Читаем без скачивания Малая Глуша - Мария Галина

– Не знаю. Она, по-моему, еще хуже Ляльки.

Ох, что это я говорю! – одернула она себя.

– А вдруг он ее до смерти загоняет? Или с ума сведет? Прикрыть бы ее надо.

Петрищенко вздохнула, вынула из сумочки ключи и открыла сейф.

– Вы чего, Лена Сергеевна, – укоризненно сказал Вася, – вы ж сами говорите – на работе!

– Ну, – Петрищенко подумала, куда бы разлить спирт, и не нашла. – Жизнь строится на исключениях из правил. Она, Вася, в сущности, и есть исключение из правил. Ты сходи к Чашкам Петри, Вася, у них там над мойкой шкафчик, там такие стаканчики стоят химические.

– Да знаю я. Откуда спирт, Лена Сергеевна?

– Выписала. Шрифт у пишмашинки протирать. И ленту. Не волнуйся, это даже не гидролизный. Спирт-ректификат, из пищевого сырья.

– Чего мне волноваться? Я и не такое пил.

– У всех, Вася, есть аналогичный опыт. Тебе тут нравится работать, только честно?

– Не очень. Вот по распределению отработаю, и махну во Владик. Или на Игарку. Там поживее будет. А тут – без перспектив…. Нет, Лена Сергеевна, мне тут не нравится. Если честно. Ну, к вам это не относится, понятное дело. Вы – хорошая женщина. Душевная.

– Средств на отдел не выделяют, – виновато сказала Петрищенко, – ставки. Нам давно пора… омолаживать.

– Вы уж его лучше без меня омолаживайте. Я лучше где-нибудь еще омоложу.

– А я думала, ты меня заменишь. Со временем.

– А это вот хренушки. Лена Сергеевна, вам еще до пенсии лет пятнадцать, что я буду это время сидеть тут как сыч? А потом раз, и кого-то сверху назначат. Молодого, перспективного.

– А ты диссер сделай.

– По нафаням, что ли? На Дальнем только на одном местном субстрате знаете, сколько материала набрать можно? А у вас только долгоносики…

– У нас тоже очень интересные случаи попадаются, – обиделась Петришенко, – вот этот, например.

– Да. Верно. Этот.

Вася нахмурился и молча выпил.

– Убийца он, Лена Сергеевна.

– Ну, так… если смотреть правде в глаза, – она отпила и поморщилась, – все они убийцы. Кто больше, кто меньше. Это там всякие народные сказки их идеализируют… для детей… А на деле… Ты закуси лучше.

– Чем, Катюшиными конфетками? Дураков нет!

– Я сыр купила. И кильку.

– Правда, кильку? – заинтересовался Вася. – Настоящую?

Они выпили еще.

– Вот все-таки хорошо, что у нас с суевериями борются, Лена Сергеевна, – рассуждал Вася, выуживая кильку пальцами. – Есть шанс, что совсем изживут. Но есть одна вещь, которая меня сильно беспокоит. Вот, скажем, нападет на нас Китай…

– Что вдруг? – сухо сказала Петрищенко.

– Ладно, или мы на Китай… Уже один раз чуть не дошло дело, с Даманским когда. И кого мы против них выставим?

– Китайцы тоже с суевериями борются, Вася.

– Не скажите, а вдруг это для отвода глаз? Дезинформация. А на самом деле у них и лисы-оборотни, и драконы даже… Или еще хуже, внедрили в народное сознание какую-то сущность убойную… А ведь их миллиард с хвостиком! Вы хоть представляете степень ее эффективности!

– Вася, – твердо сказала Петрищенко, у которой слегка шумело в голове. – Это не наше с тобой дело. Нам бы с этой пакостью разобраться. И помощи никакой.

– А не думаете, Лена Сергеевна, что ее, – он покосился на телефон на столе, – тоже под оборонку приспособить захотят?

– Нереально, Вася. Он же не исконный. Чужак.

Вася задумался.

– Да, – сказал он наконец, – этот никого жалеть не будет. Ни своих, ни чужих. Ну что, может, еще по одной? Ладно, Лена Сергеевна, за ваше здоровье. Душевная вы баба… жалко. Снимут вас, эх!

– Вася, – заискивающе сказала Петрищенко, – а может… все-таки есть какой-нибудь способ, а, Вася?

– Знаю я одного человека, – неохотно сказал Вася, – он, наверное, может. Он молоток в этом смысле. Спецкурс у нас вел. Только он вам, Лена Сергеевна, не понравится.

– Почему?

– Ну… не понравится, и все.

– Вася, – Петрищенко заглянула ему в глаза, – а, Вася?

Вася подумал, с нежностью покосившись на колбу со спиртом, но предусмотрительная Петрищенко взяла ее за горлышко и убрала в сейф.

– Ладно, – сказал он наконец, – я попробую. Может, и согласится. А проезд кто ему оплатит? Вы?

– Он кто, – тоскливо спросила Петрищенко, – шаман?

– Вроде того.

Петрищенко сделала широкий жест рукой и задела пыльный коралловый куст на столе.

– Ну и фиг с ним, – сказала она бесшабашно, – оплачу. Пускай приезжает. Нелегалом! И чемодан с двойным дном. И эту… «Искру»… обязательно.

