Читаем без скачивания НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

В идиллической местности Квинцзее среди лесов и озер располагался другой учебный центр Абвера. Здесь профессионально готовили террористов-диверсантов. Были специально построены макеты мостов, рядом пролегали участки железнодорожного полотна, невдалеке действовал собственный аэродром с приданной эскадрильей люфтваффе. Традиционно процесс подготовки агентуры максимально приближался к предстоящим реальным условиям. Специалист в области теории и практики нацистских спецслужб Пауль Леверкюн со знанием дела утверждал: «Учебное поле в Квинцзее отвечало требованиям новейшей секретной службы, обучение агентов технике и тактике саботажа». В канун войны с СССР шеф Абвера ввел новшество: через обучение в лагере Квенцгурт должен был пройти каждый офицер разведки. Подчеркивал: мастерством шпиона и диверсанта нужно владеть в совершенстве.

В среде сотрудников нацистских спецслужб абверовцы считались «белой костью», «джентльменами» в вопросах разведки и контрразведки. Большинство из них были выходцами из имущих классов, а многие к своим фамилиям имели приставки «фон» и «цу». Ощущались в Абвере и традиции старой прусской армии. Представителей же СС абверовцы, намекая на их плебейское происхождение, иначе как «мясниками» и «лавочниками» не называли. В отличие от службы безопасности и гестапо, в Абвере не культивировалось физическое насилие к задержанным агентам противника или подозреваемым в шпионаже и диверсиях. Зная, что в большинстве контрразведок мира, в том числе СД и гестапо, чуть ли не основным способом «развязать язык» арестованного выступают мордобитие и угрозы, а нередко и пытки, а также то, что полученные подобным путем сведения не всегда объективны и правдивы, Канарис требовал от подчиненных искать другие пути: убеждением, увещеванием, вежливостью и т. д. Крайние меры рекомендовалось применять лишь в отдельных случаях с последующей передачей «несговорчивых» в ведомство РСХА. С целью склонить во время допросов арестованных к сотрудничеству, не раз звучало примерно такое: «Мы Абвер! Подумайте, что ждет вас в гестапо (СД), если появится вынужденная необходимость передать вас туда. Там методы совсем другие».

Опираясь на опыт предшественников, стремясь сломить волю к сопротивлению интересующего их объекта, абверовцы использовали широкий круг морально-психологических и агентурно-пропагандистских приемов и методов. Последние особое разнообразие нашли во время войны. Варьировались они от элементарного запугивания до посулов крупного денежного вознаграждения, наград, званий, должностей и т. д. Не исключалось и взятие заложников из числа близких и родных, вербовка на компромате, дискредитации тех или иных лиц в глазах противоположного лагеря и т. д. Излюбленными методами добиться дальнейшего расположения, и в первую очередь тех, кто дал согласие приобщиться к шпионскому ремеслу, было ведение доверительных бесед, периодические угощения в располагающей обстановке кофе, сигаретами, обедами со спиртными напитками, личное сопровождение кураторами на аэродром или обусловленные участки линии фронта отбывающих в тыл противника агентов, демонстрация повышенного внимания к успешно выполнившим поставленную задачу и др. Последнее проявлялось в виде отпусков, денежных вознаграждений, назначений на командно-административные должности и пр.

В начальном периоде шпионской карьеры задачи перед агентами рекомендовалось ставить несложные, не требующие от них особых умственных и других усилий. По результатам их выполнения определялась «профпригодность» агентуры. Убежденность в ее возрастании у абверовцев увеличивалась в разы в случае уверенности: за линию фронта отбыли убежденные германофилы.

С учетом преданности делу рейха, образования, физической, морально-психологической и специальной подготовки степень сложности стоящих перед агентами заданий со временем требовалось увеличивать: от армейского уровня до агентурной разведки с делением последней на соответствующие подвиды. На примере возвратившихся из вражеского тыла предлагалось воспитывать и обучать контингент диверсионно-разведывательных школ и курсов.

Давая в будущем агентуре устные, а в большинстве случаев письменные пароли и пропуска для пересечения фронтовой линии при возвращении из тыла противника, Абвер преследовал несколько целей: засвидетельствовать в ее глазах могущество и значимость своего органа, подчеркнуть важность и ценность конкретного исполнителя, а главное – повысить его «сопротивляемость» при выполнении поставленной диверсионно-разведывательной задачи. Обнаружение советской контрразведкой того или иного письменного подтверждения участия в шпионской деятельности шансов остаться в живых для его обладателя практически не оставляло. Выход виделся в предельной осторожности агента, в его ловкости и умении, а в крайнем случае требовалось покончить жизнь самоубийством.

