Читаем без скачивания Комментарии к жизни. Книга первая - Джидду Кришнамурти

«Да, — ответил он, — кажется, это верно, но не полностью, поскольку я — серьезный человек».

Кроме этих навязчивых идей, чем занята ваша мысль?

«Моей профессией, — сказал он. — У меня ответственная должность. Целый день и иногда до глубокой ночи мои мысли заняты моим делом. Иногда я читаю, но большинство своего времени провожу в своей деятельности».

Вы любите то, что делаете?

«Да, но это не полностью удовлетворяет меня. Всю свою жизнь я был неудовлетворен тем, что делаю, но я не могу бросить настоящую должность оттого, что имею некоторые обязательства, и, кроме того, годы-то идут. Что беспокоит меня — эти навязчивые идеи, мое нарастающее недовольство работой, а также людьми. Я никогда не был добр, я чувствую усиливающееся беспокойство о будущем, и мне никогда, кажется, не познать покоя. Я хорошо делаю свою работу, но…»

Зачем вы боретесь против того, что есть? Дом, в котором я могу жить, может быть шумным, грязным, мебель может быть отвратительна, и во всем этом может чрезвычайно недоставать красоты. По различным причинам мне, вероятно, придется жить там, я не смогу уйти в другой дом. Тогда это вопрос не принятия, а наблюдения очевидного факта. Если я не вижу то, что есть, я буду тревожиться до болезненности о той вазе, о том стуле или той картине. Они станут моими навязчивыми идеями, и появиться обида на людей, свою работу и так далее. Если бы я мог все полностью бросить и начать сначала, это было бы другое дело, но я не могу. Не имеет никакого смысла мое восстание против того, что есть, реального. Признание того, что есть, не ведет к самодовольному удовлетворению и облегчению. Когда я уступаю тому, что есть, появляется не только понимание этого, но и также возникает определенное спокойствие поверхностного ума. Если поверхностный ум неспокоен, он увлекается навязчивыми идеями, фактическими или воображаемыми. Он оказывается пойманным какой-нибудь реформой или религиозным умозаключением: мастером, спасителем, ритуалом и так далее. Только, когда поверхностный ум затихает, скрытое может показать себя. Скрытое должно проявить себя. Но это невозможно, если поверхностный ум обременен заботами, навязчивыми идеями. Так как поверхностный ум находится постоянно в каком-нибудь волнении, неизбежно противоречие между поверхностными и более глубокими уровнями мышления, и, пока от этого противоречия не избавляются, навязчивые идеи увеличиваются. В конце концов, навязчивые идеи — это бегство от нашего противоречия. Любое бегство подобно другому такому же бегству, хотя некоторые в социальном плане более вредны.

Когда каждый знает о целостном процессе возникновения навязчивой идеи или любой другой проблемы, только тогда приходит освобождение от проблемы. Чтобы полностью осознать, не должно быть никакого осуждения или оправдания проблемы. Осознание должно быть не определено выбором. Чтобы осознавать, требуется огромное терпение и чувствительность. Чтобы наблюдать и понять полностью весь процесс размышления, необходима готовность и выдержанное внимание.

Духовный лидер

Он сказал, что его гуру был слишком великим человеком, чтобы его описать, и что он был его учеником многие годы. Этот учитель, продолжил он, передавал свое учение с помощью мощных потрясений, через сквернословие, через оскорбления и действия, которые были противоречивы, и он добавил, что множество важных персон были среди его последователей. Сама жесткость техники вынуждала людей думать, она заставляла их сидеть и внимать тому, что считалось важным, потому что большинство людей спало и их нужно было встряхнуть. Этот учитель говорил самые ужасные вещи о боге, и казалось, что и ученики должны были много выпивать, поскольку сам учитель часто во время еды сильно напивался. Учение, однако, было глубоким, когда-то оно было тайным, но теперь стало доступным для всех.

Солнце поздней осени вливалось сквозь окно, и можно было слышать гул оживленной улицы. Отмирающие листья блестели, а воздух был свежий и насыщенный. Как во всех городах, здесь царила атмосфера уныния и невыразимой печали, что не соответствовало огням вечера. А искусственная веселость даже еще больше опечаливала. Кажется, мы забываем, что значит быть естественными, непринужденно улыбаться. Наши лица скрыты за беспокойством и печалью. А листья искрились на солнце, и в небе проплывало облако.

