Читаем без скачивания Мальчики с бантиками - Валентин Пикуль

Игорь Московский уже занял позицию возле дверей.

– Идет! – выглянул он в коридор. – Внимание… встать!

Вошел щеголеватый лейтенант Зайцев, шлепнул на крышку стола классный журнал. Московский отрапортовал ему, что все юнги к занятиям готовы.

– В чем я ни минуты не сомневаюсь, – ответил Зайцев.

Заполняя журнал, лейтенант беседовал сам с собой.

– Науки юношей питают, отраду старым подают… Как дальше? Ага, вспомнил: в счастливой жизни украшают, а в несчастьях от чего-то берегут… Итак, – сказал он, отодвинув журнал, – я буду читать вам навигацию, метеорологию и астрономию в тех пределах, что необходимы для служения на почетной ниве морского искусства.

За окнами класса – пустынная белизна озера.

Огненно-рыжая голова Финикина невольно привлекала к себе внимание, и Зайцев обратился к нему с вопросом:

– Вот скажи по совести – что такое метр?

– Метр – это когда… когда сто сантиметров.

– Слабо! – ответил Зайцев. – Юнга должен знать, что метр составляет одну сорокамиллионную часть Парижского меридиана. Навигация – древнейшая в мире наука о кораблевождении, и начинается она с познания земного шара. В широком понимании задача навигации – провести корабль безопасным путем, предположим, из точки А в точку Б. Навигатора в пути подстерегают опасности – течения, ураганы, мели, айсберги, рифы и… корабли противника! Современный штурман – это инженер, прокладывающий самый точный курс кораблю и умеющий в любой момент определить место корабля в море. Определить по видимым ориентирам. По глубинам. По звездам. Даже по цвету и солености воды! Рулевой же не только ведет корабль – он прямой помощник штурмана. И должен понимать ту работу, которую его начальник исполняет. Рулевой обязан знать лоции и карты, приборы управления и навигации. Должен уметь производить гидро– и метеонаблюдения. На нем лежит и почетная служба времени, точность и завод корабельных часов…

Юнги невольно глянули на эти часы, повешенные в классе. Привыкнуть к ним трудно. Циферблат разбит на двадцать четыре деления, а глаз юнги еще не отвык от берегового лада. Когда часовая стрелка смотрит строго вниз, кажется, что сейчас шесть часов вечера. На самом же деле наступил полдень.

Зайцев энергично разрисовал доску чертежами. Сначала все просто – широта, долгота, выведение координат, деление горизонта на градусы, минуты и секунды.

– Все понятно? – спрашивал лейтенант от доски.

– Все! – хором отвечали юнги.

Доска вытерта начисто. Она покрывается новой сеткой.

Началась голая арифметика, без всяких иксов и игреков – на радость юнгам.

– Морская миля, – рассуждал вслух Зайцев, – есть длина одной минуты дуги земного меридиана. В нашей стране она равняется тысяче восьмистам пятидесяти двум метрам. Точнее – с тридцатью сантиметрами. Такую же длину имеет и узел, служащий на флоте мерою движения корабля. Они равнозначны. Но миля означает расстояние, а узел – скорость. Нельзя сказать: «Мы шли со скоростью десять узлов в час». Эта фраза архибезграмотна, ибо само слово «узел» означает расстояние, пройденное кораблем за часовой отрезок времени. Моряки говорят: «Даем (или – делаем) десять узлов». Вот это правильно! Морская миля, в свою очередь, делится на кабельтовы. В миле их десять. В каждом по сто восемьдесят два метра. Плюс еще три сантиметрика, но эта ерунда редко учитывается…

Зайцев нравился юнгам. Он был хорош возле доски, на сложном фоне параллелей, обнимающих земной шар, и меридианов, бегущих к полюсам.

Земной шар с доски исчез. Вместо него распустился пышный цветок румбов.

– Завтра перейдем к курсам и пеленгованию. А пока зарисуйте в тетради вот эту румбовую картушку. Можете забыть свое имя, но названия всех тридцати двух румбов вы должны помнить даже ночью, если вас внезапно разбудят. Тут не надо быть большим мудрецом, а надо просто-напросто запомнить по ходу часовой стрелки: норд, норд-тень-ост, норд-норд-ост, норд-ост-тень-норд, норд-ост и так далее.

Сильнее всех пыхтел над румбами Финикин:

– Постойте! Я же русский, а тут все по-иностранному.

Зайцеву такой подход к делу не понравился.

– Если ты русский, так тебе не прикажут держать курс на два лаптя правее солнца! Пожалуйста, – вдруг заявил он, – специально для тебя перевожу названия румбов на русский язык: север, стрик севера к полуношнику, меж севера полуношник, стрик полуношника к северу и, наконец, полуношник, то есть норд-ост. Боюсь, что русские названия сложнее голландских… Хорошо китайцам – у них всего восемь румбов, чтобы не мучиться. Но ты же ведь не китаец.

– Все равно не пойму, – уперся на своем Финикин. – Я не виноват, что у меня котелок слабый и не варит слов иностранных.

Зайцев – отличный педагог! – даже обиделся:

– Но здесь не школа-семилетка, и твоих родителей к завучу не потащат. Если котелок слабый, так тебя выпроводят в хозвзвод – и будешь там гнилую картошку разгребать…

Игорь Московский пихнул Финикина в бок локтем:

– Присягу давал? Давал. Тогда сиди и помалкивай.

– А при чем здесь присяга? – засопел Финикин.

– А при том, что в ней есть слова: «Клянусь добросовестно изучать военное дело…» Коли так, теперь зубри!

Прозвенел звонок. Лейтенант поднялся:

– Это еще только азы… Когда вам станут читать электронавигационные приборы, вот тогда покряхтите!

Что за зверь такой – эти приборы, которыми их пугают?

В середине дня повели обедать. Было морозно.

– Ать-два! Ать-два! – командовал Росомаха, будучи в хорошем настроении. – Задери носы кверху. Не стесняйся ножку поднять повыше…

Из-за дремучего леса уже потянуло от камбуза запахами.

– Опять суп гороховый, – точно определил Джек Баранов.

И все разом заныли, будто их обидели. Артюхов сказал:

– Зажрались вы, как я посмотрю. Если бы голодными были, так радовались бы, что горох да пшено ежедневно молотим.

– Верно! – поддержал его маленький Поскочин. – Не пойму, отчего вы боитесь гороха. В древности на Руси гороховая пища входила в ежедневный рацион воинов-витязей. Ибо горох укрепляет мышцы для боя, придает человеку силу и мужество…

Над кашей Савка Огурцов задумался о своей дальнейшей судьбе. Он уже твердо решил, что служить надо обязательно на эсминцах. На этих стремительных, как гончие, кораблях – на них, кстати, начинал служить и отец Савки – масленщиком!

А вот флот Савка еще не выбрал. Балтика, конечно, ближе к родному дому, но…

Тут старшина Росомаха постучал ему ложкой.

– Огурцов! Я могу подождать. Рота тоже подождет. Даже война согласна тебя подождать. Но каша ждать тебя не будет.

После плотного обеда юнги всегда обретали некоторую сонливость. Строились перед камбузом не спеша. Куряки рыскали в поисках окурков. Конечно, дома юнги завалились бы на диван с кошкой. А тут опять надо идти в классы. Сегодня еще две лекции: основы службы погоды на море и устройство корабельных рулей. До кубриков добрались лишь после ужина. И таким славным, таким милым показался им их подземный дом. Между «бортами» вовсю шла перекличка двух классов рулевых.