– Хватит бузить, Лена Сергеевна. Трешку только дайте. На межгород.

– Отсюда звони.

– Не буду я отсюда звонить. Дураков нет. Я с Почтамта.

– Ты уверен, Вася, что на межгород? – усомнилась Петрищенко, но трешку дала.

– Розалия, ты все еще здесь? – удивился Вася.

Петрищенко высунулась из кабинета, оглядела ее, поджав губы. Розка сидела, развалясь на стуле, и читала «Анжелику». Поскольку в комнате было холодно, она так и осталась в омерзительно зеленом пальто, с ядовито-зелеными ногтями на обкусанных пальцах… Какой ужас.

– Там дождь…

– Ну и что? Немедленно домой. Тебе что сказали? И чтобы до понедельника не было тебя. Тридцать страниц! Леви-Стросса! Из дому не выходить. Ясно?

Розка повернулась на каблуках и маршевым шагом пошла к двери. Издевается, зараза.

– Погоди! – сказала Петрищенко.

Розка резко остановилась и сделала «кру-угом».

– Ты что ешь? – спросила Петрищенко.

– Чего? – выщипанные бровки Розки поползли вверх.

– Ну… – Петрищенко в затруднении постучала пальцем по столу, – ты как… на диете? Ну, как-то ограничиваешь себя в еде?

– У меня шестьдесят ровно талия, – сказала Розка, презрительно глядя на Петрищенко. – Куда мне еще себя ограничивать?

– Ну, я не знаю, там… вон, джинсы как сидят… как барабан…

Господи, что я такое несу?

Розка надулась и покраснела. На глазах выступили слезы.

– Вам все не нравится, – сказала она со всхлипом, – все, что я ни делаю, вам не нравится… Думаете, если мне семнадцать, а сама уже старая, так можно вот так издеваться над человеком?

– Роза, я вовсе не… Я только хотела…

– На себя посмотрите! – выкрикнула Розка, замирая от собственной отваги, вновь повернулась на каблуках и пулей вылетела из комнаты.

Вася торопливо вышел вслед за ней, укоризненно кинув на Петрищенко взгляд через плечо.

Петрищенко смотрела им вслед, недоуменно потирая ладонью лоб. Вернулась в кабинет, взяла со стола пыльный том в сером матерчатом переплете и стала его листать. Какая-то ерунда. Индейцы, тотемные животные, духи предков. Откуда у нас духи предков? Почему я вообще этим занимаюсь? Вася недвусмысленно и не раз давал понять, что я в этом плане – полный ноль. И Катюша вместе с ним. И каким ветром меня вообще сюда занесло? Была бы районным терапевтом… смотрела бы старушек… Надо было еще прошлым летом увольняться, после той истории с диббуком. Сионистскую символику не рекомендовано, видите ли…

Звонок был внезапным и таким резким, что она невольно вздрогнула. Неужели Вася? Вот это скорость! Она усматривала в Васе множество самых неожиданных способностей, но, видимо, все-таки его недооценивала.

Но в трубке дребезжал старушечий голос, картавый и кокетливый:

– Елена Сергеевна, я сегодня пораньше хотела уйти. У меня свидание с одним человеком, – Генриетта интимно понизила голос, давая понять, что это свидание не просто так. – А Лялечки нет. А обещала в четыре прийти.

– А сейчас сколько? – механически спросила Петрищенко, хотя на руке у нее тикали часы.

– Так полпятого же. А я не могу… больше ждать не могу.

Вот зараза, подумала Петрищенко, наверняка очередной брачный аферист. Генриетта все время страдала от брачных аферистов – у нее была неплохая старая комната в центре.

– И не звонила?

– Нет, не звонила, – обиженно сказала Генриетта, – я мамочку вашу покормила и сама поела немножко, ничего?

– Ничего.

– Так я пойду?

– А мама что делает?

– Спит, – сказала Генриетта, и Петрищенко с миг гадала, врет или нет, – я ей почитала, включила телевизор, и она заснула. Она всегда под телевизор…

– Я знаю. Ладно, идите, я сейчас подъеду. Через полчаса подъеду.

– Так мне вас ждать? – Генриетте очень не хотелось ждать. Старческая любовная лихорадка. Старческое обжорство. Кора сдает первой, напомнила себе Петрищенко.

– Нет, – сказала она, – идите. Телевизор только выключите и идите. Я скоро буду.

Она положила трубку и задумалась. Позвонить Лещинскому? Вроде и смысла нет.

Не обманывай себя, сказала она себе, ты плохой руководитель. Вдобавок ничего не смыслишь в своей работе. Остается надеяться на Васю, а как проверишь, что он может, если сама не можешь ничего? Вася суда чисто работает, нареканий нет, и амбиции у него, понятное дело, и если уж он говорит, что не может – значит, не может. А Лещинскому как докажешь? Маркин просил его не давать делу хода, вот он и не дает. Хорошо хоть, стадион закрыли. А если эта тварь со стадиона уйдет, что тогда? Куда она пойдет? На Москву? Или в Сибирь пойдет, там леса, в Сибири… Если в Сибирь, то ладно, хотя, тьфу, почему ладно, можно подумать, там не люди живут.