Читаем без скачивания Грон. Трилогия - Роман Злотников

Когда он, громко топая ногами и поспешно разворачивая полотенце, ввалился в чертог, Хранитель стоял выпрямившись, в величественной позе. Негоже показывать перед младшими свою слабость, пусть даже вполне объяснимую и заслуженную. Когда Посвященный, сдержав свой бегемотоподобный бег, приблизился к Хранителю, тот отвлекся от созерцания Ока и произнес немного усталым, спокойным голосом:

— Вот и все, Экумен, сегодня я закончил последний из ритуалов Возрождения.

Младший Посвященный запнулся (если бы он упал, то, наверное, снес бы столик вместе с Хранителем да и, возможно, постамент Ока), но тут же выправился и, протянув Хранителю полотенце, с благоговейным страхом посмотрел на Око:

— Значит, Творец скоро возродится, Учитель?

Хранитель усмехнулся и начал расстегивать застежки своего облачения.

— О нет, не скоро. Пройдет еще несколько лет, прежде чем Творец возвестит о своем возрождении, а затем еще несколько раз по стольку, прежде чем он войдет в полную силу. Но остановить это уже никто не в силах.

— Даже Измененный? Даже так же, как он… ну если он повторит то, что уже один раз сделал с Творцом?

Хранитель покачал головой:

— Даже Измененный. Во-первых, он вряд ли сможет повторить нечто подобное. В тот раз мы были совершенно не готовы к тому, что он может сотворить ТАКОЕ, а сейчас мы просто не дадим ему этого сделать. Те люди, которых он будет убивать, принося в жертву своей чудовищной силе, взбунтуются. Мы позаботимся об этом. Ныне мы вполне способны не допустить повторения этого ужасного события. Но даже если бы он и смог, это все равно не принесло бы ему ничего. Творец слишком глубоко, чтобы ему можно было как-то повредить с поверхности земли. Есть лишь один-единственный способ ему повредить. — Хранитель усмехнулся, как будто мысль об этом способе казалась ему совершенно бредовой. — Это уничтожить Око.

Младший Посвященный инстинктивно перевел взгляд на указанный предмет, но тут же, поймав себя на этом, поспешно отвернулся. Нет, это просто бред, и думать нечего.

Между тем Хранитель покончил со своими многочисленными застежками и сбросил облачение на руки Экумену. Тот даже присел, когда длиннополое, многослойное облачение, сплетенное из вызолоченных свинцовых нитей, упало ему на руки (скорее от неожиданности, чем от недостатка сил), однако удержался и уже открыл было рот, чтобы спросить что-то еще, но увидел, что Хранитель снова уставился на Око. Посвященный понял, что Учителю не до него, и торопливо пошел к двери, с опаской посматривая на плиту под ногами (вбегая в Чертог, он совсем забыл о плите, а сейчас снова про нее вспомнил). Хранитель, полуобернувшись, посмотрел ему вслед и опять устремил взгляд на Око. Да, сегодня ритуал прошел очень удачно. Око до сих пор сияло тускло-багровым светом. И это означало, что процесс возрождения мощи Творца вступил в завершающую фазу. Что и как там происходит, Хранитель представлял слабо. До сих пор ни ему, ни его многочисленным предтечам не приходилось прибегать к мощи Ока для того, для чего оно, видимо, и было изначально предназначено. Во всяком случае, на священной плите из талуминита, материала, о котором никто не знал ничего, даже откуда появилось само это название, — был описан только ритуал Возрождения. А описание всех остальных известных составляющих могущества Ока дошло до Хранителя в пергаментных свитках или записях на потемневших листах шелковой бумаги. И это укрепляло его в убеждении, что изначально Око предназначалось только для возрождения сил Творца, а все остальные возможности Ока были открыты его предшественниками на посту Хранителя.

Хранитель покачал головой и направился к тяжелому пологу, закрывавшему одну из арок, ведущих куда-то в глубь Скалы…

Через полчаса, когда медленно колыхавшаяся лифтовая платформа достигла наконец самого нижнего уровня Скалы, Хранитель, все это время стоявший у перил, окинул взглядом низкие своды небольшого чертога, вырубленного в коренной породе, составляющей подложку Скалы, и зябко передернул плечами. Здесь было мрачно и затхло. Приводимые в движение рабами огромные мехи, которые разгоняли воздух по всем нижним ярусам Скалы, на такой глубине уже не справлялись со своими обязанностями, поэтому дышать здесь было довольно тяжело. Но на этом уровне было не так уж много тех, кому нужно было дышать, во всяком случае из числа двуногих. А те, кто был, уже как-то привыкли.

Откуда-то спереди послышались шаркающие шаги, затем из-за угла коридора, узкой расщелиной терявшегося в дальнем углу чертога, показалось слабое сияние, и почти сразу же за ним маленький огонек, осветивший тощую, сгорбленную фигуру, одетую в какое-то грязное серое тряпье. Фигура остановилась и, приподняв повыше дрожащий огонек фитиля закопченной масляной лампы, вгляделась в прибывшего, затем громко икнула и, бросившись вперед, неуклюже рухнула на колени.

— Господин…

Хранитель величественно кивнул, позволил Смотрителю уровня поцеловать полу своего балахона и негромко приказал:

— Проводи меня к Крысиной норе.

Смотритель поспешно поднялся и, резво развернувшись на пятке, торопливо пошел вперед…

Через двадцать минут блужданий по хитросплетению коридоров, частью явно прорубленных в породе человеческими руками, а частью проточенных водой или образовавшихся в результате каких-то непонятных природных катаклизмов, Хранитель оказался перед массивной дверью, изготовленной, судя по ее характерному иссиня-черному цвету, ясно видимому даже в свете дрожащего огонька старой масляной лампы, из кремневого дерева. Такие двери имел не каждый дворец. Но поскольку те, кто содержался в этой камере, как правило, представляли собой очень большую ценность, неведомые строители Скалы пошли на то, чтобы оснастить ею эту тюрьму. Кроме чрезвычайной редкости двери из кремневого дерева славились еще и тем, что не поддавались гниению, были не по вкусу грызунам (даже крысы обходили их стороной) и вообще служили очень долго. Настолько долго, что часто переживали даже каменные стены, в которых были прорублены сами дверные проемы. Хранитель достал с полки над дверью масляную лампу, являвшую собою почти точную копию той, что находилась сейчас в руке Смотрителя, зажег ее и приказал:

— Все, можешь идти. Как понадобишься — позову свистком.

Смотритель подобострастно кивнул и, шаркая изуродованными артритом ногами, исчез в темноте коридоров. Хранитель наклонился к небольшому зарешеченному окошку, проделанному почти в самой середине двери и, приподняв лампу, попытался разглядеть, что происходит внутри камеры. Но тот, кто должен был в ней находиться, по-видимому, прятался в каком-то темном углу. Хранитель криво усмехнулся и, наклонившись, с натугой оттянул в сторону толстый золотой засов. Золото использовалось здесь по той же причине, что и кремневое дерево, — этот металл не ржавел и не портился, а прочность достигалась за счет массы. Например, если можно было бы снять засов, а также петли и полосы, которыми была укреплена эта дверь, и продать где-нибудь на рынках Нумора или Ллира, то человек, провернувший эту операцию, вполне смог бы претендовать на место в первой сотне самых богатых жителей этих городов. Если бы дожил…