищи, не требует способности быстро бегать. А во-вторых, она и не может быть быстрой бегуньей, если ей предстоит рожать детей со все увеличивающимся мозгом, — таз, наилучшим образом приспособленный для этого, не слишком подходит для бега, да и для наиболее эффективной походки тоже.

Обретение истинной двуногости требовало эволюционных изменений в форме и пропорциях костей ног и таза, а также ножных и ягодичных мышц. Шимпанзе способен ходить на задних конечностях без всякого напряжения — но лишь короткое время. Он, кроме того, способен неожиданно быстро бегать. Однако шимпанзе попросту не сложен так, чтобы хорошо ходить и бегать на двух ногах. У него слишком короткие ноги и неподходящая форма ступни: большой палец торчит в сторону, словно на руке, а не обращен вперед, что обеспечивало бы упругость походки. Три главные ягодичные мышцы у него относительно малы и невыгодно размещены: мышцы, которые он может использовать при ходьбе, прикрепляются к костям таким образом, что не обеспечивают рычага, необходимого для энергичного шага. К тому же походка у шимпанзе будет ковыляющей и раскачивающейся, так как его ноги расставлены слишком широко, и, чтобы его вес приходился на ступающую ногу, ему при каждом шаге необходимо поворачивать туловище.

Для настоящего прямохождения требуются более прямые и сближенные ноги — такие, как у человека. Когда нормально сложенный мужчина стоит, сдвинув ступни, у него соприкасаются внутренние поверхности бедер, колени и икры. Это стало возможно благодаря заметным изменениям в форме и пропорциях костей ног и, главное, таза. Две тазовые кости уплощились и развернулись так, что это обеспечивает не только более вертикальную позицию туловища, но и более удобное прикрепление и более выгодный рычаг для трех пар ягодичных мышц, которые работают при ходьбе. Люди постепенно приобрели все эти улучшения, а шимпанзе и гориллы — нет и косолапо ковыляют до сих пор.

Изменения человеческого таза, как ни важны они для прямохождения, не увеличили тазового отверстия. Для этого весь таз должен был бы стать больше, что нарушило бы эволюционный процесс развития компактного таза, обеспечивающего прямохождение. Вот тут-то самка гоминида оказалась перед трудным выбором. Если бы ее таз стал достаточно компактным для наиболее эффективной ходьбы и бега, отверстие его оказалось бы настолько маленьким, что во время родов голова детеныша не могла бы пройти сквозь него. Собственно говоря, когда гоминиды стали более человекоподобными и мозг их увеличился, тазовому отверстию следовало бы увеличиться заметно больше. Но этого не произошло, чем и объясняется трудность родов у современной женщины. Ее таз представляет собой компромисс.