Читаем без скачивания Это знал только Бог - Лариса Соболева

А у кого спросить? Только у Сонетки, которая пела как раз в «Неве». Николай купил костюм в магазине, конечно, не шикарный, хорошие толкали только спекулянты, купил туфли и отправился в «Неву», чтобы не встречаться с Сонеткой наедине у нее дома.

Это был ее день, Сонетка стояла на крошечной эстраде в воздушном длинном платье и пела в сопровождении трех музыкантов. Пела хорошо, тонким и звонким голосом. Заметив Николая, который устроился за одним из столиков в просторном зале, она уже не сводила с него алчных глаз. Сонетка спела еще две песни и ушла с эстрады, он успел за это время сделать заказ, выпить и думал, как с ней увидеться, как вдруг у столика очутилась официантка:

– Евдокия вас приглашает к себе.

Догадался, что Евдокия и есть Сонетка, официантка провела его через длинный коридор, он постучал.

– Да-да, входите, – послышался голос Сонетки.

Николай вошел в каморку, где стояли стол с зеркалом и пара стульев, стены были завешаны одеждой и вечерними туалетами. Сонетка, затянутая в сверкающее зеленое платье, обвила его шею руками и присосалась к губам. Он еле отодрал ее, усадил на стул, присел перед нею на корточки:

– Послушай, Сонетка, мне нужен Пинжа. Знаешь такого?

– Это мерзкий негодяй. Зачем он тебе?

– Нужен. Покажешь его?

– Покажу. Он приходит позже. Викинг…

Она потянулась к нему, но он схватил ее за руки:

– Не люблю делить баб с другими. Дай знак, чтоб я понял, кто Пинжа.

Николай хотел уйти, но Сонетка опередила, повернула ключ в замке и сунула его в вырез декольте. Он нахмурился:

– Открой дверь.

– Возьми ключ и открой сам.

И при этом не заигрывала с ним, не кокетничала с пошлостью разнузданной шлюхи… Стиснув зубы, Николай резко притянул к себе Сонетку. Ее рот очутился у его рта, Николай покрылся испариной. Все – дух вон! Он с яростью сдернул с Сонетки лиф, так что лопнули тонкие бретели, а ключ вылетел и упал на пол. До ключа ли тут! Николай обеими руками тискал дьявольское отродье, при виде которого не в состоянии был обуздать себя. Взял ее сзади, задрав юбку и бросив лицом на стол. В ритмичные движения он вкладывал всю свою злость на Сонетку, а главное – на себя, ей же только этого и надо было, стонала, как драная кошка на крыше.

Николай рухнул на стул, отдышался, вскочил, застегнул брюки и подобрал с пола ключ. Сонетка так и стояла с оголенными задом и грудью, опираясь на стол руками, а стонала, будто он до сих пор ее…

– Покажешь Пинжу, – сказал, уходя.

Выпил две рюмки подряд, занюхал кулаком и пытался разобраться, что с ним происходит. Он не находил ответа, не находил оправданий, а когда вышла Сонетка в другом платье петь, произнес под нос:

– Сука.

Собственно, чем он лучше? Блудливая кошка покрутила хвостом – похотливый кот спекся. Ну да, да, его тянуло на нее именно как кота. Тем временем она закончила песню, спустилась с эстрады и подошла к столику, за которым пили четыре человека. Коротко переговорила с длинноволосым и худым блондином лет сорока, вернулась на эстраду, сделав незаметный кивок Николаю, мол, видел? Тот в ответ кивнул, далее ждал, когда Пинжа уйдет.

Тот взял такси, Николай тоже следовал за ним, пока Пинжа не вышел на окраине. Долговязая фигура шла впереди минут пять, перепрыгивая рытвины и канавы. Наконец Пинжа взялся за калитку, открыл ее и вошел во двор. Его ли это дом или к кому-то Пинжа пришел – Николай не мог знать, но ждал примерно с час, надеясь, что долговязый субъект выйдет. В окнах погас свет, Николай подождал еще с полчаса, после подошел ближе и посмотрел на номер, написанный светлой масляной краской на темном заборе. Там же более мелким шрифтом вывели и название улицы. Он вернулся домой.

День работал ударно, усталости не чувствовал, а ведь спал мало.

Умывшись после смены, Николай вытирал полотенцем лицо и неосознанно очутился у зеркала на стене, заляпанного известью. Никогда раньше он не смотрелся в зеркало на работе, а тут вдруг потянуло к нему. Сначала он не узнал себя, сквозь пятна на него смотрел незнакомый человек. Вернее, черты лица были знакомы, но за ними проглядывал образ хладнокровного, темного, по сути, человека, способного на все. Николай оглянулся, думая, что кто-то другой стоит за ним, но рабочие переодевались к нему спиной. Этим другим был, оказывается, он. Готовясь к ночной жизни, Николай будто надевал на себя чужую шкуру, вбирал в себя чужую душу. И уже не страх перед реальностью ответить за убийства им верховодил, он о нем забыл, а включился азарт. Вот, значит, что за метаморфозы произошли с ним – днем он один, ночью другой. А какой из этих двух настоящий? Чтобы проверить себя, Николай помчался к Вере.

