Читаем без скачивания Крестная мамочка - Кэрри Адамс

Ущерб, нанесенный прошлой ночью, я взялась устранять недиетической колой и тональным увлажняющим кремом с солнцезащитным фактором двадцать пять единиц. Колу выпила в душе, измученную алкоголем кожу взбодрила гелем с экстрактом грейпфрута, надела почти герметичную шапочку, от которой на лбу оставалась отчетливая вмятина — мои персональные стигматы. Ароматизированный крем для тела, щетка для волос, никакого макияжа… нет, все-таки макияж, духи, элегантные сапожки, сумка, шляпка — и я уже готова войти под сводчатый потолок церкви Святого Иоанна, пристроившейся на вершине холма, в конце Лэдброук-роуд. Вот из Клаудии крестная получается хоть куда. Зато при виде меня бабули закатывают глаза, а дедули вздыхают: мол, где их двадцать пять лет. Мы с Клаудией — как инь и янь. Кого выбрали в крестные отцы, я не знала, наверное, кого-нибудь из друзей Нейла, не стоящих внимания.

Мое такси остановилось у церкви почти одновременно с рыжим «рейнджровером» Нейла. Я расплатилась, вышла, обернулась и увидела, как из машины выбирается Хэлен — воплощение гламура. Она была в облегающем белоснежном костюме с юбкой-карандашом и туфельках телесного цвета на головокружительных каблуках. Смуглая кожа буквально светилась, собранные на макушке волосы длинным аккуратным локоном спускались на спину. Дерзкий макияж подчеркивал миндалевидную форму широко поставленных глаз. Единственными украшениями Хэлен были бриллиантовый крест и обручальное кольцо с бриллиантом. Изнуренная молодая мать исчезла без следа: сегодня Хэлен выглядела умопомрачительно. Эта метаморфоза ошеломляла. Пока Хэлен улыбалась мне, кто-то вложил ей в руки кружевной сверток — одного из сыновей. Второй сверток взял Нейл. Он буквально лопался от гордости, и я вдруг поняла: несмотря на всю мою предвзятость к нему, невозможно угадать, что творится в семье за закрытыми дверями. Это общество двоих. Не стоит судить о чужой семейной жизни по мимолетным наблюдениям, предположениям и догадкам непосвященных. Нейл и Хэлен с улыбками переглянулись, и я гордо заняла место у них в арьергарде, готовая еще раз стать крестной. Еще два раза. Четыре. И так далее и тому подобное.

Клаудиа уже ждала в церкви, беседуя с тучной особой, нагруженной стопкой сборников гимнов. Лысина Эла мелькала впереди: он возился с громоздкой старомодной видеокамерой, готовясь запечатлеть церемонию для потомков. Я помахала нескольким знакомым, спохватилась, обнаружив, что приветствую актеров, с которыми Нейл снимался в очередном сериале, и опустила руку. Отвернувшись, я улыбнулась церковной колонне. Все силы уходили на то, чтобы побороть неловкость и не чувствовать себя не в своей тарелке. Эх, напрасно я вырядилась под Майкла Джексона.

— Сногсшибательно выглядишь, — сообщила Клаудиа, подхватив меня под руку.

— Какое там, — вздохнула я. — Но спасибо за ложь.

— Честное слово, — настаивала она. — Неужели так трудно принять комплимент?

— Я спала всего пару часов.

— Кстати, раз уж мы об этом. От тебя попахивает пивом.

— Комплимент, говоришь?.. Я думала, удастся заглушить вонь грейпфрутом.

— Зря нервничаешь: я же беременна, у меня сейчас нюх, как у ищейки. Больше никто не заметит, можешь мне поверить. Удачная выдалась ночь?

— Очень. Встречалась с коллегой по прежней работе…

Клаудиа оттащила меня в сторону.

— Боже! И что?..

Я вздохнула:

— Он уволился. После моего ухода он будто взбесился. Его даже отправили на принудительное лечение!

У Клаудии отвисла челюсть.

— Из-за нервного срыва. Я ни при чем!

Произнося эти слова, я испытала странные ощущения — облегчение, недоверие. И бездонную печаль вперемешку с гневом, потому что, если я не имела к его болезни никакого отношения, почему он следил именно за мной? Звонил по ночам, торчал возле моего стола и наблюдал, как я работаю, ссорил меня с коллегами, превознося до небес за каждый пустяк. А потом преградил путь к вершинам моей карьеры неподъемной каменной глыбой. Если я ни при чем, почему переменилась вся моя жизнь?

— Оказалось, у него какое-то компульсивное расстройство. Оно могло проявиться как угодно: и в виде коллекции стружек от карандашей, и в боязни трещин на тротуаре. Моя знакомая подробностей не знает. Дело пытались замять, но, если верить коллегам из другой камеры, на принудительное лечение его отправила жена.

— Многие жены ей позавидуют.

— Но не ты.

Клаудиа улыбнулась, ободряюще похлопывая меня по руке:

— А если серьезно, можешь вздохнуть с облегчением.

— Я и вздыхаю — потому что теперь ясно, что мне ничего не почудилось.

— Конечно, иначе зачем тебе было увольняться?

«Ради разнообразия в жизни», — хотелось ответить мне. Я выдержала паузу.

— А вдруг мне просто наскучила работа?

Клаудиа провела ладонью вверх и вниз по моей руке.

— Нет, дорогая, все было на самом деле.

Если она и вложила в эти слова подтекст, то я предпочла не заметить его и забыть про первый свой ответ. На всякий случай.

Подошел Эл, обнял жену за талию, и Клаудиа заулыбалась ему. Эл стройнее Бена, а волос у него гораздо меньше. Но между ними есть и сходство: оба цельные натуры, добродушные и обаятельные. Эл всегда умел молчать и слушать собеседника, поэтому им восхищалась даже Хэлен. Да что там скрывать — все мы его обожали. Люди, порядочные до мозга костей, на дороге не валяются. Эл ответил сияющей жене улыбкой, которая не угасала, пока органист не заработал педалями. Едва переглянувшись, мы с Элом все поняли: он догадался, что я все знаю, я — что он догадался, и мы оба пришли в восторг. Клаудиа повернулась к нам, минута взаимопонимания завершилась.

— Ну, Тесса, ты готова всем сердцем принять Иисуса? — Эл наклонился, чтобы поцеловать меня.

— Если он холост, имеет хорошую работу и умеет готовить — само собой.

— Увы, скорее женат, носит балахоны и не брезгует проститутками, — отозвался Эл и получил толчок в бок от жены. — Или на проститутке он и был женат?

— Эл, мы в церкви! — напомнила Клаудиа, возводя взгляд к потолку.

— Ладно, балахоны — еще куда ни шло, но женатые мужчины — табу.

— Думаешь, моногамия и монотеизм — две стороны одной медали? — Эл склонил голову набок.

— Александер Уорд, неужели ты всерьез полагаешь, что Иисус мог взять вторую жену?

— Тсс! — шикнула Клаудиа.

Я хихикнула:

— Боишься, что так мы и до богохульства докатимся?

— Уже докатились, — с улыбкой до ушей отозвалась Клаудиа. — А-а, преподобный Ларкин! Позвольте представить вам вторую крестную, Тессу Кинг.

Я обернулась: мне улыбался красавец в высоком жестком воротничке.