Читаем без скачивания Человек боя. Поле боя. Бой не вечен - Василий Головачев

Савватий пристально посмотрел на молодого волхва, помнившего все свои прошлые жизни.

– Тебя что-то гнетет, друг мой. Нравственное зло и физическое несовершенство мира – разные вещи. Последнее говорит о том, что созидание мира еще не завершено, а человек призван принять участие в его завершении. И Творец не виноват, что вместо того, чтобы повлиять на Природу, мы ее разрушаем.

– И это я понимаю, отец. Не понимаю другого: почему человек, как творение Божье, оказался в противлении Божьей воле и сам стал носителем зла? Почему он легко поддается увещеваниям Сатаны?

– Потому что, как и сам Отступник когда-то, он получил возможность идти по другому пути, и не вина Творца в том, что его творение в массе своей избрало путь духовного рабства. Кстати, Сатана – зомбированное слово, его изначальный смысл: Са тана – «святая вода». Тысячи лет назад проповедники Отступника дали ему имя Сатана, перевернув смысл слова, чтобы скрыть истину, как сделали это и со множеством других слов[79]. Догадываешься, с какой целью?

– Цель одна, – вздохнул Сергий, – подмена первоначального значения слова ложным, несущим негативный психический потенциал. Силы Отступника растут, особенно в эру информационной агрессии, а мы все пытаемся остановить их примером и добрым словом. Секты псевдорелигиозной направленности типа Братства Черного Лотоса растут как грибы, что свидетельствует о духовном голоде, а мы хотим уговорить лидеров сект сеять разумное, доброе, вечное. Не уговаривать надо – нейтрализовать этих лидеров, прямых проводников воли Отступника! Когда стая теряет лидера, она теряет ориентацию в пространстве и свое влияние на мир! В ближайшее время мы столкнемся с более страшным оружием, нежели технические системы типа «анаконды» и «лунного света», и оружие это – храмы Лотоса, способные играть роль усилителей пси-внушения.

– Для отпора этому мы и создаем духовные центры и семинарии.

– Опаздываем мы, – с прорвавшейся тоской сказал Сергий. – Мы слишком долго пытались ограничить деятельность Отступника пассивным сохранением традиций предков и слишком поздно поняли, что надо драться с противником его же оружием и на его поле. Теперь роль псевдолидера – секты ли, Думы, правительства, любого учреждения или социальной группы – может исполнять любой, владеющий средством воздействия на психику людей. И плодятся они как тараканы, ибо благодатна почва: грязь, ложь, насилие, наркотики, секс.

– Согласен, – погрустнел Савватий. – Современный человек ищет удовольствия без счастья, счастья без знаний и знания без мудрости. Однако не все же люди такие? И вообще не все мы – люди. Я имею в виду демонов, живущих с нами, чему у меня есть подтверждение, и героев, живущих над нами.

– Возможно, мы не имеем права называть себя героями, ибо в том, что касается созерцания вещей высоких, наши возможности весьма ограниченны. Но когда нам это удается, мы награждены блаженством Знания. А счастье всегда в стороне и не наше. Вот явились за счастьем, ведая, где оно, а уже курган над ним.

Савватий улыбнулся, оглаживая бороду.

– Это следует понимать как жалобу?

– Это следует понимать как плач по будущему, – ответил слабой улыбкой Сергий. – Спасти все человечество невозможно, повернуть ход исторического процесса к светлому будущему – тоже, если только не попытаться изменить существующие Законы, и ты это знаешь, патриарх.

– Знаю. Но я знаю также, что последний сторож Неба на земле – совесть людей, и мне моя говорит: придет ли завтра справедливость для всех, не ведаю, но нынче воспрещу несправедливое.

Они помолчали, два светлых мага, пытающихся по мере сил защитить Род от нашествия темных сил. Потом Сергий пробормотал:

– Терпеть несправедливое – несправедливо…

– А жестокое – жестоко, – отозвался архимандрит лавры. – Ты сегодня мрачен, друг мой. Устал? Плохие вести?

– Плохие, отец. Проект вышел на финальную прямую, а мы не успеваем выставить защиту. В лабораториях Легиона куется очередное новое оружие, основанное на синхронизации ритмов, вызывающих в мозгу человека очаги возбуждения, сходного с эпилептическим. Действует почти мгновенно. Защита – воля человека, только где найти такие волевые натуры?

– Натуры найдутся, надо только поискать. Что еще?

– Легион нанес упреждающий удар, вычислив некоторых наших соратников. Сильно травмирована Мария.

– Твоя ученица? Недаром ее имя переводится с греческого как «горемыка».