Даже в так называемых духовных движениях поддерживаются социальные разногласия. Как охотно приветствуют человека с титулом и уступают переднее место! Как последователи толпятся вокруг знаменитостей! Как жаждем мы различий и ярлыков! Эта тяга к различию становится тем, что мы называем духовным ростом: те, кто рядом, и те, кто далек, иерархическое разделение на мастера и посвященного, ученика и новичка. Эта тяга очевидна и даже понятна в повседневном мире. Но когда эти отношения переносят в мир, где эти глупые различия не имеют никакого значения вообще, это показывает, как глубоко мы зависимы от нашей тяги и аппетитов. Без понимания этой тяги совершенно тщетно стремиться быть свободным от гордости.

«Но, — продолжил он, — мы нуждаемся в проводниках, гуру, мастерах. Может быть, вы выше них, но мы, обычные люди, нуждаемся в них, иначе мы будем подобно заблудшим овцам».

Мы выбираем наших лидеров, политических или духовных, из-за нашей собственной неуверенности, но они также неуверенны. Нам требуется, чтобы нас уговаривали и утешали, поощряли и удовлетворяли, поэтому мы выбираем учителя, который даст нам то, что мы жаждем. Мы не ищем действительности, а гонимся за вознаграждения и ощущениями. Для самовосхваления является важным то, что мы создаем учителя, мастера, и мы чувствуем себя растерянно, смущенно и беспокойно, когда наше «я» отвергают. Если вы не имеете никакого прямого контакта с реальным преподавателем, вы придумываете учителя, который далеко, который скрыт и таинственен. Первый зависим от различных физических и эмоциональных влияний, а второй — это самоспроецированный, самодельный идеал. Но оба являются результатом вашего выбора, а выбор неизбежно основан на предубеждении, пристрастии. Вы можете предпочесть дать более уважаемое и успокаивающее название для вашего предубеждения, но оно исходит от вашего замешательства и выбранных вами аппетитов. Если вы ищете удовлетворения, естественно, вы найдете то, чего желаете, но давайте не называть это истиной. Истина возникает, когда вознаграждение, желание ощущений оканчиваются.

«Вы не убедили меня, что мне не нужен мастер», — сказал он.

Истина — не предмет спора и убеждения, она не результат суждения.

«Но мастер помогает мне преодолевать мою жадность, мою завистливость», — настаивал он.

Может ли кто-то другой, каким бы великим он ни был, помочь произойти изменению внутри вас? Если он сможет, тогда вы не изменились. Просто вами помыкают, на вас оказывают влияние. Это влияние может длиться значительное время, но вы не преобразитесь. Вами овладели, и неважно, зависть ли это или так называемое благородное влияние, вы все еще раб, вы не свободны. Нам нравится быть в рабстве, принадлежать кому-то, будь то мастер или кто-нибудь другой, потому что в этой принадлежности есть безопасность. Мастер становится убежищем. Обладать означает быть обладаемым, но обладание — это не свобода от жадности.

«Я должен сопротивляться жадности, — сказал он. — Я должен бороться с нею, прилагать все усилия, чтобы уничтожить ее, и только тогда она уйдет».

Как вы говорили, вы боролись с жадностью на протяжении многих лет, и вы все еще не свободны от нее. Не говорите, что вы недостаточно старались, что является очевидным ответом. Вы можете понять что-нибудь благодаря борьбе? Победить не значит понять. То, что вы побеждаете, нужно побеждать снова и снова, но есть освобождение от этого, которое является полным пониманием. Чтобы понимать, необходимо осознание процесса сопротивления. Сопротивляться намного легче, чем понимать, и к тому же нас обучают сопротивляться. При сопротивлении нет никакой надобности в наблюдении, соображении, общении. Сопротивление — это признак отупления ума. Ум, который сопротивляется, замкнут в себе и поэтому неспособен к чувствительности, к пониманию. Понимать суть сопротивления намного важнее, чем избавиться от жадности. На самом деле, вы не слушаете то, что говорится, вы обдумываете ваши различные обязательства, которые выросли из вашей многолетней борьбы и сопротивления. Вы теперь связаны обязательствами, и вокруг ваших обязательств, о которых вы, вероятно, читали лекции и писали, вы собрали друзей. Вы вложили средства в вашего мастера, который помог вам сопротивляться. Поэтому ваше прошлое мешает вам слушать то, о чем говорится.

«Я и согласен и не согласен с вами», — заметил он.

Что и указывает, что вы не слушаете. Вы взвешиваете ваши обязательства по отношению того, что говорится, что не означает слушать. Вы боитесь слушать и поэтому вы находитесь в противоречии, соглашаясь и в то же самое время не соглашаясь.