Читаем без скачивания Будет скафандр – будут и путешествия - Роберт Хайнлайн

Понять его логику было нетрудно, особенно с точки зрения «живой гниды». Но от самого главного он увильнул.

– И все же, Джок, как же ты мог поступить так с маленькой девочкой?

– Да я же тебе битый час объясняю, что выхода не было.

– Нет, был. При всем том, что отказаться, когда он приказывает, просто невозможно, у тебя ведь была возможность бежать.

– Куда?

– Он же тебя послал за ней в Лунный город, ты сам говорил. И у тебя ведь был неиспользованный обратный билет на Землю – я знаю правила. Тебе всего-то было нужно затаиться и с первым же кораблем махнуть на Землю, а не заниматься его грязными делами.

– Но…

Я перебил его:

– Допускаю, что ты не мог укрыться в лунной пустыне, допускаю, что не чувствовал бы себя в безопасности даже на станции Томба. Но у тебя был шанс удрать, когда он послал тебя в Лунный город. Ты должен был воспользоваться им, а не заманивать маленькую девочку в лапы пучеглазого чудовища.

Он выглядел обескураженно, но ответил живо:

– Ты нравишься мне, Кип! Ты хороший парень. Но не умный. Без понятия ты.

– Нет, почему же, я все понимаю.

– Нет, не понимаешь. – Он наклонился ко мне, хотел положить мне руку на колено, я отпрянул. Он продолжал: – Есть еще одно обстоятельство, о котором я тебе не сказал… боялся, что ты примешь меня за зомби или что-то в этом роде. Они нам операцию сделали.

– Какую операцию?

– Такую. Вделали нам в головы бомбы с дистанционным управлением, как на ракетах. Попробуй только ослушаться… Он нажмет кнопку, – и б-бах! Мозги весь потолок залеплют. – Он ощупал пальцами шею у затылка. – Видишь здесь шрам? Волосы у меня уже отросли, но если приглядеться, то шрам еще виден, так навсегда и останется. Хочешь поглядеть?

Я уж было склонился посмотреть и вполне поверил бы (за последнее время пришлось поверить и в более невероятные вещи), – но Тим все поставил на место одним взрывным словечком.

Джок дернулся, потом взял себя в руки и сказал:

– Да не обращай ты на него внимания.

Я пожал плечами и отошел. Джок в тот день больше со мной не заговаривал, что меня вполне устраивало.

На следующее «утро» я проснулся от того, что Джок тряс меня за плечо.

– Проснись, Кип, проснись!

Я на ощупь потянулся за своим игрушечным кинжалом.

– Здесь он, у стены, – сказал Джок, – но только теперь он тебе не поможет.

Я схватил кинжал.

– Почему же? А где Тим?

– Ты что, никак не проснешься?

– То есть?

– Все проспал, значит? Ничего не видел? Я тебя потому и разбудил, что страшно; поговорить с живой душой хочется.

– Что я проспал? И где Тим?

Дрожащий Джок весь покрылся потом.

– Они парализовали нас голубым светом, вот что! И забрали Тима. – Его передернуло. – Хорошо, что его. Я ведь думал… ну, ты понимаешь, ты же заметил… я немножко толстый… а они любят жир.

– О чем ты? Что они с ним сделали?

– Бедный старина Тим. Были, конечно, у него свои недостатки – у кого их нет? – но… Из него, должно быть, уже суп сварили, вот что! – Его опять передернуло. – Суп они тоже любят – с костями и все такое.

– Не верю. Ты просто пытаешься запугать меня.

– Не веришь? – Он смерил меня взглядом с головы до ног. – Тебя, наверное, потащат следующим. Если ты хоть что-нибудь соображаешь, сынок, возьми лучше свою пилку для ногтей и вскрой себе вены. Так будет лучше.

– А сам-то ты что же? – спросил я. – Хочешь, одолжу?

– У меня духу не хватит, – ответил Джок, дрожа.

Я не знаю, что стало с Тимом. Я не знаю, ели черволицые людей или нет. (И «людоедами» их не назовешь – может, мы для них все равно что бараны). Но я даже не особенно испугался, потому что все предохранители в моих «цепях» страха давно уже полетели. Мне было безразлично, что случится с моим телом после того, как я сведу с ним счеты. Но у Джока эти мысли вызывали безотчетный ужас. Не думаю, чтобы он был трусом – трус вряд ли займется изыскательством на Луне. Но он трясся оттого, что всерьез верил своим догадкам. Он сбивчиво дал понять, что оснований верить им у него больше, чем я мог предполагать. По его словам, он летал на Плутон и раньше, и остальные люди, которых в тот раз доставили сюда кого добром, кого силой, обратно на Луну не вернулись.

Когда настало время есть, нам сбросили две банки, но Джок сказал, что не испытывает аппетита и предложил мне свою банку. Той «ночью» он все сидел и пытался бороться со сном.

