Читаем без скачивания Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье - Том Шиппи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако хоббитов Толкин оставил, несмотря на то что они тоже представляют собой анахронизм, ибо в этом и состоит их основная функция. Полет творческой мысли проследить сложно — если вообще возможно, — и чересчур складные построения с высокой степенью вероятности оказываются ошибочными в своей складности, а то и по самой своей сути. Но можно сказать — хотя, конечно, это тоже упрощенная и слишком уж складная версия, — что Толкин, как и многие другие его предшественники-филологи, видел пропасть, лежащую между древней литературой (такой как «Беовульф») и ее современными аналогами, низведенными до уровня сказок (таких как «Водяной и медведь» (Der Wassermann und der Bär)), а также количественные и качественные недостатки обеих этих групп; ощущал потребность преодолеть эту пропасть — не случайно его первое произведение, в котором он попытался создать эльфийскую мифологию и которое не было опубликовано, называлось «Книга утраченных сказаний»; мечтал передать в своих писательских опытах хотя бы намек на очарование и колдовскую притягательность поэтических и прозаических творений, которым он посвятил свою профессиональную жизнь, и хотел наконец перекинуть мостик между древним миром и современностью. Этим мостиком стали хоббиты. Мир, куда они нас ведут, Средиземье, — это мир волшебных сказок и древних северных сказаний, предшествовавших сказкам; мир, который стал доступным и для нынешнего читателя.
Достоинства Средиземья очевидны. Его обитатели часто бросают вызов современным ценностям, демонстрируя благородство, преданность (Фили и Кили отдают жизнь за Торина, своего повелителя и брата своей матери), честность (Дайн исполняет обязательство, взятое на себя Торином, хотя тот уже мертв), умения и познания в самых разных областях. С другой стороны, Бильбо, который воплощает современные ценности, зачастую достойно отвечает на этот вызов: в глубине души, без свидетелей, он принимает решения, продиктованные чувством долга или совестью, а не заботой о богатстве и славе. Бильбо, а в его лице и читатели Толкина, понимает, что Средиземье — это и его родина, и он вовсе не должен быть от нее полностью отрезан (даже если ортодоксальные специалисты по истории литературы с этим не согласны).
Наконец, можно утверждать, что толкиновское Средиземье обладает еще двумя положительными качествами — эмоциональной глубиной и буйством фантазии. Первое довольно необычно для детской книжки, хотя нельзя сказать, будто в них никогда не было ничего похожего. Однако мало кто из нынешних детских писателей дерзнул бы включить в повествование сцену смерти Торина или увенчать поход героев лишь частичной победой: «уже речи не было о том, чтобы разделить сокровища», многие погибли, в том числе бессмертные, «которые могли бы жить да жить в своих лесах», герой плачет «так, что глаза покраснели». Не рискнули бы они и поднимать такие темы, как «драконова болезнь», поразившая и Торина, и бургомистра Озерного города: первый из них пострадал нравственно, от «власти богатства над его душой», а второй физически — «забрал почти все золото, сбежал в Дикий Край и там умер от голода». Беспощадная свирепость Беорна, непримиримое противостояние Торина и короля эльфов, каждый из которых по-своему прав, мрачная педантичность Бэрда и даже обычная для Гэндальфа вспыльчивость — все это никак не соответствует типичному представлению о том, какими должны быть положительные герои в детских книжках. Несомненно, в этом и кроется одна из причин неизменной популярности «Хоббита».
Что касается буйства фантазии, то, пожалуй, достаточно сказать, что по прочтении «Хоббита» остается ощущение, что в Средиземье есть еще много такого, о чем стоит порассказать. На обратном пути Бильбо ждало «немало трудностей и разных приключений. Все-таки дикая местность осталась дикой. В те дни кроме гоблинов там водилось много всякой нечисти». Интересно, что это были за трудности и приключения? Весть о гибели Смога распространяется до самого Черного Леса: «Над лесом, где жили эльфы, стояли свист, щебет и стрекотание. <…> Листва шелестела, всюду настораживались уши». Мы так и не узнаем, чьи это были уши, но у нас создается впечатление, что в Средиземье обитает еще много разных существ и происходит еще много разных событий помимо тех, что попали в наше поле зрения. Это старый прием, Толкин взял его — как и многое другое — из древних источников, «Беовульфа» и «Сэра Гавейна», но он по-прежнему работает.
Возможно, издателей удивило, что такая своеобразная повесть, как «Хоббит», стала пользоваться всенародным признанием, но как только ее узнали и полюбили, уже не было ничего удивительного в том, что читатели потребовали продолжения. Толкин открыл новый вымышленный континент, и всем хотелось узнать о нем побольше.
Глава II. «Властелин колец»: как рождался сюжет
Начиная заново
Одной из самых бесспорных (и заслуживающих восхищения) особенностей следующего романа Толкина под названием «Властелин колец» является одновременная четкость и сложность его структуры — причем именно этот прием подражатели писателя заимствуют реже всего.
Роман состоит из шести «книг» (тот факт, что обычно его публикуют в трех томах, объясняется изначальной попыткой издателей сэкономить на бумаге, которая в послевоенной Великобритании стоила слишком дорого)[27]. В первой книге наследник Бильбо по имени Фродо в компании трех приятелей-хоббитов и впоследствии примкнувшего к ним Бродяжника, или Арагорна, отправляется в Раздол. Там к ним присоединяются Гэндальф и остальные Хранители Кольца — Боромир, Леголас и Гимли. Вторая книга посвящена их путешествию на юг, во время которого они теряют Гэндальфа. Наступает момент, когда отряд из восьмерых странников распадается на несколько групп. Боромир гибнет. Фродо и Сэм идут дальше к Ородруину, чтобы уничтожить Кольцо. Пин и Мерри оказываются в плену у орков, а Арагорн, Леголас и Гимли бросаются в погоню за ними. В третьей, четвертой, пятой и отчасти шестой книгах все эти три группы, получив новое подкрепление (с возвращением Гэндальфа) и вновь столкнувшись с необходимостью разделиться (Пину и Мерри приходится расстаться), продолжают следовать своими путями — как вéдомыми, так и невéдомыми их прежним спутникам, которые нередко знают о судьбе товарищей очень мало или вовсе пребывают в заблуждении (см. схему на стр. 199).
В то же время симметричность происходящего не просто заметна —