Искались подходы и к качественному пополнению агентурных кадров. Кроме старых, глубоко законспирированных на случай войны агентов, их нехватку в будущем планировалось восполнять из числа местных жителей, военнопленных, а также перевербованых агентов врага. В условиях подготовки к предстоящей агрессии решено было обходиться малым. «Мы (Абвер. – Авт.), – вспоминал бывший абверовец Гуго Блейхер, – естественно, не могли вербовать агентуру, помещая объявления в газетах[41]. Между тем не так-то легко подбирать подходящих людей. Оставался единственный выход – искать их в разгромленных нами разведывательных органах противника. Обычно мы обещали таким людям свободу, если они соглашались работать на нас, и они, как правило, выполняли свое обещание».

Совершенствовал и расширял Абвер и диверсионно-разведывательную сеть. С учетом тыловой агентуры мирного периода началась ее масштабная подготовка для действий в военное время. Последняя стала разделяться на два вида: разведывательную и диверсионную. Обучение обеих проходило в условиях, максимально приближенным к боевым.

Подверглась пересмотру и организационная структура нацистских разведывательных органов. Вдоль границы с сопредельными государствами появилась сеть приграничных разведывательных комендатур. Среди них – на восточной границе в Кенигсберге, Штеттине, Берлине и Бреславле. Их деятельность сводилась к организации и руководству агентурной сетью в приграничной полосе, а также к тщательной подготовке названных видов агентов. В планах тайной войны был предусмотрен и четвертый вид – резервная агентура на случай ведения боевых действий на собственной территории. К середине 1930-х гг. система военной разведки Германии получила окончательное завершение в виде центральной и окружной разведок. На их базе вскоре появились штаб «Валли», абверкоманды и абвергруппы, «Абверштелле» и др.

Глубинная (стратегическая) разведка нацистской Германии была разделена на три ступени: 1) агенты мирного времени – их задача заключалась в добывании разведданных об армиях вероятного противника и его военной промышленности; 2) агентурная сеть военного периода – в основном подбиралась, обучалась и формировалась из лиц, завербованных в разведуемой стране, время ее активных действий должно было наступить с началом войны; 3) сеть агентов-диверсантов. Обязательным условием во всех случаях было для недопущения расшифровки формирование и обучение каждой сети проводить отдельно. Главными разведывательными и диверсионными объектами выступали крупные промышленные центры противника, воинские штабы, соединения и части армии и флота, железнодорожная и автомобильная инфраструктура, другие важные составные государственного, промышленного и военного механизма.

Классифицировалась и агентурная сеть. Определяющую роль в ее структуре стали занимать резиденты, затем следовали агенты-наблюдатели, агенты-информаторы (агенты-исполнители), агенты-вербовщики, агенты-наводчики, агенты связи и агенты-маршрутники. Каждая из категорий имела специфические функции и задачи, направленность действий, соответствующую подготовку и т. д. Среди различного вида агентуры все чаще стали встречаться женщины. Разведывательно-диверсионные структуры Абвера и РСХА совершенствовались и уточнялись вплоть до начала Второй мировой войны. Еще более активную фазу данный процесс приобрел после оккупации Польши и появления в Третьем рейхе общей с СССР государственной границы. В этот период заметно усилилась и практическая направленность в области подрывной работы против Советского Союза.

«Советская Россия, – писал Пауль Леверкюн в статье «Службы разведки и контрразведки», – до начала войны (Второй мировой. – Авт.) в отношении разведки представляла особенно трудную проблему. Засылка в Россию агентов была возможна лишь в очень редких случаях. Контроль и проверка документов среди населения как в городах, так и на транспорте проводилась гораздо строже, чем в какой-либо другой европейской стране. Непосредственно граничащим странам – Финляндии, Эстонии, Латвии и другим – вести разведку было несколько легче, потому что в пограничных районах расовые и физиогномические признаки облегчали проникновение агентов через советскую границу. После оккупации Польши Германия и Советский Союз стали непосредственными соседями. Поэтому за сравнительно короткий отрезок времени, с конца польской войны до начала войны с Советским Союзом в июне 1941 года, органам немецкой разведки удалось накопить достаточные сведения о дислокации, организации и вооружении русской армии».