Проснулся я как после кошмарного сна, в котором, бывает, не можешь шевельнуться. Но это был не сон – незадолго до пробуждения меня облучили синим светом.

Джок исчез.

Больше я никогда не видел ни того, ни другого. Отчасти мне их даже не хватало… По крайней мере – Джока. Стало, конечно, намного легче – не надо было все время быть начеку, и я мог позволить себе роскошь вымыться. Но очень надоело мерить клетку шагами одному.

Никаких иллюзий касательно этих двух типов я не испытывал. Наверное, нашлось бы больше трех миллиардов человек, с которыми делить заключение было бы много приятнее, чем с ними. Но, какие-никакие, они были люди. Тим казался опасно холодным, как нож гильотины. Но у Джона сохранились какие-то туманные представления о зле и добре, – иначе он не стал бы пытаться найти оправдание своим поступкам. Можно предположить, что он просто был безволен.

Но я вовсе не считаю, что понять – значит простить. Если встать на эту точку зрения, дойдешь до того, что начнешь распускать слюни над судьбой убийц, насильников и похитителей детей, забывая при этом об их жертвах. А это неправильно. Жалость у меня может вызвать судьба Крошки и других, попавших в ее положение, но никак не судьба тех преступников, чьими жертвами они становятся. Мне не хватало болтовни Джока, но существуй возможность топить подобных ему людей сразу же после рождения, я делал бы это собственными руками. А о Тиме и говорить нечего.

И если они попали в суп вурдалакам, мне, ей-богу, совсем их не жалко, даже если завтра меня ожидает та же судьба. Пожалуй, суп – это лучшее, что может из них выйти.

Глава 8

Мои бесплодные размышления прервал взрыв – резкий треск, похожий на удар бича, громовой раскат, а затем шипение, свидетельствующее о понижении давления.

– Какого черта! – вырвалось у меня. Затем я добавил: – Надеюсь, вахтенный знает свое дело, в противном случае нам всем конец.

На Плутоне, насколько я знал, кислорода нет. Во всяком случае, так утверждали астрономы, а я не испытывал желания проверять их утверждения на собственной шкуре. Уж не бомбят ли нас? Вот было бы здорово. Или это землетрясение?

Мысль о землетрясении – предположение отнюдь не праздное. Та статья в «Сайентифик Америкен» – о «лете» на Плутоне – предсказывала «острые изостатические колебания» по мере повышения температуры. В переводе на нормальный человеческий язык эта изящная фраза означает: «Держись за шляпы, крыша падает!»

После того, как я однажды попал в землетрясение близ Санта-Барбары, я на всю жизнь усвоил прописную истину, с которой калифорнийцы рождаются, а все остальные запоминают после первого урока: когда земля трясется, беги наружу!

Минуты две я проверял, набралось ли у меня достаточно адреналина, чтобы прыгнуть на восемнадцать футов вместо двенадцати. Оказалось, что нет. Но я продолжал заниматься этим еще полчаса, потому что больше делать было нечего, кроме как грызть ногти.

И тут я услышал свое имя:

– Кип! Кип, где ты?

– Крошка, – завопил я. – Сюда! Сюда!

Целую вечность длиной в три удара сердца стояла тишина.

– Кип?

– Да здесь я, внизу!

– Кип? Ты здесь, в этой яме?

– Да! Да! Ты что, не видишь меня? – Ее голова показалась в проеме потолка.

– Теперь вижу. Ой, Кип, как я рада!

– Так чего ж ты плачешь тогда? Я тоже рад.

– Я не плачу, – всхлипывала она. – Кип… Кип…

– Ты можешь вытащить меня отсюда?

Она осмотрела отверстие и сказала:

– Оставайся, где стоишь.

– Эй, не уходи! – Но она уже ушла.

Прошло две минуты, но мне они показались неделями. Наконец она вернулась с нейлоновой веревкой. Умница!

– Хватайся! – крикнула Крошка.

– Погоди секунду. Как она закреплена?

– Я тебя вытащу.

– Нет, не вытащишь. Наоборот, мы окажемся в этой дыре оба. Найди что-нибудь, за что можно ее зацепить.

– Я подниму тебя.

– Крепи веревку, тебе говорят! Живо!

Она снова исчезла, оставив конец веревки у меня в руках. Вскоре я услышал издалека:

– Готово!

– Проверка! – завопил я в ответ и повис на веревке всем телом. Она держала. – Лезу! – завопил я снова, что было мочи, и выскочил наверх вместе с «у».

Крошка бросилась ко мне, одной рукой обняла меня за плечи, сжимая при этом другой мадам Помпадур. Я стиснул ее в объятиях. Она стала еще меньше и тощее, чем раньше.

– О, Кип, было так ужасно!

Я потрепал ее по худеньким лопаткам.

– Знаю, знаю. Что будем делать? Где…

Я хотел спросить, где черволицые, но Крошка разразилась слезами.