Читаем без скачивания Похищение - Джоди Пиколт

— Домик по соседству, — бормочу я.

Эндрю кивает.

— Твоя мама пришла поприветствовать новых жильцов с запеканкой.

А я даже помню, как она ее пекла. В кои-то веки она была трезвой и приготовила овощную лазанью, которая заняла первое место на конкурсе рецептов. Это было ее коронное блюдо, когда она поздравляла кого-то с рождением ребенка, приносила соболезнования по поводу чьей-то кончины или приветствовала новых соседей. Она даже разрешила мне выложить в одном слое букву Е из кружочков цукини — мы как раз выучили эту букву в садике.

— Твоя мама представилась и сказала: «Хопкинс? А Элдред Хопкинс из Энфилда вам, случайно, не родственник?»

Эндрю не приходится ничего мне объяснять. Ты можешь менять личину тысячи раз, но, по правилам, начинать с центра запрещено. У каждой жизни есть начало, середина и конец. История — само слово намекает на рассказ, повествование.

— Я солгал ей, — будничным тоном вспоминает Эндрю. — И солгал еще тысяче других людей. Ложь свою я досочинил по ходу дела. Когда я сказал, что мы родом из Нашуа, пришлось придумать себе занятие. Объяснить смерть жены. Растолковать педиатру, почему у Делии нет медицинской карточки. Каждый день я ожидал ареста, разоблачения. Но в конце концов наврал уже так много, что сам поверил собственной лжи. Играть в эту игру было проще, чем отделять вымысел от правды в голове. — Он смотрит на меня решительным, немигающим взглядом. — И себя можно обмануть, Эрик. Ты, может, думаешь, что это невозможно, но на самом деле нет ничего проще.

Я сидел на кухонном столе, пока мама смешивала шпинат с творожным сыром и поливала смесь красным соусом, похожим на кровь. Я смотрел в окно, как она поднимается на крыльцо наших новых соседей и, улыбаясь, прикидывается идеальной мамашей из старого сериала, которая готовит запеканки для всей округи. Я был совсем еще мальчишкой, но даже тогда задумывался, сколько должно пройти времени, прежде чем эта новая семья раскроет ее хитрость.

Я смотрю Эндрю прямо в глаза.

— Да, — говорю я. — Я знаю.

ФИЦ

В Месу я еду на арендованном «меркьюри», в котором не работает кондиционер, а радио навек застряло на испаноязычной станции. В открытое окно залетают пригоршни пыли. Чтобы повторить здешнюю температуру, мне, боюсь, придется лезть в духовку. От такой жары происходят изменения в лобной доле мозга. От такой жары люди убивают друг друга за малейшие прегрешения, а отцы похищают родных дочерей.

Следуя указаниям Эрика, я сворачиваю с Юниверсити-драйв и вижу внизу съезда мужчину с длинным седым «хвостом». Одет он, невзирая на адскую жару, в фланелевую рубашку. Внешним видом он напоминает тех бестолковых выходцев из Новой Англии, которые обычно шатаются по магазинам в поисках жевательного табака и боготворят покойного Дейла Эрнхардта.[15]

— Привет, братуха! — говорит он мне, и я с ужасом понимаю, что не успел закрыть окно. Он показывает мне кусок обтрепанного, полусгнившего картона с надписью «Нужна помощь».

— Кому же она не нужна? — риторически восклицаю я и, дождавшись зеленого света, жму на газ.

Мимо проносится множество яслей — достопримечательность города, жители которого вынуждены оставлять своих детей, чтобы работать учителями, няньками и охранниками в богатых районах, где жить им самим не по карману. Одна мексиканская забегаловка сменяется другой: «У Розы», «У Гарсии», «У дядюшки Тедоро». Витрины многих магазинов завлекают скидками и по-английски, и по-испански.

Сразу за грузовиком, торгующим леопардовыми накидками на приборную панель, я наконец вижу трейлерный парк. Приземистые серебристые фургончики, скучившись, напоминают стадо носорогов. Пока я брожу среди этих хибар, выискивая ту, в которой поселилась Делия, откуда ни возьмись вдруг выбегает Софи. Поднимая столбы пыли своими красными кроссовками, она бежит к соседнему трейлеру, увешанному рождественскими гирляндами, перьями и «ловушками ветра». Может, она и заболела, но выглядит вполне здоровой.

— Софи! — кричу я, но она уже исчезает в трейлере.

Я паркуюсь и подхожу к двери. Звонка там нет — только металлический треугольник, которым жены фермеров обычно зовут мужей-ковбоев на обед. Я поднимаю его за край и легонько дзинькаю. За открывшейся дверью вырастает индианка с обмотанной шарфом головой.

— Извините, — бормочу я, настолько обескураженный отсутствием Делии, что не нахожу подходящих слов. — Я, наверное, ошибся адресом.

