Читаем без скачивания Облачные Люди (СИ) - Котов Сергей

— Как вам вообще тут? — спросил он, — первые впечатления?

— Люблю, когда тепло, — искренне ответил я.

— Понимаю, — осклабился Жан, — мне и в средней полосе было тяжеловато. А ваши ведь и за полярным кругом живут. Я бы не смог, наверное. По полгода темень и холод…

Я невольно вспомнил Новую Землю.

— Служили в таких местах? — спросил Жан.

— Приходилось, — отпираться не имело смысла.

— Я рад, что вы здесь. Это очень важно. Это большой шанс, исторический. Мы бы не хотели его упустить.

— Понимаю.

— Мир меняется, — он вздохнул, — когда я рос, думал, что тут ловить совсем нечего, и надо перебираться куда-то, где можно себя реализовать. Это происходило поколениями, понимаете? Лучшие мозги. Бизнесмены. Просто инициативные люди. Мы ехали во Францию. В Канаду. Вместо того, чтобы бороться за собственное будущее. В этом не было никакого смысла, понимаете? Задача выглядела непосильной.

— Восприятие, так понимаю, поменялось?

— Да, — кивнул Жан, — поменялось. Вы дали надежду.

Я улыбнулся.

— Нет, не думайте, что мы вас идеализируем. У вас тоже хватает и духовной темноты, и расизма. Думаете, мне просто было в Воронеже? — он усмехнулся, — может, когда-то наши пути разойдутся. Когда вы взлетите слишком высоко. Но пока вы — ледоруб, способный расколоть дряхлеющий колониальный миропорядок.

— Очень откровенный разговор у нас выходит, — заметил я, — вы же понимаете. Я не политик. И никогда не стремился.

— Понимаю, — кивнул Жан, — но и вы должны понимать некоторые базовые вещи. Наши установки. Мне бы хотелось, чтобы ключевые решения у нас принимали люди, которые по-настоящему верят.

— Верят во что? — уточнил я.

— В то, что за нами — будущее, — улыбнулся мой собеседник, — да, мы нищие. Пока что. Обобранные до нитки. Но мы — молодые. Вы знаете, какой у нас средний возраст?

— Лет двадцать? — предположил я.

— Шестнадцать, — ответил Жан, — шестнадцать лет. Мы — страна детей. Страдающих детей, но верящих в своё будущее.

Я промолчал, переваривая полученную информацию. Очень мало денег, огромное количество голодной молодёжи… эта страна — пороховая бочка.

— В своё время я много размышлял, — продолжал зам министра, — почему так складывается: одни страны могут устроить жизнь, а у других, что ни делай — ничего не получается. Не поверите, даже начинал думать, что дело в генетике. Что мы просто обречены. Но, наблюдая за реальными процессами, которые происходят в обществе, когда поднимался по карьерной лестнице, понял. Люди — они везде одинаковые. Везде примерно тот же процент интеллектуалов, рабочих, воинов, политиков, способных вдохновлять. Разница только в том, какие команды они формируют. И тут всё очень интересно: за всем внешним благообразием международных отношений и якобы имеющихся правилах, проглядывает картина, которую любой местный ребёнок видит в саванне. Хищники жрут жертву. Или даже хуже: колониальный миллиард похож на дряхлеющего вампира, высасывающего соки ровно настолько, чтобы жертва могла дышать — но ни в коем случае не выздоравливать или набираться сил.

Я сделал небольшую паузу, после чего сказал:

— Рад, что вы искренне верите в дело, которое делаете.

— Да, — Жан кивнул, — именно это я и хотел вам сказать. И ваша специализация исключительно важна для нашего выживания и нашего будущего.

— Сделаю всё возможное и больше, — пообещал я, — у нас так принято.

— Спасибо, Сергей, — ответил Жан вставая, — увидимся завтра.

Глава 19

В компании был сухой закон. Очень строгий, безо всяких исключений. Крайне неудобно для контрразведчика, особенно с низкой квалификацией.

Но мои навыки позволяли эффективно работать и в таких условиях.

Для начала, в первое утро, я пошёл в местную качалку, которую ребята уже успели оборудовать в углу площадки, которая, видимо, когда-то была чем-то вроде плаца.

Строевой подготовкой мы не занимались. А вот физическая тут очень даже поощрялась.

Как я и думал, ещё до завтрака тут собрались ребята. Не весь личный состав, конечно — но прилично.

