Читаем без скачивания Холодная - Анна Рейн

Лорд Эшли дал сестре записку. Мэри задумалась. Теодор бегло просчитал купюры.

— Здесь порядка пяти сотен, — удивился он. Они переглянулись, не зная, что об этом думать.

— Тео, — сказала Мэри, — она грозилась, но…

— Грозилась? Она снова хочет выгнать тебя? — нахмурился он.

— Нет, она угрожала вам.

— Мне?

— Она сказала, что если я не хочу для вас неприятностей, то буду молчать.

— О чем?

— О том, что застала ее под дверью вашего кабинета, когда вы с Джонасом разговаривали.

Теодор нахмурился.

— Долго она подслушивала?

— Я не знаю. Когда я ее застала, она уже уходила.

Теодор пытался вспомнить, о чем они говорили с Джонасом утром.

— Будем надеяться, сегодня она подслушала больше, чем в прошлый раз.

Мэри вспомнила, что подумала про них с Теодором леди Эшли после прошлого подслушивания.

— Она оставила деньги. Вероятно, это хороший знак, — сказала она.

— Будем надеяться, — со вздохом повторил Теодор. Если леди Эшли подслушивала достаточно долго, то она должна была понять правду наконец. Не выслушала, так хоть подслушала. Обычно человек больше верит тому, что не предназначено для его ушей. Если она слышала все, то ее отъезд и деньги, которые она оставила, можно было объяснить просто раскаянием и нежеланием встречаться лицом к лицу с обиженным мужем. Но почему она тогда написала, что скоро вернется? Что она задумала?

Эмма вернулась через десять дней, вечером. Теодор, как обычно, объезжал свои владения, помогая там, где не хватало рабочих рук. Ее встретили настороженные слуги. Сначала Джеймс Кэмп пронзительно взглянул на нее и лишь потом поклонился и поприветствовал. Миссис Кэмп и Сьюзен встретили ее в холле: одна — недоброжелательно, другая — почтительно, с неким налетом страха.

— Сьюзен, принесите, пожалуйста, чай в мою комнату.

— Да, миледи.

На верхнем этаже Эмма столкнулась с Мэри, выходившей из комнаты Теодора с корзиной, полной белья. В глазах Мэри промелькнул страх, потом презрение, потом она опустила глаза и сделала реверанс.

— С возвращением, миледи, — бесцветным голосом пробормотала она. Эмма мрачно кивнула. Никто и никогда ее не боялся и не презирал. Вот до чего доводит мнительность.

Кэтрин помогла ей раздеться. Сьюзен принесла чай и выскользнула за дверь.

— Скажи, Кэтрин, ты общаешься с местными слугами? Они хорошо к тебе относятся?

— Нормально, миледи, — замешкалась с ответом горничная.

— Что они говорят обо мне?

— При мне они не говорят о вас, миледи.

— Да? — вяло засомневалась Эмма.

— В самом начале, когда мы только приехали, они спрашивали у меня про вас.

— И что ты им сказала?

— Ничего плохого, миледи, честное слово.

Эмма тяжело вздохнула.

— Вот и ты уже меня боишься. Не бойся, говори.

— Я не боюсь, миледи, — робко ответила Кэтрин. — Я им сказала, что вы хорошо относитесь к слугам, что вы справедливая.

Эмма помолчала, пока Кэтрин одевала на нее домашнее платье — на редкость скромное для знаменитой леди Эммы. Потом велела Кэтрин убрать волосы в тугой строгий пучок. Молчание госпожи развязало язык служанки.

— Я однажды проходила мимо кухни и услышала, как миссис Кэмп называет вас «эта женщина». А Сьюзен вообще назвала вас змеей.

Эмма молчала, позволяя Кэтрин расчесывать ее и болтать в свое удовольствие.

— Я обиделась очень за вас, миледи, и сказала им больше так не говорить, потому что вы, ну, совсем не такая и не заслуживаете, чтобы вас так называли. В конце концов, вы замужем за их хозяином и они должны уважать его жену. Так я им и сказала. Тогда Мэри, она тоже там была, спросила меня, должны ли они уважать вас, если вы не уважаете своего мужа. Я сказала, что вы, конечно, уважаете его, ведь он ваш муж. После этого они вообще перестали со мной разговаривать. Если я что-то передаю от вас или мне самой надо, они дают мне или делают, что надо, но совсем не разговаривают, — расстроенно закончила Кэтрин, заканчивая несложную прическу.

— Ты не объективна, Кэтрин, — вздохнула Эмма, вставая. — Вообще-то они правы.

— Миледи? — растерялась горничная.

— Скажи, Кэтрин, ты бы осталась со мной, если бы у меня вдруг совсем не осталось денег и мне было бы нечем тебе платить?

— Миледи… — Кэтрин взволнованно закусила нижнюю губу: преданность госпоже боролась в ней с желанием нормально жить и получать деньги.

Эмма горько улыбнулась.

— Понятно, — сказала она. Кэтрин виновато опустила глаза. Эмма отпила остывшего чаю. — Можешь идти. Не ссорься со слугами барона из-за меня. И… когда приедет мой муж, дай мне знать.

— Хорошо, миледи.

Кэтрин сделала короткий реверанс и вышла из спальни.

Теодор сразу понял, что Эмма вернулась: в конюшне отдыхали лишние лошади. У Теодора было странное чувство, будто воздух вокруг дрожит от напряжения, как перед грозой. Казалось, все слуги тоже чувствовали это, и говорили едва ли не шепотом.

Теодор залез в ванну, посидел в ней некоторое время, набираясь сил перед предстоящим сражением.

К ужину он оделся с особой тщательностью. Как на казнь, — усмехнулся он. Впрочем, он был вовсе не уверен, что величественная леди почтит своим присутствием ужин. По крайней, мере, ее не было в столовой, когда он туда спустился. Но ждать долго ему не пришлось: Эмма появилась буквально через минуту. Теодор кивнул головой Мэри, чтобы она подавала. Ему было жаль, что вернулась жена. Когда ее не было, он обедал в компании мистера Конли, миссис Кэмп, иногда ему удавалось уговорить Мэри присоединиться к ним. Все знали, что Теодор и Мэри знакомы с самого детства, поэтому почти не удивлялись.

Эмма была мрачной, обычное выражение безмятежности, равнодушия и холодности исчезло с ее лица.

— Добрый вечер, миледи, — ровным голосом поприветстовал ее Теодор, подвигая стул. — Надеюсь, поездка прошла хорошо?

По лицу Эммы скользнула тень улыбки.

— Да, благодарю вас.

В полном молчании они поглощали ужин, почти не замечая вкуса еды.

— Мне надо поговорить с вами, …милорд, — она буквально выдавила из себя последнее слово. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Извиниться, понял Теодор по ее взгляду. Она хочет извиниться. Но он не ощущал радости, которую ожидал почувствовать.

— Прямо сейчас?

— Если можно.

— Прошу, — он подал ей руку, помогая выйти из-за стола.

— Мне нужно кое-что взять в своей комнате, вы подождете меня? — спросила она.

— Я буду в кабинете, миледи, — кивнул он.

Теодор развел огонь в камине, хоть был теплый летний вечер. Ему нравилось смотреть на огонь. Он налил себе портвейна, сел в кресло и уставился в камин. Что ей понадобилось в ее комнате? Бумаги о разводе? С этой вздорной женщины станется освободить его от нежеланной женитьбы. Если она, конечно, знает, что брак этот нежелателен для Теодора. Он развалился в кресле, заставляя себя расслабиться. Сейчас Эмма вернется и он все узнает.