Но тут из какого-то подобия шкафа высовывается головка Софи.

— Фиц! — вопит она и налетает на меня, словно стихийное бедствие. — Когда я становлюсь на унитаз Рутэнн, то могу коснуться всех стен туалета одновременно. Хочешь посмотреть?

Индианка сурово смотрит на нее.

— А я думала, что ты у меня работаешь, а не стоишь на унитазах.

Софи сияет от гордости.

— Рутэнн заплатит мне доллар, если я наклею блестки на мини-юбку Барби-на-одну-ночь.

— Барби-на-одну-ночь? — эхом отзываюсь я.

— Это моя кукла месяца, — поясняет Рутэнн. — Идет в комплекте с Рогипноловым[16] Кеном. Вам я готова уступить — отдам пару за двадцать девять долларов девяносто девять центов.

Она машет рукой в сторону небольшого раскладного столика посреди крохотной комнатушки. Столик засыпан бусинами, мишурой и пластмассовыми частями тела, навевающими мысли о братских могилах. Грузно опустившись на диван, Рутэнн выуживает из-за пазухи очки, что болтаются на тонком шнуре, и принимается скручивать кукол из разрозненных рук, ног и торсов.

— Девять девяносто девять? — торгуется она.

Я достаю десятидолларовую купюру и кладу ее на стол. Рутэнн тут же прячет деньги и протягивает мне кукол.

— Ее вообще-то здесь нет.

— Кого?

Презрительно вскинув бровь, она начинает заплетать волосы Барби в косичку Я обшариваю взглядом трейлер, под завязку набитый пыльной старой бытовой техникой, горами древних журналов, разбитыми игрушками и целыми полчищами Барби — лысых, грязных, изувеченных.

— Меня, кстати, зовут Фиц, — запоздало представляюсь я.

— А у меня, кстати, хлопот полон рот, — отвечает Рутэнн.

— Рутэнн продает вещи, которые другие люди выбрасывают на помойку, — радостно сообщает Софи.

Меня всегда занимали люди, которые бродят по улицам в поисках заляпанных не пойми чем диванов и поломанных велосипедов. Наверное, кое-что из того, что одни отправляют на свалку, другие хотят сберечь.

Рутэнн пожимает плечами.

— Некоторые дураки готовы купить что угодно, лишь бы это сделала индианка. Я могла бы, наверное, выложить содержимое своего мусорного ведра, назвать это произведением искусства и выставить в музее.

— А еще я сегодня была в больнице, — не унимается Софи. — Когда я проснулась, мне было плохо, но Рутэнн выкинула перья — и теперь мне хорошо.

Я взглядом прошу у старухи хоть каких-то разъяснений, но она лишь покачивает головой.

Но что бы ни стряслось с Софи, теперь это уже позади.

— А где твоя мама, Софи? — спрашиваю я, но она только молча пожимает плечами. Никто в этом доме, похоже, не расположен к беседе. Я, смущенно откашлявшись, тереблю кукольную руку. Похоже, это Кен: прощупывается бицепс.

Рутэнн бросает мне торс и голову.

— На, развлекись.

Я начинаю складывать мужское тело и останавливаюсь лишь тогда, когда замечаю отсутствие гениталий. Интересно, почему я раньше не знал, что Кен — евнух? Вероятно, потому, что из всех девочек я играл только с Делией, а уж ей-то куклу в руки можно было вложить только после смерти. Когда все части тела прикручены в нужных местах, я беру маркер и разрисовываю его пунктирными линиями и разнообразными символами. Я помечаю отдельные зоны: «Невезение. Жгучая боль. Сексуальный разлад. Банкротство». Софи, перегнувшись, глазеет на мою работу.

— А что это ты делаешь, Фиц?

— Подарок для мамы. Вуду-Эрика.

Рутэнн смеется, и я понимаю, что заметно вырос в ее глазах.

— А ты, — подтверждает она мою догадку, — не так-то, пожалуй, и плох.

В этот момент дверь открывается, и я вижу, как Делия привязывает Грету к руке гипсового гнома исполинских размеров.

— Место, — велит она. Заметив меня, она буквально расцветает. — Слава богу, ты приехал!

— Славь Юго-западные авиалинии, они в моем приезде участвовали активней.

— Рутэнн, это мой лучший друг.

— Мы уже знакомы.

— Да. Рутэнн любезно позволила мне проявить творческие наклонности. — Я вручаю Делии куклу. — Вдруг пригодится? Слушай, мы могли бы где-нибудь… поговорить?

С этими словами я оглядываюсь по сторонам, но конец трейлера Рутэнн в буквальном смысле виден с этой точки. Отсюда я могу практически дотянуться до его конца.

— Ступайте, — отмахивается от нас Рутэнн. — Мы с Софи заняты.