Читаем без скачивания Мир колонизаторов и магии (СИ) - Птица Алексей

Разозлится Гасконец? Ну, разозлится и успокоится. Они сейчас не на корабле, и слово капитана несколько ослабло. Не зря же пиратские команды называют береговым братством. Брат должен выручать брата. А брат сейчас, оскорблённый в лучших чувствах, гоняется за гачупином. Ну и пусть гоняется, на это же весело смотреть и довольно смешно.

Хоть какое-то развлечение в их жизни. А зарубит? Так и польза братству, и расходов меньше. Зарубит подростка, а там и падре пойдёт навстречу к богу. А то уже надоели оба своим присутствием. Такие размышления отчётливо читались на их лицах.

И вне себя от отчаяния, я бросился в воду мелководной бухты, надеясь добраться вплавь до корабля и спастись там. А не доберусь, лучше уж достаться рыбам, чем этим людям на растерзание.

Морская, тёплая, как молоко, вода нежно приняла меня в свои объятия и я, почувствовав глубину, как рыба стал работать всем телом, стремясь быстрее отплыть от берега. Жан бросился за мной, но зайдя по пояс в воду, оставил это занятие. Громко матерясь по-французски и грозя мне с берега кулаком, он пошёл разбираться с падре.

Когда я выплыл на берег обратно, то получил от Жана лишь один удар кулаком в лицо, которым он разбил мне нос. Кровь из него хлынула ярко-красными каплями, но быстро остановилась. То, что я увидел потом, надолго, если не навсегда, заставило меня думать и подбирать свои слова к месту и времени, не говоря попусту. Ибо от этого, зачастую, зависела жизнь других людей.

Отец Антоний лежал на берегу без сознания, весь в крови. Жан, оторвавшись на старике, сломал ему все рёбра и нос, и всё это было из-за меня. Из-за моих слов. Я-то смог убежать, а падре был слишком стар для этого. Я не подумал о нём. Думал только о себе. А старик остался, один на один, с жестоким в своей ярости пиратом. Всё это я осознал только сейчас. Чувство глубокого раскаяния и невозможности изменить ситуацию волной захлестнуло меня.

Зачем бить старика, ну зачем? Взяв голову потерявшего сознание падре в свои руки, я зарыдал. Я урод, гад, скотина, как я мог забыть о старике?! Ведь он все, что мог сделать, сделал для меня. А я, я, как последняя сволочь, бросил его, спасаясь сам. Всё равно мне не жить с пиратами, я ненавижу их. Ненавижу их скотство, ненавижу их береговое братство, братство, основанное на жестокости, обмане и грабеже. И мне плевать, какими причинами оно было вызвано. Плевать!

Слёзы непрерывно стекали по моему лицу, и откуда только бралась на них вода. Мне надо было спасти падре. Но как? Решение подсказало моё сердце. Ядро, я же магик, значит смогу. Наплевать, что я не умею. Магическая энергия сродни жизненной, если, конечно, игры не врут. Я смогу залечить повреждения падре.

Что мне оставалось делать, только экспериментировать с имеющейся магией. Я прислушался к своим ощущениям, напрягая изо всех сил своё внутреннее «Я», добрался мысленно до правой стороны груди, где находилось ядро, и стал пытаться его активировать.

Не знаю, сколько прошло времени, но я почувствовал, как у меня стало всекружиться, затуманивая взгляд, и полетели тусклые искры. Они, как маленькие яркие блёстки, вращались перед моими глазами, глядящими в никуда. Мне никто не мешал, отчего и почему, я не знал. «Плевать, спасти падре, плевать, спасти падре» — только эта мысль, бродя в моей голове по замкнутому кругу, пульсом билась в мозгу.

В какой-то момент, ядро, бомбардируемое моей волей, отозвалось и начало пульсировать, ощутимо колыхая правую сторону груди. Давай, давай, давай, добавлял я эмоций в него, заставляя его полностью раскрыться моим мыслям и желаниям.

Яркая вспышка небесно-лазоревого света ударила по моим глазам, но не снаружи, а изнутри. Я ослеп, и как пьяный повторял одну и ту же фразу: «Спасти падре. Лечи его, лечи». И оно послушалось. Яркая синяя струя чистой энергии потекла от моей груди к руке, которая держала затылок падре и стала всасываться в его тело, даря ему жизнь.

