Читаем без скачивания Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

Моисей Касай, катихизатор из провинции, пришел со своим младшим умопомешанным братом для помещения его здесь куда–нибудь — просит пожить в Миссии десять дней — «отпросился–де у своего священника в отчизну на две недели». Пусть поживет; сам он по лицу тоже похож на истертую тряпку. Боже, какими только инвалидами и малоспособностями держится Церковь и бредет помаленьку вперед! Зато же и растеривает дорогой обильно из того, что уловила, как ныне, например, половину христиан Церкви в Коодзимаци теряет. Кто виноват в ее хилости? Право же, совесть меня мало укоряет — тружусь, кажись, хоть нынешний труд — перевод богослужения — больше для будущего. Бросить бы его и стать посещать Церкви, священников, проповедников, чтобы возбуждать их? Богослужения не было бы и надежды не было бы скоро иметь его, а нынешняя Церковь много ли приобрела бы? Не видел ли я, что после моего посещения Церквей и временного по сему случаю возбуждения их, все опять тотчас же опускается и покрывается плесенью? Итак, стоит ли будущим пожертвовать для настоящего? Последнее — и Церкви, и школы представляется мне столь бедным, что полное пренебрежение чуть не отчаяние возбуждает. Потрудимся же для будущего, насколько Бог потерпит грехам. Авось будущее Церкви Японской будет светлее настоящего.

19 сентября/2 октября 1902. Четверг.

Хоть «Нироку–симбун» и считается такой газетой, которой нельзя верить, однако из нее выплыла ругань на меня и на оо. Савабе в другие, порядочные газеты: сегодня в «Дзинмин» и «Кокумин» трактуется о том, что меня христиане выживают из Японии за покровительство оо. Савабе. В добрый час!

20 сентября/3 октября 1902. Пятница.

Начали печатать «Страстную Службу»; сегодня принесли первые листы корректуры. Чтение ее порядочно отнимает у нас времени от дальнейшего перевода, который ныне на «Вечерне для Пятидесятницы».

21 сентября/4 октября 1902. Суббота.

Трогательное письмо от одной христианки, живущей в горах на полдороги отсюда в Коофу. В деревне, кроме нее, нет ни одного христианина; даже и муж — язычник, индифферентный к вере, но она сохраняет живую веру в душе, вследствие которой обратила свою дочь в христианство. Дочь теперь очень больна и очень желает принять Святое Крещение. Мать катаканой, как умела, но тем не менее ясно, написала письмо к единственному несколько знакомому ей здесь священнику о. Петру Кано, прося поспешить на страстный призыв ее дочери. К сожалению, о. Петр болен, но вместо его с первым же отходящим в тот край поездом отправился о. Феодор Мидзуно.

Некоторые христиане в Коодзимаци, по–видимому, ждали к себе священника отсюда, но отправиться–то к ним некому было. После всенощной один из них, бывший здесь в Церкви, спросил: «Придет ли к ним завтра кто–нибудь служить?» Я ответил, что «у них есть свой священник, о. Савабе; отсюда незачем быть у них священнику, да и некому теперь».

Перед всенощной дал молитву на речение имени и, сорокадневную, — младенцу и жене одного военного доктора в Тяндзиме, с какою–то странною фамилией «Moultanen—Sacharow», и получил за то на Миссию десять ен.

22 сентября/3 октября 1902. Воскресенье.

Нескончаемая возня с этим несчастным возмущением христиан в Коодзимаци против оо. Савабе! Опять сегодня надо было вести длиннейшие разговоры по сему делу. Пришел из них, немирных, по–видимому, наиболее резонный, некто Иосими, и вот сущность разговора с ним.

— Как быть нам дальше? — спрашивает.

— Иметь, по–прежнему, своим священником о. Алексея Савабе. Свои недостатки, которые он и сам признал, как малодеятельность, гневливость, неровное обращение с разными христианами, он исправит, как обещал. Если в продолжение года окажется, что он не исправился, тогда вы будете иметь право вновь жаловаться на него. Теперь же помиритесь с ним. Без недостатков человека нет. Если вам дать другого священника, в том через несколько времени вы опять усмотрите недостатки, хоть другого рода, и этого потребуете сменить — так и конца не будет. А за вами еще последуют христиане и в других Церквах, потому что везде священники с недостатками своего рода. Что же тогда будет? Устоит ли Церковь? Не разнесет ли ее по клочкам ветер вражды и неурядицы? Жалобы на недостатки священников и в самые цветущие времена Церкви, при блистательных святых отцах, управлявших христианами, были, но что отвечали на них святые отцы? Василий Великий отвечал: «Видя царскую печать, никто не спросит, чем она оттиснута — золотом или железом? А всякий уважит печать за то, что она царская. Так и ты с благоговением прими благодать Божию в таинствах, не разбирая нравственных достоинств преподавателя их…» А Святой Иоанн Златоуст спрашивал: «Что же ты хочешь, чтобы Бог поставил Ангелов священниками? Но это было бы не полезно для тебя».

— Все это так. Но христиане теперь слишком враждебно настроены, не пойдут в Церковь к о. Савабе. Можем ли мы иметь отдельные молитвенные собрания?

— Такие отделения от своего законного священника не позволяются церковными правилами. Да и бесполезны они: Бог не примет вашей молитвы, исходящей из сердца, наполненного враждою и раздором.

— Можем ли мы ходить на богослужения в Собор?

— Можете, хоть и здесь молитва будет бесполезна для вас, если не оставите вражды.

— Можем ли исповедоваться у других священников?

— Исповедь есть, при свидетельстве священника, непосредственное сношение человеческой души с Богом. Не хочу стать между вами и Богом. Исповедайтесь у других священников; быть может, благодать Божия размягчит и умирит души тех, кто прибегнет к этому таинству. Но помните, что всякий, кто пойдет на исповедь с враждою в душе и с враждою же вернется, сугубый грех сотворит…

— Почти все возмутившиеся — из тех, кто научены христианству Павлом Ниицума, когда он был священником в Коодзимаци. Можем ли пригласить его говорить нам поучения?

— Позволения на это не могу дать, но и запрещать не берусь, так как вы меня не слушаетесь. Делайте, как знаете, независимо от меня.

Разговор велся в канцелярии в присутствии секретаря, чтобы мои слова не были извращены потом; присутствовал также Василий Ямада, приведший Иосими.

Прощаясь, Иосими обещался настраивать свое общество на мир, за каковое обещание я тут же благословил его Новым Заветом малого формата.

Предоставил им пригласить Ниицума, думая, что он, быть может, будет полезен для умирения. Правда, он не в добрых отношениях с оо. Савабе, но он ныне в таком мирном и благодушном настроении духа, что от его речей можно ожидать добра. Он вчера только что причастился Святых Тайн за обедней, после чего был у меня и говорил, что ныне он почти совсем свободен от сельских работ до восьмого месяца, почему будет помогать катихизаторам в Симооса (где его ферма) проповедывать Слово Божие, что я вполне одобрил; говорил, что полевые работы постоянно настраивают его на благочестивые мысли и славословие Богу, так как все кругом возвещает величие Божие, что и жена его сделалась весьма благочестивою, и так далее.