Читаем без скачивания Поцеловать осиное гнездо - Джонатан Кэрролл

Она спорила с преподавателем философии, пока оба уже не собрались вцепиться друг другу в горло. В те дни она спорила со всеми, и все ожесточеннее. Ее переполняло разочарование.

Перед зданием колледжа стоял бежевый «фольксваген»-жучок с поднятым капотом, а рядом – симпатичный парень с отчаянием на лице. Паулина подошла, излучая ярость и компетентность, и починила мотор за пятнадцать минут. Эдвард Дюран пригласил ее пообедать в первоклассный ресторан, куда студенты не ходили. Они сидели в отдельном кабинете и долго беседовали.

Дюран ей не понравился. Он был слишком чопорный, слишком правильный, слишком много говорил о своем высокопоставленном отце и хотел стать юристом – о господи!

Дюрану Паулина показалась динамитом.

Потом они поехали к нему, где занялись сексом, отчего он ошибочно счел, что вскружил ей голову. Узнай Паулина об этом, она бы долго смеялась. Ей просто хотелось выпустить пар, а секс как нельзя лучше подходил для этой цели.

В последующие дни Дюран не мог поверить, что ей безразличен. Она починила ему машину. Они несколько часов разговаривали. Они переспали! Он рассказывал ей отличные истории и смешил ее, а теперь она его как будто и не замечает. Никогда не звонит, не ответила на любовное письмо, которое он сочинял всю субботу... Ноль. Что случилось? Он выследил ее после занятий и напрямик спросил об этом. Она ответила:

– Ничего. Ты очень мил. – И пошла дальше.

Он не давал ей проходу. Прошло три месяца, а они больше не спали вместе, но дело было не в том. Он любил дерзость, а Паулина не привыкла к ухаживаниям. Ей нравилось его нетерпение и льстила его наивная настойчивость.

Она всегда так легко отдавалась. С тех пор как ей стукнуло пятнадцать, секс уже не казался чем-то необыкновенным. Она обнаружила, что самый быстрый способ узнать мужчину – провести с ним несколько часов в постели. Таким образом узнаешь его истинное лицо, и часто он теряет осторожность.

После того единственного раза в постели Эдвард повел себя с Паулиной, как истинный джентльмен на первом свидании. Он был счастлив сопровождать ее на прогулке, ходить с ней в кино, обедать. И оказался гораздо интереснее, чем представлялся ей поначалу. Этот парень видел жизнь и мир таким образом, каким она никогда раньше не видела. Он никогда не разговаривал с женщинами о подобных вещах. Увидев, что ей интересно, ему захотелось рассказать ей о себе все. Дюран огорчился, узнав, что она имеет большой успех у мужчин. Паулина говорила о сексе, словно в нем не было тайны и почти не было волшебства. Ему смертельно хотелось задать ей сотню вопросов о ее многочисленных любовниках, но он сдерживался. Отчасти потому, что знал: она без колебания расскажет обо всех.

Размеренная жизнь в колледже больше так не раздражала Паулину. В том числе благодаря дружбе с Эдвардом и его поддержке. Он понял, что все переменилось, в тот день, когда она стала звать его Эдди. Так его звала только мать, да и то, когда рядом не было отца.

Больше всего Эдварду омрачал жизнь его страх перед отцом. Правда, Дюран-старший был так поглощен собой, что редко вспоминал о младшем. В первый раз Паулина встретилась с родителями Эдварда на выходных, и все вчетвером поехали ужинать в ресторан. Несмотря на поглощенность собой, мистер Дюран почувствовал в этой молодой особе твердую, как у него самого, волю, и принял ее холодно. Миссис Дюран Паулина показалась необыкновенной, а поскольку сына она любила больше, чем мужа, то всячески поощряла их отношения. В прошлом большинство девушек, которых приводил Эдвард, или восхищались им, или боялись его, а эта была вполне уверена в себе и явно почти ни в чем ему не уступала.

Если бы Эдди узнал, что Паулина спит с несколькими другими студентами, это разбило бы его сердце. Она никогда не говорила ему об этом, но до него доходили слухи. И это так выводило его из себя, что один раз он буквально зажал руками уши и закричал: «Заткнитесь! Заткнитесь!»

Однажды ночью она была с одним из этих других. Когда они уже собрались приступить к делу, Паулина села на кровати, осмотрелась, словно очнулась после глубокого сна, и сказала: «Нет! Не хочу». Она снова оделась, побежала через студенческий городок в общежитие Эдварда, где он готовился к экзамену, позвонила из телефонной будки и упросила его спуститься. В первый и единственный раз за свою студенческую карьеру Эдвард Дюран провалил экзамен, потому что в тот вечер нашел занятие получше. После этого они не расставались.