Ни Майки, ни Тараса не было дома, мать Майки ушла к соседке купать новорожденного младенца. Вера только что вернулась с работы и переоделась в светлое домашнее платье. Увидев мужа, она заулыбалась, кинулась к нему. Он оторвал ее от пола, держал в руках, вдыхая родной запах. Потом целовал лицо, заглядывая в чистые глаза, повторял тихим шепотом: «Верка… Верочка…» И все было как прежде: нежность, ласка, любовь. Вера не заметила в нем перемен, не почувствовала измены. С ней он настоящий и не изменил ей, нет, не изменил. Потому что тот Николай не он, к этому Николаю тот не имел никакого отношения.

Пинжу караулил еще два дня, приезжая к дому в сумерки и прячась в кустах. А он не выходил из дома и не заходил туда, значит, жил где-то в другом месте. На третий вечер Пинжа прибыл, не пробыл в доме и часа, вышел. Николай с предосторожностями следовал за ним, когда же отошли от дома достаточно далеко, нагнал его. Слыша шаги за спиной, Пинжа обернулся.

– Стой, дело есть, – сказал Николай.

– Кто такой? – спросил Пинжа сиплым и низким голосом. – Чего тебе?

– Спросить. – Николай остановился в двух метрах от него. – Кто был в квартире Пахомова?

– Об чем тут речуга? Какой Пахомов?

– Профессор. Которого вы пером поддели, а домработницу удавили.

– Не понтуйся, фраер. Дави винта по тихой.

Пинжа не поджал трусливо хвост, для простого курьера, продающего краденое, это не характерно. Он стоял, заложив руки в карманы пальто, стоял уверенно на широко расставленных ногах, чуть наклонив голову вперед. Но напряжение в долговязой фигуре выдавало коварный умысел, Николай тоже напрягся, готовясь к неожиданностям:

– Мне нужен тот, кто убил Пахомова.

– Это мы запросто…

Резкий выброс руки Пинжи – Николай отпрыгнул назад. Пинжа согнулся и наступал, делая обманные движения левой рукой, словно ловил противника. В правой руке у него была финка (счастье, что не пистолет), а Николай не запасся оружием, ему оставалось только избегать удара, выматывая нападавшего. Несколько раз он пытался перехватить руку с ножом – не получилось, Пинжа проявил умение и ловкость. Но и бандиту не удавалось нанести смертельный удар, а сил он с каждым броском затрачивал много.

В конце концов Николай схватил Пинжу за руку, прижал ее локтем к своему корпусу, да только противник оказался весьма сильным. Свободной пятерней Пинжа ухватил его за лицо, сдавил, перекрыв нос и рот. Задыхаясь от нехватки воздуха и понимая, что сейчас этот на вид тщедушный человек выйдет победителем, Николай со всей силы его же нож воткнул в его грудь, так и не выпустив руки Пинжи. Сначала раздался хрип и ослабли пальцы, стиснувшие лицо Николая, через секунду бандит упал на колени.

– Кто убил Пахомова? – прорычал Николай.

– Тебе не жить, запомни, – прохрипел в ответ Пинжа и уткнулся лицом в землю.

Николай стоял над ним, чувствуя покалывание в мышцах. Он так и не добился признания, ниточка оборвалась. Затем он пешком, почти через весь город, шел к той, кто должна стать его помощницей. Другому Николаю – другая женщина.

Линдеру позвонили, он переговорил, улыбнулся:

– Летим в Нью-Йорк? Кстати, как вам Майами?

– Не разобрал, – сказал Вячеслав.

– Вы молоды, успеете разобраться.

13

Под вечер Игорь въехал в город. За дорогу Далила сто раз спрашивала, правильно ли она поступила, уехав. Он убеждал: правильно. А ей необходимы были все новые доказательства.

– Ну что бы ты делала там? – представил он последний довод. – Страдала бы вместе с Милой и надоедала бы ей? Кончилось бы ссорой. Твоя дочь – взрослая женщина, имеет мужа, им обоим не нужны посторонние, а ты уже посторонняя, хоть и мать. Умерь свою ревность, Далила.

– Постараюсь, – вздохнула она со смирением.

И даже не представляла, что ждет ее впереди!

Уже у двери квартиры произошла заминка, Далила вставила ключ в замочную скважину, а он не поворачивался.

– Что за ерунда!

Едва не сломав ключ, она с силой задергала дверь, а та… открылась. Невероятно! Игорь отстранил Далилу, осмотрел замок, осторожно вошел, через минуту вышел и достал мобильник:

– В квартире кто-то побывал. Я вызываю милицию, не входи туда.

– О господи! – Она прошла к лестнице, села на ступеньки.