Читаем без скачивания Измена: ты больше не мой (СИ) - Лискина Екатерина

— Что все получится. — Хорошо, что в этот момент Станислав не видел моего лица. При воспоминании об адвокате меня изрядно перекосило.

— Значит, план такой, сегодня и завтра ударно работаем, в четверг ты разводишься, а я навожу справки по своим каналам

— Договорились.

***

В среду вечером мне позвонил мой адвокат. То есть Станислава. И мой. Кажется, я запуталась.

— Завтра вам все таки лучше быть в суде.

Пришлось срочно звонить свекрови. Я отвела Андрюшу на внеплановую ночевку, тысячу раз извинилась перед Анной Петровной и вышла в декабрьскую темноту.

Меня снедало беспокойство. Я устала, хотела есть и одновременно не хотела ничего, потому что от тревоги меня подташнивало. На улице шел снег, медленно кружась в световых столбах вокруг фонарей и я постояла так со своей тревогой вместе, подняв лицо и подставив его оседающим снежинкам. Маленькие жала холода слегка отрезвили меня.

Подумаешь!

Меня конечно задело, что мать Станислава не захотела со мной встретиться, передав документы о съеме квартиры через адвоката. Но не отказала же, это ведь хорошо? Хотя я предпочла бы лишний раз с адвокатом не видеться.

Опять же, предстоящая встреча с Виталиком, у которого, как оказалось, тоже есть свой адвокат. А еще уйма тараканов в голове и все они совершенно не походили на паука Арсения, что лелеяла моя свекровь. Тем более Сенька жил в углу кухни, а не у нее в голове.

Под эти грустные мысли я шла по дворам, где освещенным, а где и совсем темным, рискуя угодить в лужу, полную ледяной каши. В конце концов я выбралась из лабиринтов нашего квартала на освещенный проспект. Здесь не было луж, только веселая поземка, чей танец прерывали проезжающие машины и немногочисленные пешеходы.

Надо поесть и подумать, решила я. И отправилась в маленькое подвальное кафе, недорогое, но достаточно хорошее, тем более, встретить кого-то из моего нынешнего круга общения там было совсем невозможно.

Сильно же я взлетела за последнее время.

И пока я шла, — плиточные тротуары, милые парочки навстречу, мигание уже развешанных новогодних гирлянд, — я думала о Станиславе. Возможно этот крючкотвор прав, и я ему не пара. В конце концов кто я? Без двух минут мать-одиночка, разведенная, с больным ребенком. Не самая лучшая партия для директора крупной строительной компании, самой крупной в нашей области.

Причем самого директора это не слишком-то волнует.

На ужин у меня был салат с горошком и колбасой, из которого пришлось выковыривать вареную морковку. Не люблю морковку в оливье и никогда ее туда не режу, да и в этой кафешке раньше тоже не резали. К оливье у меня была горячая, только сваренная, исходящая ароматным паром картошечка и огромная свиная отбивная в хрустящей панировке. Я подумала, подумала и дозаказала еще свежий салат: очень хотелось к этому всему еще и редиски со сметаной.

После хорошего ужина все кажется не таким уж и плохим. Облепиховый чай и крошечное пирожное “картошка” на десерт совсем подняли мне настроение. Насколько вообще можно было его поднять в моей ситуации. Мысли о завтрашнем суде и связанной с ним нервотрепкой еще грызли, но увязали в “картошке”, слипались от сладости и больше не будоражили так сильно, как пару часов назад.

А может я просто уже устала бояться.

Глава пятьдесят третья

Утром я подскочила от звонка будильника. Девять утра, на востоке еще только занималась заря.

Сначала я вспомнила, что сегодня суд и меня накрыло горячей волной удушливого страха и паническими судорогами. Хотелось закутаться в одеяло с головой и так там и остаться. Будь я одна, я бы так и сделала. Одной мне много не надо, но у меня был Андрей, поэтому из-под одеяла пришлось вылезать.

Мессенджер разрывался. Девочки из бухгалтерии желали спокойного развода. Станислав интересовался, встала ли я и как себя чувствую. Бывший муж написал простыню гадостей. В общем, обычное утро.

Я приняла душ, позавтракала, солнце уже вставало и его было видно, если выйти на лоджию. Я так и сделала, прямо в легком халате, что надеваю после душа, вышла в морозное утро, распахнула окно и стояла так, вдыхая ледяной воздух и дрожа от холода.