Я сделал разминку, пару раз сходил на турник и брусья, после чего направился к штанге для жима лёжа. Такая штанга — очень удобный снаряд. По-хорошему, на нём заниматься надо со страховкой. Отличный повод знакомиться.

Собственно, стоек со скамьями тут было целых три: две плоских и одна под углом, для проработки нижней части грудных мышц.

Я подошёл к той, где было поменьше народу, и спросил у парня, который только что закончил делать упражнение:

— Присоединюсь?

— Да пожалуйста, — кивнул он.

— Я Серёга, — сказал я, протягивая руку.

— Слава, — ответил парень.

— Подстрахуешь? — просил я.

— Конечно, — ответил Слава.

За упражнениями я выяснил, что Слава — из Рязани, срочку служил в ВДВ, от контракта отказался, думал найти себя на гражданке, но как-то не задалось: в училище прокатили, нужную специализацию вывели из бюджета. Чтобы как-то перекантоваться год до следующего набора, устроился в охрану. И как-то втянулся. Училище всё откладывалось: то на машину накопить хотелось, то немного денег отложить. Нет, он, конечно, старался развиваться. Лицензию на огнестрел получил. Следил за физухой. Но в какой-то момент понял, что, если не поменяет что-то в жизни — то скатится. В торгаши идти не хотелось, а без корочки какого-нибудь мажорского вуза в приличные места не принимали. И тут один знакомый подкатил с предложением пойти в контору. Съездил в тир на собеседование. Понравился. Заключили договор. Потом провели тестирование, профотбор — и неожиданно для самого Славы направили на переподготовку как связиста и айтишника на базу в Питере.

— В общем, свезло мне, — улыбался парень, демонстрируя ровные белые зубы, — работёнка не пыльная, головой думать надо.

«Это мне с тобой свезло», — подумал я, но вслух произнёс:

— Удача находит достойных.

Как-то так само собой получилось, что после душа мы пошли в столовую вместе.

— Давно здесь? — спросил я, когда мы стояли в очереди на раздачу. Кормили тут, кстати, очень прилично: по три блюда на выбор, всё очень качественное и вкусное, даже с указанием массы и калорийности порций.

— Скоро месяц, — ответил Слава, — а ты?

— Вчера прилетел, — ответил я.

— А, ясно, — кивнул Слава, — хорошо, что начальство пополнением озаботилось. Ещё бы техники добавили — было бы совсем зашибись.

— Чего так? — спросил я.

Мы прошли раздачу. Слава огляделся, выискивая свободный столик, и направился в дальний угол, где пока никого не было.

— Да как сказать, — ответил он, когда мы заняли столик, — слухи разные ходят. Но я нутром чую: будет тут заваруха, будет. Ещё какая!

— Просто ощущения, или реальная инфа есть? — насторожился я.

Слава снова огляделся.

— Не для распространения, — сказал он, — видишь Камиля? — он кивнул на смуглого мужика, который сидел один за столиком возле входа.

— Угу, — подтвердил я.

— Он с местными общается. Говорят, лингвистом в прошлой жизни был. Так он даже не на французском, а на местном тарабарском наречии, — Слава усмехнулся, — представляешь? Местные его очень уважают за это. В общем, вроде как он проговорился, что местная знать старается семьи вывезти. Ну и фрэнчи не просто так свалили. Падлянку готовят. Они вроде с фанатиками снюхались.

— Слушай, — сказал я, подстраиваясь под его тон, — для того, чтобы случился любой движ, требуется бабло. Просто так тут даже верблюд хвост не поднимет, так?

Слава хмыкнул.

— Эт верно, — согласился он, после чего подцепил сосиску из своей тарелки и одним укусом ополовинил её, — тут вообще весь движ за бабло. За очень большое бабло.

— Золото? — я решил проявить осведомлённость.

— П-ф-ф-ф! — Фыркнул Слава, — мелочёвка. Капля в море.

— Что тогда? — я пожал плечами.

— Уран, — Слава понизил голос, — официально этого, понятно, никто не скажет. Особенно личному составу. Но мы тут главным образом из-за этого. Фрэнчи контролировали значительную часть рынка топлива для АЭС. Что нас, понятное дело, не очень устраивало. Ну, мы и нанесли удар, куда дотянулись. Но они, конечно же, так просто это дело не оставят. Хотя расклады тут не простые.