– Я уже не учитель ей.

– Учитель до тех пор остается учителем, пока учится сам. Ты достоин. Это не все?

– Похищены Панкрат Воробьев и берегиня молодого Витязя Елизавета Крутова. Кроме того, перестал выходить на связь Асламов.

– Это плохо, – подумав, изрек Савватий. – Если мы ошиблись, посылая его в пасть тигра, Замысел на грани провала. Что ты собираешься предпринять?

– Все, что нужно, делается. Но я еще хочу встретиться с конунгом.

– Авогеиным? Херувимовым?

– Гланцем. Настоящий координатор Программы Сатаны в России – он, а не господин Валягин, присвоивший себе звание Директора. Гланц навещает нас редко, но, по моим сведениям, завтра прибывает в Москву, якобы для участия в праздновании Дня Победы.

Савватий покачал головой.

– На твоем месте я бы поостерегся появляться в стольном граде без подготовки. Мы, конечно, тебя поддержим, но…

– Мне поможет грэй.

Савватий в сомнении погладил бороду, глаза его заблестели.

– В принципе, идея неплохая… если только Тигран согласится. Но все равно будь осторожен. Вряд ли Гланц забыл инцидент на Селигере в прошлом году. Ты хочешь заставить его обменяться пленными?

– Этот вопрос не в его компетенции, с вызволением захваченных легионерами людей мы справимся сами. А вот в поиске вражеских лазутчиков контакт с ним может оказаться полезным. Боюсь, в наших рядах появились агенты Легиона.

– Кого подозреваешь?

– Михаила Васильевича Погребко, советника Асламова. Один из наших компьютерных контрразведчиков, Станята, случайно копнул файл личного дела Погребко, и оказалось, что сведения о Михаиле Васильевиче имеются лишь с тысяча девятьсот девяносто девятого года. Такое впечатление, что он родился в девяносто девятом… сразу шестидесятилетним. И нигде не работал.

– Может быть, он просто хитро засекречен? Ведь Погребко работал в Управлении охраны президента.

– Но на него нет данных даже под грифом «совсекретно»! Мы имеем доступ ко всем суперсекретным банкам данных ФСБ и ГРУ, сведений о Погребко там нет. Либо они стерты, либо…

– «Но случается также в каждом роду, что тварь нарушает законы своей природы», – с философским унынием продекламировал Савватий изречение Гермеса Трисмегиста. – У нас очень сильный и умный противник. Удачи тебе, иерофант.

– Я сообщу о результатах переговоров. – Сергий поклонился архимандриту.

– Когда будет готов Замысел по черному колдуну?

– Замысел требует учета всех возможных вариантов, Авогеин не должен догадываться, что готовится Д-трафик для его нейтрализации. Все патриархи будут оповещены о времени Схода для обсуждения Замысла.

– Как идет подготовка к защите Славянских Сходов в Калуге и под Нижним Новгородом?

– Мы в графике.

– Удачи тебе, сударь.

Сергий еще раз поклонился и исчез.

Отец Савватий постоял в задумчивости на верхней площадке башни, глядя вдаль прищуренными глазами, перекрестил место, где стоял молодой волхв, и в воздухе вспыхнул огненный крест. Подержавшись в воздухе несколько мгновений, он осыпался на пол площадки золотистыми каплями света. Савватий перекрестился сам и неторопливо начал спускаться по лестнице вниз.

Петр Афанасьевич Тигран мыл руки в своем лечебном кабинете, располагавшемся на четвертом этаже здания Центра нетрадиционной медицины, когда изменились потенциалы пси-полей вокруг, и он почувствовал чье-то присутствие. Замер, прислушиваясь больше к себе, к своим ощущениям, нежели к звукам в кабинете и во всем здании, затем закончил процедуру, взял полотенце и вышел из туалетной комнаты в собственно кабинет.

У стола стоял молодой человек в белой льняной рубахе поверх брюк, подпоясанный серым кушаком, и внимательно рассматривал хозяина ярко-голубыми глазами, изредка вспыхивающими синью. Взгляд незнакомца выражал ум, силу и затаенную печаль.

– Кажется, у нас гости? – произнес Петр Афанасьевич с иронией, проведя ладонью между собой и юношей, как бы устанавливая невидимую стену.

Впрочем, это и была стена – стена защитного заклятия. Ни один обычный человек не смог бы ее преодолеть, даже имея огнестрельное оружие: заклятие «стены» так воздействовало на сознание человека, что он не мог приблизиться, шел куда угодно, только не в ту сторону, где стоял серый маг, и стрелял в кого угодно, только не в противника.