Хорошая получилась встряска. Мысли в голове послушно сложились в слово “Вечность”, хотя из букв “Ж” “П” “О” “А” сделать это еще вчера казалось немыслимым достижением.

На удивление в суде прошло все спокойно. Нам даже удалось без особенного сопротивления второй стороны добиться проживания Андрюхи со мной, при условии обязательных встреч с отцом на территории Анны Петровны, на чем настаивала уже я. Не хотелось во-первых пускать Виталика в свой новый дом, а во-вторых я считала, что хотя бы на первых порах им нужен присмотр.

Особенно с учетом поведения моего уже бывшего мужа в последние полгода. Обалдеть, а ведь и правда, скоро почти полгода будет с момента как он стал себя не слишком адекватно вести.

Избежать встречи с ним после суда, правда, не удалось. Мы столкнулись в вестибюле, старом, мрачном, с древними, протертыми многими ногами мраморными ступеньками и полированными тысячью рук перилами лестницы. Прямо у ее подножия.

— Теперь ты довольна? — Желчно сказал Виталик, глядя на меня сверху вниз. Его рот кривился в похабной ухмылке, но общее впечатление было такое, будто бы мой бывший муж всеми силами удерживается от слез.

Я не знала что сказать. Была ли я довольна? И да и нет. Я не хотела этого развода до того момента, как застала Виталика и его пассию неглиже в его кабинете. Я не хотела всей этой нервотрепки, грубых слов, унижения, что испытывает каждая женщина, которой изменил муж. Но это все уже произошло.

— Я не жалею о том, что с тобой развелась.

— …! — Виталик надвинулся на меня с лестницы угрожающе, чуть скрючившись и попытался ухватить за воротник блузки, что выглядывал из выреза пиджака: на развод я оделась в брючный костюм темного цвета.

Я даже не попыталась ему противостоять, никаких сил уже не было, хотелось доехать до дома и упасть в кровать. Не знаю, чтобы он сделал, но неожиданно меня рвануло в сторону и назад. И вот перед моими глазами уже не взбешенный бывший муж, а широкая спина моего адвоката.

— Немедленно прекратите. — Он обращался к Виталику спокойным, даже уставшим тоном человека, который сталкивается с подобной реакцией слишком часто. Спросить чтоль у Станислава, какими делами занимается обычно его адвокат.

— Что прекратить, отойди, ты, я хочу поговорить со своей женой!

— С бывшей женой. — Мой адвокат спокоен, а вот у Виталика в голосе прорезаются истерические нотки.

— ….!

— А вот оскорблять никого здесь не стоит, — он перехватил руку моего бывшего мужа, который, видимо, настолько взбеленился, что решил затеять драку прямо в вестибюле. — Охрана!

Где же адвокат Виталика? И кто он, такой импозантный седой мужик в дорогом костюме. И откуда у моего бывшего мужа деньги на такого.

— Виталий! — Раздался женский голос из распахнутой входной двери. Из нее в полутемный вестибюль светило яркое полуденное солнце, так что я не сразу рассмотрела, кто это там стоит.

— А ты что тут делаешь?! — Виталик смотрел на Татьяну, ту самую, с которой я застукала его тогда в кабинете и его лицо странно кривилось. Ненормально, я бы сказала.

И тут мой бывший муж пошатнулся и начал заваливаться назад. Я успела только охнуть и зажмуриться, чтоб не видеть как его затылок соприкоснется с вытертыми лестничными ступенями.

Глава пятьдесят четвертая

Лицо моего мужа странно перекосилось и он начал падать, заваливаясь назад, прямо на лестницу. Я охнула и зажмурилась, но ожидаемого стука не услышала. Только встревоженный крик Татьяны.

Виталику в очередной раз крупно повезло.

Все это произошло очень быстро и мой адвокат не успел выпустить его запястье из своей стальной хватки, поэтому когда мой бывший муж стал заваливаться назад, он успел его придержать. Сложно было бы удержать в вертикальном положении пусть и худого, но совсем не невесомого взрослого мужика. Тем более, что человек, теряющий сознание превращается в желе и удержать утекающее тело практически невозможно. Так что мой адвокат просто аккуратно опустил бессознательное тело на лестницу, а со всех сторон к нам уже бежали Татьяна, адвокат Виталика, охрана и, кажется, кто-то из других посетителей, наблюдавших за нами с верхних площадок широкой парадной лестницы суда.