Я не успокоился, пока еле дышащий падре не начал дышать ровно и спокойно. Только тогда я отпустил его голову и, обессиленный, побрёл разводить костёр, который мне приказали разжечь. Но пираты уже и сами разобрались со всем остальным. Никто из них даже не подумал кормить нас, действуя по принципу — кто не работает, тот не ест. И я пошёл искать пресную воду и еду, наблюдая, откуда несут и то, и другое пираты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Н ужин мне досталась горсть каких-то фруктов, которые ели пираты, и два найденных кокоса. Воду я принёс из ручья, до которого пришлось очень долго добираться, уворачиваясь, при этом, от огромных крабов, которых шныряло в лесу довольно много.

Вернувшись к падре, я аккуратно смыл с него кровь и перевязал раны, как мог, а потом накормил его остатками вяленого мяса грифа и фруктами, да напоил водой, после чего он снова потерял сознание. А мне пришлось весь оставшийся вечер и полночиносить нарубленные ветви пальм для сооружения временных хижин и молчать, при этом, чтобы не доставлять больше проблем.

В голове же у меня засела одна мысль, — Как убить Жана? И я перебирал в уме самые различные варианты, от отравления до «перегрызть гаду горло» во сне. Но все они были мало реалистичными, требовалось что-то поизощрёнее. Так, ломая себе голову над этими думами, я и заснул, соорудив навес возле одинокой пальмы для себя и падре, который не мог даже встать.

Утро принесло очередные проблемы и очередные думы. Пираты в это время занимались ремонтом корабля после шторма и сооружали новую грот-мачту из остатков имеющейся и запасной. Они вязали заново такелаж и сшивали на берегу куски парусины, делая из них недостающие грот-мачте паруса.

Как я бы их не ненавидел, но мне было интересно. Я собирал и носил из джунглей, по приказу боцмана, различные фрукты и воду. Фрукты я собирал в холщовый мешок, а воду носил в маленьком бочонке. За это мне разрешали смотреть, как ремонтируют снасти и даже дали кусок жареного мяса, приготовленного из пойманного в лесу дикого кабанчика.

Испанцы уже почти двести лет как заселили здешние земли и на всех крупных островах они пытались основывать свои форпосты, которые потом бросали, по разным причинам. Где-то на островах были слишком воинственные индейцы, и их было много, отчего испанцам постоянно приходилось с ними воевать, отвлекая ресурсы от более выгодных предприятий.

Где-то небольшая колония быстро захирела оттого, что остров оказывался малопригодным для проживания или находился далеко от торговых маршрутов.

А где-то колонии забрасывали по причине близости активно действующих как пиратских кораблей, так и вполне обычных, но принадлежащих государствам Англии, Франции или Республики Соединённых провинций. На этих островах терялись, либо бросались домашние животные, которые потом там неплохо адаптировались. Козы и свиньи, а где-то даже и коровы, размножались абсолютно самостоятельно и потом дарили своё мясо всем желающим, которые посещали остров и смогли поймать их.

Вот мясо такого дикого кабанчика и таяло у меня сейчас во рту, а также во рту падре Антония, которого я усиленно подкармливал, принося ему фрукты и мясо. И он стал понемногу поправляться, но всё ещё был плох. На острове мы находились три дня, за это время пиратский корабль уже был почти отремонтирован. Оставалось дошить ему паруса и связать новый такелаж, а также соорудить новую рею из подручного материала.

Но, видимо, остров, с красивым женским именем Марина (не знаю, кто его так назвал и по каким причинам), оказался очень благоприятным для обитания и пираты решили здесь же провести кренгование. Делалось это следующим образом. Во время прилива, пользуясь ровным песчаным дном, корабль доплыл на максимально близкое расстояние до берега и встал на якорь. А отлив оставил его на месте, но уже на боку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Для того, чтобы опрокинуть судно на бок, пираты, с помощью ручных талей, натягивали фалы, зацепленные за верхушки мачт, и наклоняли корабль, в нужную им сторону. Корабль задирался и обнажал свою подводную часть, кроме киля, обросшую водорослями, ракушками и различными ракообразными. Всё, что было ниже ватерлинии, прямо кишело этим разнообразным налипшим планктоном, снижая скорость корабля в разы.