Все эти сведения о Паулине и Дюране я собрал по частям, расспрашивая их соседей по общежитию. И та, и другой уже были в летах, но помнили мельчайшие подробности и говорили о своих умерших друзьях и событиях тридцатилетней давности так, будто все это было вчера. Подруга Паулины, Дженевора Диксон, разговаривая со мной, все время плакала. Она занимала ответственную должность в большом рекламном агентстве и выглядела соответственно, однако начав говорить о Паулине и Эдди, вся расползлась по швам.

Что касается Дюрана, его бывший сосед по комнате во время нашего разговора сердито расхаживал туда-сюда.

– Знаете, что меня больше всего бесит? Я до сих пор так и не знаю, он ли ее убил. Можете в это поверить? Я прожил с Дюраном в одной комнате три года и был ему как брат. Но он мог это сделать. Действительно мог. Он просто преклонялся перед Паулиной, абсолютно, перед каждой частичкой ее существа, но, возможно, он и убил ее... Знаете, я же виделся с ним в тюрьме. Поехал в этот чертов Синг-Синг навестить его. В своем тюремном наряде Эдди словно стал на два фута ниже ростом. Никого рядом не было, мы могли говорить откровенно, и я спросил его. Я спросил: это ты ее убил? Но он смог ответить лишь одно: «Не знаю. Богом клянусь, не знаю!» И как это прикажете понимать? Ты или убил ее, или не убивал. Но уверяю вас – если бы он сказал кому-то правду, то мне. Мы были как братья.

– А что у него за отец?

– Ублюдок. Костюм от Пола Стюарта с отложными манжетами. В суде я как-то раз выступал против него. Помните Риббентропа на Нюрнбергском процессе? Как высокомерно он держался до последней минуты? Вот так же и Дюран-старший. Все говорили, что смерть Эдварда его сломила, но мне он совсем не показался сломленным.

– Привет, Сэм.

– Привет, Вероника.

Хотя она была от меня в двух часах езды и в восьмидесяти милях, я резко выпрямился в кресле и оглядел комнату, словно Вероника могла находиться одновременно на другом конце телефонного провода и здесь, рядом.

– Здравствуй, милый. Извини, что побеспокоила, но у меня невероятные новости. Ты знал, что Паулина и Дюран были женаты?

– Женаты? Откуда ты знаешь?

Она рассмеялась, как ребенок.

– Я же тебе говорила: я великий сыщик! Заглянув в ее записные книжки, я увидела запись: «Мотель „Навеки ваш“, Вегас» с большим красным вопросительным знаком в конце. По наитию я позвонила в Лас-Вегас, в мэрию, и вуаля* [Voila (фр.) – вот (зд.: готово).]! Свидетельство о браке, выданное за три месяца до ее смерти.

– Невероятно! Не знаю, что это означает, но какую-то роль должно было сыграть.

– Знаю! А что если Гордон Кадмус пронюхал об этом? Если он был в нее влюблен или хотя бы просто ревнив, что бы он сделал, узнав о ее замужестве? Может быть, он действительно убил ее в приступе ревности!

– Тогда почему кто-то посылает мне записки, и почему застрелили его сына?

– Не знаю. Но это придает делу совершенно новый оборот, а? Знаешь, что я думаю? Я бы могла на пятичасовом утреннем поезде приехать к тебе, чтобы мы это отпраздновали. Завтра мне все равно нечего делать, ну, и мы бы могли хорошо провести вечер.

Я прищурился.

– Ничего, если отложим на другой раз, Вероника? Сказать по правде, я сегодня немножко раздражен.

– Я смогу тебя развеселить.

– Не думаю.

Ее молчание весило тонну. Один удар сердца. Другой. Потом она начала насвистывать. Я был так поражен, что не сразу узнал мелодию. Тема из музыкальной сказки Прокофьева «Петя и волк». Вероника все свистела.

– Вероника!

Свист.

– Вероника, мне пора.

– Ладно. Пока.

Она все свистела, когда я осторожно повесил трубку.

Одно за другим произошли два события, которые еще больше отдалили меня от Вероники.

В супермаркете я делал обычные покупки на неделю и, проходя между полками, увидел поразительной красоты женщину с упакованной курицей в руке. Потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к ее красоте, и только тогда я осознал, что она разговаривает с упаковкой. Я не слышал ее слов, но было ясно, что она совершенно сумасшедшая. Мое сердце и душа затрепетали, потом оцепенели.

В мое сознание вторглась одна личность и заняла его целиком. Вероника. Глядя на безумную красавицу, мирно разговаривающую с замороженной курицей, словно Гамлет – с черепом Йорика, я думал только о Веронике. Как она свистела по телефону... Она тоже сумасшедшая?